– Чего тебе, Джиллиан? – Да так, пообщаться. Мы ведь сестры, не забыла? Ее блестящие черные волосы доходили до воротника. Гладкие какие – сразу видно, что у нее проблем со статическим электричеством нет. Она-то периодически избавляется от лишней энергии. Меня пробрала легкая дрожь. – У меня нет сестер, Джиллиан. Я единственный ребенок в семье. – Оно и к лучшему. С твоей семьей и так было немало хлопот. Вспомни, что случилось в Сейлеме, – а все из-за Бриджит Бишоп. Ну вот, снова-здорово. Я закрыла книгу, которую читала. Бишопы, как всегда, первостепенная тема. – О чем ты, Джиллиан? Бриджит Бишоп осудили за колдовство и казнили. Не она начала охоту на ведьм – она была жертвой, как и все остальные. Тебе это известно точно так же, как другим колдунам в этой библиотеке. – Бриджит Бишоп обратила на себя внимание людей – сначала своими куклами, потом вызывающей одеждой и аморальным поведением. Без нее истерия не вспыхнула бы. – Ее признали невиновной, – ощетинилась я. – Да, в тысяча шестьсот восьмидесятом – только в это никто не поверил. Особенно когда в стене ее подвала нашли безголовых, проткнутых булавками кукол. А после Бриджит не сделала ничего, чтобы помочь другим колдуньям, попавшим под подозрение. Такая вот независимая. – Джиллиан понизила голос. – Прямо как твоя мать. – Прекрати, Джиллиан! – Воздух вокруг нас сделался неестественно холодным и чистым. – Твои родители задирали нос, как и ты. Думали, что поддержка кембриджского ковена им ни к чему. Ну и поплатились. Я зажмурилась, но образ, который я пыталась забыть всю свою жизнь, никуда не делся. Изувеченные, окровавленные тела отца и матери, лежащие в меловом кругу где-то в Нигерии. Тетя ничего не хотела рассказывать, и я пошла в городскую библиотеку, где впервые увидела эту фотографию и броский заголовок над ней. После этого меня много лет преследовали кошмары. – Кембриджский ковен не смог бы предотвратить их смерть. Их убили перепуганные люди на другом континенте. – Я вцепилась в подлокотники кресла, надеясь, что Джиллиан не заметит, как побелели мои костяшки. – Это были не люди, Диана, – с неприятным смешком сказала она. – Иначе их давно бы поймали. – Она нагнулась, приблизив свое лицо к моему. – Ребекка Бишоп и Стивен Проктор что-то скрывали от других колдунов. Нужно было выяснить, что именно. Жаль, что они погибли, но их смерть была неизбежна. Мы даже представить себе не могли, какой силой обладал твой отец. – Не смей говорить о моих родителях так, будто они твои! Их убили люди. – В моих ушах стоял рев, холод вокруг усиливался. – Уверена? – От шепота Джиллиан меня пробрал озноб. – Ты же колдунья – ты знала бы, если б я тебе солгала. Я постаралась не выдать растерянности. То, что сказала Джиллиан, не могло быть правдой, но типичных признаков лжи – гнева или всепоглощающего презрения – я действительно не ощутила. – Подумай о Бриджит Бишоп и своих родителях, прежде чем отвергать очередное приглашение ковена. – Дыхание Джиллиан щекотало мне ухо. – У колдуньи не должно быть секретов от других колдунов, ничего хорошего из этого не выйдет. Она выпрямилась – теперь меня щекотал ее взгляд. Я упорно смотрела на закрытую книгу. Она ушла. Температура снова стала нормальной, сердцебиение унялось, в ушах перестало шуметь. Я дрожащими руками уложила вещи и поспешила домой. Адреналин бушевал в крови – кто знает, скоро ли удастся совладать с паникой. Библиотеку я покинула без происшествий, избежав зоркого взгляда Мириам. Если Джиллиан права, мне следует остерегаться не человеческого страха, а зависти других колдунов. После ее упоминания о скрытой отцовской силе в моей памяти зашевелилось что-то, но что – мне так и не удалось вспомнить. Привратник Фред отдал мне почту. Сверху лежал кремовый конверт с витиеватой надписью: ректор приглашал меня выпить перед обедом. Позвонить секретарю и сказаться больной? В таком состоянии я и капли шерри не проглочу. С другой стороны, надо бы лично выразить благодарность за гостеприимство, оказанное мне колледжем. Чувство профессионального долга мало-помалу вытесняло тревогу. Я снова вошла в образ ученого и решила принять приглашение. Служитель открыл мне дверь в квартиру ректора: – Здравствуйте, доктор Бишоп. Голубые глаза в лучистых морщинках, белоснежные волосы и круглые красные щеки делали Николаса Марша похожим на Санта-Клауса. Одетая в броню науки и ободренная теплым приемом, я улыбнулась: – Профессор Марш… – Мы обменялись рукопожатиями. – Спасибо за приглашение. – Боюсь, оно запоздало, но я был в Италии. – Да, казначей мне сказал. – Тогда вы, надеюсь, извините меня за столь долгое невнимание. Позвольте в порядке компенсации представить вас моему старому другу – он известный писатель, в Оксфорде всего на несколько дней. То, о чем он пишет, может быть вам интересно. Марш посторонился, и я застыла на месте при виде твидового рукава и каштановой с проседью шевелюры. – Питер Нокс. – Хозяин взял меня под локоток. – Ваши работы ему знакомы. Колдун встал, и я наконец вспомнила, откуда знаю его фамилию. Она упоминалась в репортаже о вестминстерских убийствах: полиция обратилась к нему как к эксперту по оккультным вопросам. У меня зазудели пальцы. – Доктор Бишоп, – протянул руку Нокс. – Я видел вас в Бодли. – Я вас, кажется, тоже. – Искры, к счастью, из меня не посыпались. После рукопожатия, длившегося долю секунды, Нокс слегка согнул и разогнул пальцы. Этого не заметил бы ни один человек, но мне вспомнилось детство, когда мама таким же движением пекла блинчики или складывала глаженое белье. Зажмурившись, я приготовилась к вероятным последствиям. Зазвонил телефон. – Простите, надо ответить, – извинился ректор, – присаживайтесь. Я устроилась подальше от Нокса на жестком деревянном стуле с прямой спинкой (на него обычно усаживали проштрафившихся молодых сотрудников). Окончив разговор, ректор подошел ко мне с бокалом шерри в руке: – Это вице-канцлер. У нас не хватает двух новеньких студентов. Прошу меня извинить – пойду разберусь, а вы пока поболтайте. Вдалеке отворилась дверь, послышались голоса, и все стихло. – Не хватает студентов? – повторила с ехидцей я. Все это, конечно, работа Нокса – и переполох, и телефонный звонок. – Неприятный случай, правда? Зато мы с вами сможем поговорить без помех. – О чем? – Я вдыхала аромат шерри, молясь о скорейшем возвращении ректора. – О многом. Я покосилась на дверь. – Николас будет занят все это время, – сообщил Нокс. – Предлагаю поторопиться, чтобы ректор мог вернуться к своему шерри. – Как пожелаете. Скажите, доктор Бишоп, – что привело вас в Оксфорд? – Алхимия. – Так и быть, отвечу на его вопросы – хотя бы ради того, чтобы Марш поскорей вернулся, – но не скажу ни слова больше необходимого. – Вы должны были сразу понять, что «Ашмол-782» заколдован. Это заметил бы всякий, в ком есть хоть капля крови Бишопов. Зачем же вы сдали его? – Карие глаза Нокса буквально сверлили меня. Рукопись была нужна ему не меньше, чем Мэтью Клермонту, – а может, и больше. – Закончила с ним работать, вот и сдала, – напряженно-спокойным голосом ответила я. – Значит, рукопись вас нисколько не заинтересовала? – Нисколько. Он скривил губы, прекрасно зная, что это ложь. – Вы поделились своими наблюдениями с вампиром? – Вы имеете в виду профессора Клермонта? Любое создание, не называя по имени представителя чужого вида, дает понять, что не считает его равным себе. Нокс опять шевельнул пальцами. Я подумала, что теперь он наставит их на меня, но он всего лишь взялся за подлокотники кресла. – Мы все глубоко уважаем вашу семью и понимаем, что вам пришлось пережить, но ваши неортодоксальные отношения с этим созданием вызывают недоумение. Позволяя себе подобное, вы предаете свой древний род. Это следует прекратить. – Профессор Клермонт – ученый и мой коллега, – сказала я, не желая говорить о своей семье, – а о рукописи мне ничего не известно. Она была в моем распоряжении всего несколько минут. Я действительно поняла, что она заколдована, но для меня это не имело значения – книгу я взяла, чтобы изучить ее содержание. – Вампир уже больше ста лет жаждет заполучить эту книгу. Нельзя допустить, чтобы она попала к нему. – В чем, собственно, дело? – Меня понемногу разбирал гнев. – Вампиры и даймоны не способны накладывать чары. Книгу заколдовали колдуны, и чары восстановились – из-за чего весь сыр-бор? – Это выше вашего разумения, доктор Бишоп. – Уж как-нибудь постараюсь понять, мистер Нокс.