Ногейра задержался в дверях и осмотрел двор. Глаза его остановились на масляном пятне на каменных плитах. — Сеньора, у вашего племянника есть машина? — Да. Я купила ему автомобиль, он был нужен для работы. Но потом у Тоньино что-то не заладилось… — Подавая заявление в Гвардию, вы отметили, что машина тоже исчезла? Старушка прижала ладонь ко рту. — Нет. Думаете, это важно? Я как-то не сообразила… — Не переживайте, я передам информацию коллеге. И последний вопрос: какого цвета автомобиль Антонио? — Белый. Лейтенант осторожно прикрыл дверь и медленно выдохнул. Дождь прекратился, но воздух оставался очень сырым, и всё вокруг пропиталось влагой и блестело. Они отошли от двери, и Мануэль произнес: — Белая машина… — Да, — задумчиво ответил Ногейра. — Но пока рано делать выводы. Это самый дешевый цвет, и фургоны, которые часто используют в сельской местности, чаще всего белые. Да здесь на каждой ферме найдется подобный автомобиль. — Как вы считаете, Роза Мария права? С ее племянником что-то случилось? — В одном она не ошиблась. Когда пропадают наркоторговцы, правоохранительные органы не лезут вон из кожи, чтобы их найти. А Антонио к тому же занимался проституцией. Он мог запросто с кем-то уехать, долго не раздумывая. Но… — Но? — Думаю, старушке можно верить. Разумеется, она тетя этого бездельника и считает его ангелочком. Но бабуля почти ослепла, а дом содержится в идеальной чистоте. Не думаю, что она сама занимается уборкой: судя по скрюченным пальцам, у нее артрит. Не знаю, заметили ли вы список телефонных номеров на стене. Парень потрудился записать их покрупнее, чтобы тетушка могла разобрать цифры. Так что, полагаю, Антонио действительно звонил всякий раз, когда не собирался возвращаться домой. Роза Мария напоминает мою мать. Я довольно быстро понял, что лучше предупреждать ее, что не приду, иначе она всю ночь не будет спать, а весь следующий день мне придется выслушивать ее упреки. Каждый раз, когда лейтенант рассказывал что-то о своей личной жизни, в нем проглядывала какая-то уязвимость. Он отвел глаза, делая вид, что не замечает удивленного взгляда Мануэля. Признание гвардейца особенно трогало после того, как он продемонстрировал столь нежную заботу о пожилой женщине. Ногейра продолжил делиться наблюдениями: — Дело не только в чистоте в доме и в списке телефонных номеров. Упаковки с лекарствами стоят в том порядке, в котором Роза Мария их принимает, и на каждой крупно написано, от чего этот препарат. Полагаю, Антонио заботился о своей тете. А это означает, что с ним действительно что-то случилось, раз он не позвонил. Тоньино ведь прекрасно понимает, что старушка не может сама о себе позаботиться. — Чудовище с золотым сердцем, — язвительно заметил писатель. — Часто самые жестокие преступники способны на трогательную заботу, и это сильно все усложняет. Как по мне, жить было бы намного проще, если б люди делились на хороших и плохих. Смущает меня и поведение друга Видаля Рикардо, которого чаще зовут Ричи. Они с Антонио неразлейвода. Роза Мария позвонила ему и сообщила, что Тоньино пропал, но Ричи, похоже, особо не беспокоится. Этому могут быть два объяснения: либо он знает, где его друг, либо понимает, от кого тот скрывается, и догадывается, что дело тут в приезде Альваро. Мануэлю эти слова не понравились, и он отвел взгляд. — Хотя есть вероятность, что между этими двумя событиями нет никакой связи. Лейтенант впервые сделал попытку принять в расчет чувства Ортигосы. Писатель не стал его благодарить, а вместо этого сменил тему: — А что за другой друг? Тот, что продолжает звонить? — Возможно, какой-то клиент. Судя по тому, что он предложил обратиться в органы, он ничего не знает. Мануэль мрачно взглянул на дома района Ос Мартиньос, раскиданные по холму. — И что теперь? — Отвезу вас обратно в отель, поспите еще немного. Такое впечатление, что вы оба страдаете от похмелья. — И Ногейра взглянул на Кофейка, который не шевелясь лежал на одеяле на заднем сиденье. — Я переговорю кое с кем, чтобы автомобиль Тоньино объявили в розыск. Машину найти проще, чем человека. А вечером доедем до Луго и поинтересуемся у Ричи, почему он не обеспокоен исчезновением друга. Но для начала заглянем к соседке. — И лейтенант указал подбородком в сторону дома напротив. Ортигоса сделал шаг вперед и увидел в окне первого этажа старушку, которая наблюдала за ними, когда они приехали. Женщина делала знаки, чтобы писатель с гвардейцем подошли поближе. Похоже, соседка была кладезем толков и сплетен — об этом говорило и ее беззастенчивое наблюдение за визитерами, и выражение лица. Эта женщина кардинально отличалась от тетушки Антонио. Старуха лишь слегка приоткрыла дверь, чтобы высунуть свой острый нос, словно учуявшая след охотничья собака, и только после того отворила ее пошире. На соседке был халат, из-под которого выглядывали кружева ночной сорочки. — Вы же из Гвардии, так? — спросила женщина. И, не дожидаясь ответа, продолжала: — Я это сразу поняла, когда увидела, что вы направились к дому Тоньино. Его опять арестовали? Я уже несколько дней его не видела. Ногейра не стал отвечать на ее вопросы, а вместо этого широко улыбнулся и сказал официальным тоном: — Доброе утро, сеньора. Не будете ли вы так любезны уделить нам пару минут? Польщенная соседка улыбнулась и с деланой скромностью потуже завязала пояс халата и поправила воротник. — Разумеется, но прошу меня простить: в спешке я не успела переодеться. — Ничего страшного, мы прекрасно это понимаем и благодарим за готовность помочь. Старуха отодвинулась, открыла дверь немного шире, и лейтенант с писателем проскользнули в жилище, где пахло печеньем и кошачьей мочой. — Какой у вас красивый дом! — отметил гвардеец, подойдя к окну, завешанному полупрозрачным тюлем, прекрасно позволявшим рассмотреть все происходящее в соседнем дворе. — И вид отсюда открывается отличный. — Он лукаво улыбнулся. Кто-то смастерил для хозяйки скамью, которая тянулась вдоль окна. На ней лежало множество подушек всех возможных размеров в разномастных — похоже, самодельных — чехлах. Под скамьей Мануэль заметил корзинку с рукоделием и схемы для вязания крючком. На подоконнике развалился толстый кот — несомненно, один из источников витающих в воздухе зловонных ароматов. — Не подумайте, что я сплетница, ничего подобного. Просто очень люблю шить, вязать и плести кружево, а светлее всего здесь, у окна. Меня совершенно не интересует жизнь соседей, но я невольно оказываюсь в курсе событий. — Старуха пожала плечами. — Ну разумеется, — поддакнул лейтенант. — Я очень беспокоюсь за Розу Марию. Мы живем по соседству вот уже более сорока лет и всегда были в хороших отношениях, но вот ее племянник… Он остался один, мать сбежала. Думаю, что тетушка слишком любила мальчика, поэтому избаловала его. — Женщина не могла сдержать злорадства. — Я никогда не желала парню зла, но уже сто раз могла бы обратиться в органы. То у него какие-то люди орут под дверью, то друзья заявляются ни свет ни заря… — И в последнее время тоже? — Ну, вообще-то Антонио на какой-то период притих, если не считать прошлой недели. — Видя, что гвардеец заинтересовался, соседка еще больше воодушевилась. — Впрочем, речь не о скандалах, которые, бывало, тут закатывали раньше. Эти ребята не употребляли наркотики, ничего такого. — Расскажите подробнее. — Ногейра подвел пожилую женщину к скамье и устроился рядом с ней. — Видите ли, Роза Мария рассказывала, что у племянника дела идут неплохо. Он даже устроился на работу и помогал своему дяде в бывшей церковно-приходской школе. Мануэль не выдержал: — В церковно-приходской школе? В Сан-Шоане? — Другой здесь нет — холодно ответила старуха. — Брат Розы Марии — настоятель монастыря, а до этого им был отец Тоньино. Парня уже не раз нанимали помощником садовника, чтобы выполнять несложные поручения. Но Антонио нигде долго не задерживается и этот раз не был исключением. — Соседка явно торжествовала. — И что произошло дальше? — подначивал ее лейтенант. — На днях я сидела за рукоделием и увидела, как перед их домом остановилась машина — прямо как ваша сегодня. Из нее вышел настоятель монастыря. Он здесь нечастый гость, но я видела его раньше и поэтому узнала. Он начал стучать в дверь и выкрикивать имя племянника. Вышла Роза Мария, и они начали спорить. Соседка не пускала брата внутрь. Тоньино и носа не казал из дома, спрятался за тетушкиной юбкой и что-то оттуда выкрикивал. Было ясно, что он очень напуган. — И когда это случилось? — В субботу, сразу после обеда. Ортигоса бросил удивленный взгляд на Ногейру, но гвардеец, разумеется, тоже сообразил, что Роза Мария им солгала. Возможно, она сделала это, чтобы подать заявление о пропаже: согласно закону, с момента исчезновения взрослого дееспособного человека должно пройти не меньше двадцати четырех часов. — Вы точно уверены, что это было в субботу, а не, например, в пятницу? — Ну конечно, уверена, — раздраженно ответила женщина. — Вы слышали их разговор? — Разумеется. Но не потому, что напрягала слух, чтобы разобрать, о чем болтают соседи. Просто Роза Мария и ее брат орали на всю улицу. — Ну конечно, конечно, — снова подхватил лейтенант, хотя на сей раз в его тоне явно прозвучал сарказм. Правда, старуха этого не заметила и продолжала: — Настоятель сказал: «Ты не знаешь, с кем связался. Это может плохо для меня кончиться». А еще добавил: «Так продолжаться не может». — Вы уверены, что он произнес именно эти фразы? Пожилая женщина с негодованием воззрилась на гвардейца и строго ответила: — Все было в точности так, как я говорю. — И что было потом? — Да ничего. Настоятель уехал, а вскоре за ним и Тоньино. И до сих пор не появлялся. Признание