Ноздри Мэтью слегка раздулись, улыбка сделалась еще шире. Он чуял, что со мной происходит, – больше того, знал, в чем тут дело. Я залилась краской. – Приятного вечера, Диана. – Мое имя в его устах приобрело экзотическое звучание. – Хорошего вечера, Мэтью, – ответила я и пустилась наутек. Вечером я задержалась на реке дотемна, и смутный силуэт на буксирной дорожке всегда маячил чуть впереди наподобие темной путеводной звезды. Глава 7 В четверть третьего меня разбудил кошмар. Я тонула, барахтаясь под одеялом, которое сон преобразил в гущу водорослей, и тщетно пыталась всплыть. Мне уже почти удалось, но тут кто-то схватил меня за лодыжку и потянул вниз. Как всегда в таких случаях, я проснулась, так и не увидев, что меня держит, – вся в поту, с колотящимся о ребра сердцем. Полежала немного, отважилась сесть. За окном плавало белое лицо с темными ямами глаз. С опозданием сообразив, что это мое отражение, я еле добежала до ванной и после приступа рвоты еще полчаса пролежала, свернувшись клубком на холодном кафеле, проклиная Мэтью Клермонта и других виновников своего жуткого самочувствия. Потом опять залезла в постель, поспала и на рассвете, едва волоча ноги, отправилась на лодочную тренировку. – В такой-то туман, доктор Бишоп? – удивился консьерж Фред. – Судя по виду, вы работаете без сна и отдыха. Прилегли бы, река до завтра никуда ведь не денется. – Нет, пойду, – поразмыслив, сказала я. – В выходные ведь уже начнут съезжаться студенты. Из-за мокрой мостовой и общего состояния я бежала медленнее обычного. Мой путь лежал мимо Ориель-колледжа к высоким железным воротам между Корпус-Кристи и Мёртоном. В темное время суток их запирали, чтобы не пускать народ на речные луга, но все оксфордские гребцы первым делом учились перелезать через них – что я и сделала. Я спустила лодку на воду, и знакомый ритуал успокоил меня: отчаливая в туман, я почти пришла в норму. В такую погоду гребля еще больше напоминает полет. Белая пелена приглушает птиц и шум автомобилей, усиливает тихий плеск весел и поскрипывание сидений. Не видно ориентиров на берегу, и потому приходится продвигаться, полагаясь исключительно на инстинкты. Я вошла в легкий привычный ритм, насторожив слух и зрение. Плеск весел предупредит меня, если я подойду чересчур близко к берегу, тень скажет о приближении другой лодки. Туман был таким густым, что я подумывала уже повернуть обратно, но слишком уж манил длинный прямой отрезок впереди. Развернулась я у самого паба. Два голоса на воде оживленно спорили, как выиграть гонку со столкновениями – характерное для Кембриджа и Оксфорда развлечение. – Хотите пройти вперед? – спросила я. – Хотим! – откликнулась пара и пронеслась мимо. Плеск их весел затих вдали. Я решила дойти до своей пристани и ограничиться этим. Маловато, конечно, но последствия третьей по счету полубессонной ночи я, в общем-то, ликвидировала. Убрав все на место и заперев сарай, я медленно пошла к городу. Время и пространство в тумане утрачивали значение. Я закрыла глаза, воображая, что это не Оксфорд, что у этого места вообще нет имени. Открыв их и увидев какую-то фигуру прямо перед собой, я ахнула от испуга и рефлекторно выставила вперед руки. – Ох, извините, Диана. Я думал, вы меня видите. – Из тумана выплыло озабоченное лицо Мэтью Клермонта. – Я шла с закрытыми глазами. Я ухватилась за воротник своей флиски и, когда он немного отступил, прислонилась к дереву, выравнивая дыхание. – Можете мне кое-что объяснить? – спросил Клермонт, как только я с этим справилась. – Если хотите знать, почему я катаюсь на лодке в туман, когда за мной тащится хвост даймонов, колдунов и вампиров, то нет. Этим утром я не была настроена выслушивать лекцию. – Хороший вопрос, – с толикой яда заметил вампир, – но я хотел спросить о другом: зачем вы закрыли глаза? – А вы никогда так не делаете? – засмеялась я. – Нет. У вампиров только пять чувств, и мы, как правило, используем все. – Никакой магии, Мэтью. В эту игру я играю с детства. Тетя ужасно злилась – когда я приходила домой, ноги у меня вечно были в синяках и царапинах. Вампир, сунув руки в карманы грифельно-серых брюк, задумчиво устремил взгляд в туман. Сегодня он был без пальто, и его волосы из-за голубовато-серого свитера казались еще чернее. Легко что-то оделся, учитывая погоду. Я в своих лодочных легинсах с дырой на попе почувствовала себя замарашкой. – Как прогулялись? – Можно подумать, он сам не знает – ведь он-то не на прогулку вышел. – Отлично. – В такой час здесь почти никого не встретишь. – Мне нравится, когда на реке пусто. – Но ведь это же риск – в такую погоду. Не будь он вампиром, следящим за каждым моим шагом, я приняла бы это замечание за неловкую попытку завязать разговор. – В чем риск? – Никто не увидит, если с вами что-то случится. На реке я никогда ничего не боялась и только плечами пожала, хотя он, в общем, был прав. – В понедельник здесь будет полно студентов. Хочу насладиться последними спокойными днями. – Разве семестр начинается на следующей неделе? – искренне удивился Клермонт. – Что за вопрос для преподавателя? – хихикнула я. – Я со студентами дел не имею, занимаюсь чисто исследовательской работой. – Он поджал губы – явно не любит, когда смеются над ним. – Хорошо вам. – Я подумала о трехстах заполошных первогодках, которым читала вводный курс. – Спокойно. Колбы с мензурками не против, когда я засиживаюсь допоздна, а доктор Шепард и доктор Уитмор, другой ассистент, скрашивают мое одиночество. Я замерзла, отсырела, и обмен любезностями с вампиром в густом тумане представлялся мне чем-то не слишком естественным. – Простите, но мне пора. – Хотите, подвезу? Четыре дня назад я бы ни за что не села в машину к вампиру, но сейчас эта идея буквально согрела меня. Кроме того, представился случай спросить, зачем биохимику понадобился алхимический трактат семнадцатого столетия. – Да, спасибо. Застенчивая радость Клермонта меня обезоружила. – Машина здесь рядом. – Он показал в сторону колледжа Крайст-Чёрч. Окутанная туманом странная пара, колдунья с вампиром, двинулась вперед. Он подстраивал шаг под меня и вообще держался свободнее, чем раньше, в библиотеке. – Это ваш колледж? – Нет, там я не числился никогда. Напрашивался вопрос, в каких колледжах он состоял и сколько ему все-таки лет. Временами он казался мне ровесником самого Оксфорда. – Не туда, Диана, – остановил он меня (я свернула к стоянке колледжа) и показал на маленькую огороженную площадку. Под ярко-желтой вывеской «ПАРКОВКА СТРОГО ЗАПРЕЩЕНА» стоял черный «ягуар», на зеркале заднего вида болталось разрешение на парковку от больницы Джона Рэдклиффа. – Ага! – подбоченилась я. – Паркуетесь где вздумается. – Обычно я вполне законопослушен в этом отношении, – возразил Мэтью. – Сделал исключение только из-за тумана. Потянувшись, он открыл дверцу, возле которой я стояла. «Ягуар» был старой модели, без всяких дистанционных пультов и навигационных систем, но выглядел так, словно только что выехал из салона. Я забралась внутрь и утонула в кожаном карамельного цвета сиденье. Впервые я оказалась в столь шикарной машине. Она утвердила бы Сару в худших подозрениях насчет разъезжающих на «ягуарах» вампиров. У нее самой древняя «хонда-сивик», когда-то лиловая, но теперь выцветшая до бурого цвета. Клермонт подъехал к воротам колледжа и остановился, дожидаясь просвета в утреннем потоке велосипедов, грузовиков и автобусов.