– Даже я такого себе не позволяю, – Лёня хмыкнул, – чтобы встречаться с двумя девушками сразу. Я посмотрел на него взглядом «лучше молчи», от которого Лёня громко расхохотался. – Ладно, признаю, ты меня обошел тут, Казанова! – он успокоился и сменил русло диалога. – Как с Инной, все хорошо? – Да, все отлично. Она каждый день приходит – с утра и после работы. – Она мне понравилась, – Лёня дружелюбно улыбнулся. – Мы много общались вначале, когда искали тебя, и потом, когда ты был в коме. – Ого, – я удивился. Инна рассказывала только, про совместные поиски, не упомянув, что и после они переписывались. – Да, она очень милая, жизнерадостная, – продолжил Лёня. Я почувствовал, как под сердцем что-то кольнуло. Ревность? – Мы пришли к тебе вместе, когда узнали, где ты. Инна попросила меня побыть с ней после. Дань, я не знал, как ее успокоить. Кровь забурлила, я не хотел слушать его, не хотел, чтобы Инна искала утешения с Лёней. Я отвернулся, чтобы не смотреть на него. Сознание уже рисовало картины, которые обычно мне описывал Лёня после своих похождений, только на месте его очередной любовницы я видел мою Инну. – В итоге, я рассказывал ей про тебя, хоть не так много знаю. Как мы смотрим футбол у меня по выходным, как ходим в качалку, – Лёня не замечал моего молчания и злой отстраненности. – Про Машу, я, естественно, ни слова. – И на том спасибо, – процедил я недовольно. – Эй, ты чего? – Лёня заметил, что со мной что-то не так. – Я, правда, был сама милота. Только в лучшем свете тебя выставлял. Я понял, что веду себя, как идиот, словно жадный коршун, вцепившийся в добычу. Я немного смягчился и слегка улыбнулся. – Мне кажется, вы отличная пара, Инна тебе подходит по темпераменту, – констатировал Лёня. – Все-таки, Маша – это огонь, бушующее пламя, а тебе нужна спокойная вода. Ну, типа, тихая гавань. Все это эвфемизмы, но, думаю, ты понял. Я кивнул. Лёня, как обычно, нашел тот смысл, который я сам не мог обличить в слова. Мне нравился его образный подход, вероятно, в прошлой жизни он был поэтом, никак не меньшей величины во всех смыслах, чем Казанова, о котором он сам же и упоминал. Мы расстались с Лёней на хорошей ноте. Он рассказал мне еще пару веселых случаев с работы, заставив мою бедную челюсть испытывать боль. А через час после его ухода, наконец, зашла Инна. Я засиял, увидев ее. Она была одета в строгий голубой костюм. Войдя, она сразу скинула легкий пиджак и осталась в полупрозрачной сиреневой блузке. – Привет, Даня, – она прильнула к моим губам и нежно поцеловала. Как же я был рад снять металлические конструкции и бинты и снова чувствовать ее ласковые губы, хоть и не в полной мере целующие меня. – Привет, Инна. Я так соскучился, – я ощущал себя влюбленным подростком, который растекается в улыбке от одного только вида своей девушки. Инна задумчиво проводила пальцем по моей щеке, мыслями находясь не здесь. Я дотронулся до ее руки, возвращая к себе: я хотел, чтобы она всецело была со мной. Она моргнула и улыбнулась уголками губ, отчего на щеках появились две ямочки. – Я пойду руки помою и приду. Она вошла в дверь небольшого туалета. Я там еще не бывал, но, когда меня возили на перевязки или очередной рентген, я заглядывал в крошечную неизведанную комнату в своей палате. Инна вернулась через минуту и села на край кровати, взяв меня за руку. – Я кое-что видела, – начала Инна. Я ничего не понял и решил: «Видимо, прелюдии сегодня не для меня». Я сузил глаза, она кивнула и продолжила. – У меня вчера был небольшой припадок. Она остановилась, мы не говорили о ее эпилептических приступах с того самого дня, когда были в походе в Павлово. Я ждал, но Инна не продолжала. – Так, – начал робко я, – что ты видела. – Я не уверена, что именно. Ты скажешь, что я сошла с ума. Но помни, что твои сны и мои… не знаю, видения – они сбываются. Инна снова замолчала. «Неужели мне выпытывать каждое ее слово?!» – я начал злиться. – Да, я помню, – нетерпеливо ответил я и снова повторил свой вопрос. – Что ты видела? – Я знаю, кто виноват в случившемся с тобой. Я не на шутку заволновался. Конечно, я помнил, что есть какая-то мистика и связь между нами. Но то, что Инна сказала – выбило почву у меня из-под ног. «Так, спокойно, – хоть пауза затянулась, но мне надо было немного переварить ее слова. – Во-первых, я не знаю, кого она видела, во-вторых, она не знает отца Маши, а я буду все отрицать». Я досчитал про себя до пяти, стараясь успокоиться, и спросил: – И кто же? – Мой прошлый заказчик, – Инна поджала губы. – М-м, тот, который мой персональный дьявол. Я расхохотался. Кажется, моя челюсть уже смирилась с тем, что сегодня я ее не щадил, и отозвалась лишь слабой болью. – Просто ты визуализировала своего мучителя в образе моего мучителя, – пояснил я свой грубый смех. – Я тоже так сразу подумала, – Инна была очень серьезной, я видел, как она нервничает, – но все-таки решила тебе рассказать. – Ничего страшного, не все видения и сны сбываются. Это даже хорошо, так и должно быть: сны – это просто сны. – Угу, – согласилась Инна и добавила, как бы в проброс. – На всякий случай мой заказчик-мучитель – Свиридов Павел Олегович, высокий поджарый мужчина, лысый, строгие глаза. А еще он служит в полиции, на встречи всегда в кителе приходил. Я знал, что Инна все поняла: на моем лице отразилась мгновенная гримаса ненависти и отвращения. Я попытался быстро скрыть это, но Инна читала меня, как открытую книгу. Она промолчала, но я увидел по ее глазам – она все поняла. «Черт, черт, черт! Как это возможно?! – мысли носились по кругу, забиваясь в разные углы сознания и наводя в голове полнейший хаос. – Я не должен показывать Инне, что знаю этого человека. Но это он! Совпадения быть не могло: Маша – это Мария Свиридова, её отец – Павел, служит в полиции, описание – максимально точное. Инна знает его! Черт!!!» Инна молча наблюдала за мной. Я не говорил ни слова, лишь напрягся и уставился ей в глаза. – Ты знаешь его, – это не был вопрос, Инна утверждала. А я не мог ей врать. Но должен был постараться выкрутиться любыми способами, жаль, что мозг отказывался работать. – Да. – Это был он? Он виноват? – Я не знаю, – я умолял себя: «Ну, давай, соври!» – Он виноват, – и снова не вопрос, а утверждение. – Но почему, Даня? Чем ты разозлил этого человека? Я сглотнул, я не мог рассказать Инне почему, но я дал себе обещание, что в моей жизни будет только правда. Поэтому я тупо молчал. – Ты не расскажешь? – Инна отпустила мою руку. «Нет, не отпускай», – молил я ее всей душой. – Не могу, – ответил я. Инна встала с кровати и отошла к окну. Я сразу вспомнил вечер нашего похода, когда она отстраненно смотрела вдаль на луга, а я мог видеть лишь ее спину. Я не хотел, чтобы она молчала, грустила и, тем более, пыталась уйти, как тогда. – Инна, – тихо позвал я. – Я проектировала его загородный дом. Он находится в Зеленом городе, – спокойно и безразлично рассказывала Инна. – Два этажа, мансарда, большой гараж на три машины. Каркас дома уже возведен. Павел Олегович все никак не унимался – то не нравилось расположение комнат, то материалы, то вдруг он захотел биллиардную на мансарде вместо спальни дочери. Я пять раз переделывала ему проект под все его «хотелки». В итоге, он согласовал все прямо перед вылетом в Тунис. Сказал, что сразу после возвращения наймет строительную бригаду и хочет, чтобы я занималась авторским надзором. Он был необычно спокойным в тот день. Сказал, что они летят с семьей отмечать совершеннолетие сына. Я слушал ее рассказ, как страшную сказку. Я знал все это со слов Маши – про строящийся дом, про то, как «папа нашел неопытного дизайнера, которая ничего не может сделать нормально», про отдых в Тунисе и день рождения Димы. Я чувствовал, что мне становится дурно, меня затошнило, и закружилась голова. Инна продолжала, так и смотря в окно: – Я отказалась вести у него авторский надзор. Мне хватило этого человека на всю жизнь. Больше я не готова связываться с ним ни по одному вопросу. Инна резко повернулась и посмотрела мне в глаза. – Мне стоит рассказать тому полицейскому, что Павел Олегович может быть причастен к нападению? Я покачал головой. Кажется, я был белее снега. Инна кивнула, обошла кровать и взяла пиджак со стула. «Нет, нет! – я кричал внутри. – Только не уходи». Она вдруг посмотрела в мои округлившиеся от страха глаза. – Расскажи мне? – она склонила голову набок, в ее глазах блестели слезы. – Расскажи, Даня. Не для полиции, для меня. – Садись, – сдавленно выдавил я. Я рассказал ей все, как было. Про Машу, про то, как она нашла открытку, про запрет выходить до экзамена, про встречу с Инной во время незавершенных отношений. Инна безучастно слушала, лишь иногда опуская глаза к своим рукам. – Я сказал Маше, что мы расстаемся в воскресенье утром. Я бы сказал ей лично после того, как встретил тебя, после нашего первого свидания. Но вышло так, как вышло. А вечером… – я отвел глаза от взгляда Инны, – вечером на меня напали. – И ты не думаешь на него заявлять, – подвела итог Инна снова утвердительно. – Нет, – я посмотрел на любимое лицо, такое грустное и уставшее сейчас. – В этом нет смысла. Я никогда не докажу его вину. Инна сидела на стуле и положила голову ко мне на кровать. Я дотронулся до ее волос. – Не надо, Дань, – тихо прошептала она. – Я очень устала. – Ложись ко мне? – предложил я. Хоть места на кровати почти не было, но я на руках подвинулся на самый край, приглашая Инну прилечь рядом. Она подняла голову с матраса и покорно легла рядом. Мне показалось, что Инна сразу заснула. Но я не видел ее глаз, она уткнулась мне в подмышку и размеренно дышала. Я не мог спать в ту ночь. С одной стороны, мне было легче, потому что я все рассказал Инне, и между нами не было больше тайн. Как минимум один пункт из списка «против обвинения отца Маши» отпал. С другой стороны, я чувствовал себя еще большим подлецом, чем раньше – теперь о моей порочности знала не только Маша, но и Инна. А мне так хотелось выглядеть в ее глазах лучше, чем я являлся на самом деле. Я крепко обнимал Инну и шептал, что люблю ее. Я заснул, когда начало светать. А когда проснулся, Инны не было рядом. Глава 19. Чистый лист Был субботний день и разрешенное утреннее время посещения, но в моей палате никого не было. Мама на утреннем автобусе уехала в Павлово, я сам ее отправил, сказав, что Инна пробудет со мной все выходные, и что папа уже, наверное, истосковался без внимания и вкусных супов. Я дотянулся до телефона, в сообщении от мамы было написано, что она спокойно добралась, и папа передает мне привет. Я коротко ответил и положил телефон на кровать. Безумно хотелось написать Инне, но я не решался. Скорее всего, боялся, что она не ответит. Для себя я решил: «Нужно дать ей время. Хотя бы день, чтобы все спокойно обдумать». Я повернул голову к открытому окну, июльское солнце освещало недвижимые листья большого дерева под моим окном, ни малейшего дуновения ветра – жара, самое настоящее лето, которое я провожу в душной палате. Под гипсом нога спарилась и жутко чесалась. «Ничего, – с облегчением думал я, – Юрий Сергеевич сказал, что на следующей неделе окончательно будет снимать гипс. Конечно, меня закуют в жесткий лангет, и я продолжу лежать, но хотя бы смогу почесаться».