– И у вас нет избранницы, которую вы по выходным катаете на этой прекрасной яхте? – На данный момент нет. Аманда наклонила голову. – Очень и очень жаль. В этот момент у меня зазвонил мобильный. Я взглянул на дисплей. – Это из офиса. Извините, я отвечу. – Конечно-конечно. Я провел пальцем по экрану, отлично зная, кто на линии, и отошел от журналистки на несколько шагов. – Здравствуйте, мистер Лексингтон, это Милли. Я уже понемногу собираюсь домой. Вы хотели, чтобы я позвонила вам в шесть часов и напомнила о времени. – Да-да, отлично. Спасибо. – После того, как секретарша положила трубку, я еще некоторое время прижимал телефон к уху и наконец повернулся к журналистке: – Простите, через несколько минут у меня зарубежный звонок. Мы уже можем завершить интервью? – О, конечно, никаких проблем. – Аманда встала. – Я услышала все, что мне нужно… «Для своей дурацкой статейки, нудной, как зубная боль». – Ну, прекрасно. Благодарю вас. Аманда убрала в сумку блокнот и выудила визитку. Написав что-то на обороте, она подала ее мне, игриво наклонив голову. – Я написала свой домашний телефон. – Она улыбнулась. – Обожаю морские прогулки! Я тоже улыбнулся, будто польщенный ее авансом. – Буду иметь в виду, когда соберусь выйти в море. «Учитывая, что яхта стоит на приколе уже больше восьми лет, ждать тебе, Аманда, морской прогулки до седых волос». Подав Аманде руку, я помог ей спуститься на пристань. Забросив на плечо ремень сумки, журналистка обернулась посмотреть на золотые буквы поперек темно-синего корпуса. – «Лейлани Мэй», – прочла она вслух. – А в честь кого названа яхта? Я ей подмигнул. – Простите, интервью окончено. Грант – 15 лет назад Я не мог отвести от нее глаз. Снег валил густой пеленой. Новенькая кружилась у крыльца босиком, раскрыв рот и высунув язык. Когда ей удавалось попробовать снежные хлопья, она смеялась. Лили. Как лилия. Нужно где-то достать этих лилий и узнать, чем они пахнут. Я не был таким дураком, чтобы верить, будто Лили будет пахнуть лилией, но отчего-то не сомневался, что ее запах будет лучшим на свете. Я смотрел из окна во двор с болезненным, сосущим стеснением в груди. Логически под ложечкой могло заныть от горячих сэндвичей с сыром и томатного супа, которыми мама кормила нас за обедом, но я понимал, что настоящая причина в другом. Даже в четырнадцать лет я знал, что такое любовь. Еще час назад не знал, пока в дверь не позвонили, зато сейчас уже не сомневался. Лили. Лилия. Лилия Гранта. Даже звучит красиво, правда? Грант и Лили. Лили и Грант. Если у нас будут дети, они тоже получат цветочные имена – Роза, Мелисса… Стоп, Мелисса – это вроде не цветок? Ну и ладно. Разберемся. Я буквально прилип к окну отцовского кабинета. На стекле возникло мутное пятно от моего дыхания, и я вытер влагу рукавом толстовки. Это движение привлекло внимание Лили. Она перестала кружиться, приставила к глазам ладони козырьком и вгляделась. Надо было отпрянуть от окна, чтобы она меня не заметила, но я застыл столбом, по уши очарованный этой девчонкой. Она что-то прокричала, но я не расслышал через закрытое окно. Поэтому я отпер шпингалет и чуть отодвинул створку. Мне пришлось откашляться, чтобы голос снова начал повиноваться. – Ты что-то сказала? – Да! Я спрашиваю, ты что, подглядывать любишь? Черт, только этого недоставало! Теперь она точно сочтет меня с приветом. Сначала я пулей вылетел из комнаты, когда моя мать знакомила Лили с нами, а теперь новенькая застала меня за таким занятием. Надо остаться хладнокровным и не подавать виду, что я смутился. – Нет, – заорал я в ответ. – Мне просто интересно, когда ты отморозишь пальцы на ногах, они почернеют и отвалятся? Ты что, не смотрела «Послезавтра»? Лили помотала головой. – Я никогда не ходила в кино. Я вытаращил глаза. – В кино не ходила? – Не-а. Моя мать не любит кино и телевизор. Она говорит, телевидение зомбирует. – А вот если бы посмотрела «Послезавтра», ты бы обулась. Она улыбнулась, и мое сердце перестало биться нормально – оно будто сделало мгновенное сальто в тот момент, когда сверкнули ее жемчужные зубы. Я потер грудь слева, хотя там вовсе не болело. Глядя на Лили, я крикнул: – Эй, сделай так еще раз! – Что сделать? – Улыбнись! Ошибки не было – сердце вновь начало вытворять непонятные штуки. Лили огляделась. – Ты слышал? – Что? – Звон бубенцов. Неужели мы оба фантазеры? – Да нет, все тихо. Она пожала плечами. – Вдруг это Санта проехал? Говорят, что вы, богачи, верите в Санта-Клауса лет до тридцати, будто он вам подарки на Новый год приносит! Вдруг на крыльце загорелся свет, и я услышал мамин голос: – Лили? Что ты тут делаешь? Скорее в дом, простудишься! – Да, миссис Лексингтон. Я просто вышла посмотреть на снежные хлопья. Я еще никогда не видела снега. – О Господи… Иди скорее в тепло. Нужно тебя одеть. У Кейт найдутся лыжный костюм и ботинки, которые придутся как раз впору… И шапка. Лили подняла голову и еще раз улыбнулась мне. Сердце у меня замерло в третий раз.