– Пожар? – удивляется Серый. – Наша мама разве умеет? – Конечно! – Рома укладывает брата рядом с собой, обнимает, накрывает маминым одеялом. – Наша мама на самом деле – пожарник. Она ходит в красивой краске. Розовой. С золотым фонариком. И на лабутенах, – что-то телевизионное, рекламная заставка всплывает у Ромы перед глазами вперемешку с изложением, которое он писал во сне. – А она же на заводе работает. Она ж елочные игрушки клеит. Мама говорила. – Это днем на заводе, – объясняет Рома. – А ночью – тушит пожар. – А-а, понятно, – успокаивается Серый. Хороший у Серенького характер. Еще бы если бы он был более боевой. А то его в детсаду все лупят. И воспитатель лупит. И дети другие лупят. И по губам, и по жопе, и всяко. А так Серый – хороший чувак. Ромка любит Серенького, никому его не отдаст. Притискивает его к себе потеснее. Теплый, мякенький Серый. Ромка начинает потихоньку Серого качать. Дождь грохочет по железному карнизу и по крыше. Бр-р, какой дождь. Хорошо бы мама там была где-нибудь под крышей, а то промокнет. Она обычно говорит: «Зачем мне зонтик, я не сахарная». А у нее был зонтик, пока не сломался. Это был, точнее, не ее зонтик, а ее прошлого бойфренда, Саши. Черный. – Я писать хочу, – вдруг снова всхипывает Серый. – Я описаюсь!.. – Не надо! – Рома быстро вытаскивает брата из кровати и тащит к горшку. Серый писает, а Рома придерживает ему письку, стряхивая последние капли. – Жди меня тут. Не реви, я ссаки вылью и приду. Порыв ветра бросает в окно горсть крупных капель: др-р-рын! Серый в ужасе цепляется за Рому. – Блядь, – кричит Рома. – Серый, пусти, пролью же щас! Пусти! Серый вцепляется в Ромину ногу еще сильнее. Коготками. Оба в трусах и майках. Оба дрогнут. Хлопает форточка, по комнате проходит ледяной ветер, сдувает пакет со стола. Свет неба и фонарей – коричневый, фиолетовый, багровый. – Ладно, пошли вместе, – Рома делает осторожный шаг к двери. Идти неудобно. Серый обхватил Ромину коленку, как дерево, шагает то одной ногой, то другой, мешая Роме идти. – Держись за майку, – Рома открывает дверь во мрак. Серый вздрагивает, вцепившись в Ромину майку. Рома медленно продвигается вперед с горшком. Обычно ночью он мчится в туалет очень быстро. А сейчас надо медленно. И поэтому страшно. Рома и Серый проходят мимо всех запертых дверей. Вот тут жил человек, который однажды Роме дал бумажку в пятьсот рублей. Рома купил много булки, доширака и двухлитровую бутылку кока-колы. Тут жила злая старуха. Она померла. Ее тащили на большом полиэтилене, который снизу, со стройки у метро. Там живут таджики. Они всегда на кухне готовят чего-нибудь. Только теперь они не готовят. Даже таджики спят – вот какая темная ночь. Тут ванна. Она не работает, вся черная, задернута занавеской и забита кусками каких-то досок, камней и тряпками. В туалете тоже темно. – Хонидо, – пищит Серый. – Ножкам хонидо! – Щас-щас, – бурчит Рома, выливает горшок, хватает Серого под мышки и тащит обратно в комнату, где льет дождь, сияют фонари с ЗСД и пахнет мамой. Кидает брата на диван, прыгает следом, и они снова накрываются одеялом. Бр-р! Рому тоже слегка трясет, но уже меньше. Под одеяло с головой. Обнимает мягкого и теплого Серого. Тот греет ножки у него на животе. Ну вот. Уже как бы и получше. – Больше не ревет Серый, молодец, – шепчет Рома. – Да потому что че реветь, все нормально. Щас уснем, утром проснемся – а мама уже тут. Серый вдруг садится. Встрепанный, глаза блестят. – Серый, давай спать, – предлагает Рома и укладывает Серого на подушку, но тот снова садится. Он уже совсем проснулся. – А почему мама ночью тоже работает? – вдруг спрашивает Серый шепотом. – Никто ночью не работает. Ночью все в своей постельке спят. – Ни хрена, – возражает Рома. – Ничего подобного. Это только дети все ночью спят. А пожарники не спят. Если ночью что-то загорелось, они же не будут спать до утра, а пойдут и потушат сразу. А то к утру, пока они спят, уже все сгорит. – А наша мама не сгорит? – Да ты че? – говорит Рома. – Конечно нет. Смотри, какой дождь на улице. Там промокнуть можно, а сгореть нельзя. – Но наша же мама, – возражает Серый, глядя на окно, – она не умеет же ездить на пожарной машине! Она только на маршрутке умеет ездить. – Вот она и поехала тушить пожар на маршрутке. На триста шестой, – добавляет Рома для правдоподобия. – А-а, понятно, – успокаивается Серенький. – А зачем так сильно дождь стучит? – А ты боишься, что ли? – Рома укутывает Серенького одеялом и прижимает к себе. – Я только немножко боюсь, – говорит Серенький.