«Совсем нет. Однако в более подходящее время я поспрашиваю тебя о глубине твоих знаний о „La Douleur“. А пока мы на операции и нам нужно оставаться сосредоточенными. В этом районе есть магия, — произнесла я. — Сверхъестественный бордель может быть как раз тем местом, которое бы понравилось колдуну». Этан посмотрел на меня, сузив глаза, вероятно, скептически относясь к тому, что я действительно была в силах оставить эту тему. Но я была. Пока что. «Да, так и есть», — наконец согласился он, и мы обследовали здание. «Они узнают нас, если мы просто зайдем внутрь», — сказала я. В Чикаго, вероятно, было всего несколько сверхъестественных, которые бы не узнали Этана, как Мастера Дома Кадоган. И моя фотография в «Трибьюн» тоже не помогла бы. «Скорее всего. Хотя…» — добавил он и поглядел на меня, оценивая снизу-вверх. Не уверена, что мне понравится то, что у него на уме. «„Хотя“ что?» «Я могу использовать гламур». Гламур — это классическая вампирская сила, способ заставить кого-нибудь делать или видеть то, что тебе нужно. Невозможно убедить кого-то сделать что-нибудь, что они делать бы не стали, но можно поспособствовать тому, чтобы они видели то, что хотите вы. Гламур, на мой взгляд, является одной из причин, почему вампиров боялись на протяжении всей истории — потому что они могли раскрыть самые сокровенные желания человека. Первоначально у меня была неуязвимость к гламуру. Фальшивому Бальтазару удалось изменить это. Словно гончая, играющая со своей добычей, он терроризировал меня моей новообретенной уязвимостью. Я потеряла эту защиту, но и кое-что приобрела. Гламур — часть интимной психической связи между вампирами и что-то, что мы с Этан были не в состоянии разделить прежде. Когда он, наконец, смог «призвать» меня, проникнуть внутрь при помощи этой мощной магии, это стало одним из самых волнующих событий в моей жизни. Это также был один из немногих раз после Бальтазара, когда я вступила в контакт с гламуром без паники. Я оглянулась на Этана и поняла, что он наблюдает за мной. Вероятно, размышлял над тем же и задается вопросом, как я с этим справлюсь. «Как именно ты собираешься это провернуть?» — спросила я его. Он поглядел на здание. «Думаю, я мог бы сотворить полосу магии вокруг нас». «Я не знала, что такое возможно». «Честно говоря, я не думал об этом раньше. — Его взгляд сузился. — Самозванец показал, что это возможно». Так Этан привык называть фальшивого Бальтазара — Самозванец. Пусть гниет в аду, каким бы ни было его имя. Этан оглянулся на меня. «Как думаешь, ты справишься?» «Возможно. А, может, и нет. Но я не собираюсь говорить „нет“. На кону стоит слишком многое, и мы уже зашли так далеко. Да». Этан смотрел на меня, нахмурив брови, как будто обдумывал, сказала ли я ему всю правду. «Хорошо, — наконец произнес он. — Если ты передумаешь, только скажи мне». Прежде чем я успела возразить, что не передумаю, он наклонился и нежно поцеловал меня и, не отрывая от меня своих губ, начал творить свою магию. Когда он призвал меня, я почувствовала напряжение в животе, словно он залез ко мне в душу и тянул ее к себе, пытаясь преодолеть эмоциональную и биологическую связь между нами. Магия Этана была одновременно успокаивающей… и соблазнительной. Суть этой магии была иной — он стремился связать нас вместе в облаке гламура, который одурачит других — но эффект был практически идентичным. Желание росло по мере того, как его магия расцветала и окутывала нас, посылая тепло по моим конечностям и наполняя мое тело нуждой, возбуждением и желанием его. Я уронила голову ему на грудь, сжимая пальцами его рубашку, пока магия прожигала меня. «Этан». «Ты все затрудняешь», — сказал он. Даже мысленно его голос был хриплым от желания, его тело затвердело из-за него. «Это ты все затрудняешь, — парировала я. — Это твоя магия». «Она реагирует на тебя». Его губы опустились на мою шею, проследив дорожку по нежной коже, посылая мурашки по моим рукам. «Наверное, это плохая идея — сказала я, наклонив голову, чтобы предоставить ему лучший доступ. — Мы не сможем ничего сделать, если не будет держать наши руки подальше друг от друга». «Учитывая, куда мы идем, я надеюсь, что мы впишемся». — Его губы нашли мои, они были твердыми и настойчивыми, ведя меня вперед к удовольствию, его руки притянули меня ближе к нему. Движимая магией, я запустила руки в его волосы. Если бы только мы не стояли в жутко-заброшенном парке, в еще более жутко-заброшенном районе и не искали убийцу. «Уже почти», — проговорил Этан, и я понадеялась, что это не было эвфемизмом. Не то, чтобы я отказывала ему в удовольствии, просто я не хотела быть единственной, кто остался неудовлетворенным. Неожиданно, словно тумблер, отщелкнувший на место, магия укрепилась и осела. Облегчение заменило нетерпение, и нашу разгоряченную кожу охладил ветерок. Тем не менее, мы не двигались еще целую минуту. — Полагаю, все готово, — прошептал Этан, его руки были обернуты вокруг меня, голова лежала поверх моей. — А что касается остального… — Позже, — пообещала я. — О, определенно, Страж. — Тебе это удалось? Этан искоса посмотрел в темноту вокруг нас, словно проверяя границы полосы магии, которую он создал. — Полагаю, да. — В его голосе было тихое изумление. Возможно, это был какой-то луч надежды после неприятностей, доставленных Самозванцем. — Что они увидят, когда посмотрят на меня? — Мэрилин Монро. Его ответ был на удивление быстрым. — Я бы не подумала, что Мэрилин в твоем вкусе. — Шучу. Я не изменил твою внешность. Лишь смягчил ее, чтобы ты стала неузнаваемой. — Это не те вампиры, которых ты ищешь[29]. Этан просто посмотрел на меня. — Я не знаю, что это значит. — Для человека, которого мы называем Дартом Салливаном, ты на удивление плохо знаком со «Звездными Войнами». — Понятия не имею, зачем мне это нужно. — Ага, это часть проблемы. — Как бы то ни было, — немного раздраженно произнес Этан, — они узнают, что ты женщина и что ты со мной. Они не будут знать, что у тебя есть оружие, но чтобы обезопаситься, постарайся не привлекать к нему ненужное внимание. Если, конечно, мне не придется сбросить гламур. В этом случае будь готова драться. Я улыбнулась ему. — Я всегда готова. — Это моя девочка, — сказал он с гордостью. — И хотя это будет идти в разрез с каждой клеточкой твоего тела, ты должна притворяться послушной. — Послушной? — Каждый слог слова оставлял неприятный привкус. По крайней мере, он выглядел немного виновато. — Этого будут ожидать, — сказал он, — и так мы будем привлекать меньше нежелательного внимания. — А почему ты не можешь изображать послушного? Его улыбка была чисто салливанской. — Потому что я Мастер. Думаю, я должна была это предвидеть. — Итак, ты хочешь, чтобы я играла покорную Мэрилин Монро? Этан задумался. — Это провокационный вопрос с несколькими подобающими ответами. — Давай сосредоточимся на том, который относится к этому заданию. — Ты знаешь, чего я прошу, и почему я это прошу. И я бы хотел, чтобы ты дала свое слово, Мерит. Я знала, почему он просил меня пообещать это — не потому, что сомневался во мне, а потому, что доверял мне. Потому что он знал, что если ему кто-нибудь будет угрожать, я вмешаюсь.