Черт… Ну кто мог знать, что любовь способна принести столько боли? * * * На следующее утро я нигде не мог ее найти. В первый день мама обычно отправляла новеньких со мной на автобусе, а потом я провожал их в кабинет, где мама, закончив все формальности, уже говорила со школьным психологом. Я насыпал хлопьев в тарелку и достал молоко из холодильника, но когда ставил пакет обратно, из-за двери в гараж послышался гулкий удар. Отправив в рот ложку «Голден грэмс», я с тарелкой в руке пошел посмотреть, что там происходит. Открыв дверь, я чуть не поперхнулся. – Что ты делаешь? Лили посерьезнела, будто искренне смутившись моему вопросу. – Рисую. Ты не видел, как люди рисуют? – Больше похоже, что ты себя раскрашиваешь. Лили стояла перед мольбертом, густо покрытая разноцветными каплями. На ней была длинная футболка, прикрывавшая задницу (правда, там же и заканчивавшаяся), и я не мог отвести взгляда от ее ног, где было меньше краски, чем на верхней половине туловища. Ноги были удивительно длинными и гладкими – я еще не видел такой длинноногой девчонки. Мне вдруг захотелось подхватить Лили на руки и проверить, сможет ли она скрестить ноги за моей спиной. Я спохватился, только когда она сказала: – У тебя капает. Я вытаращил глаза. – Чего?! Она улыбнулась и кивнула на мою тарелку. Оказывается, я держал ее криво, и молоко капало мне на обувь. – Блин, – я поспешил выровнять тарелку. Лили засмеялась. Господи, какая красивая девчонка! Длинные черные волосы, загорелая кожа – посреди зимы-то! – и огромные карие глазищи. И еще Лили была высокой, всего на несколько дюймов ниже меня. С восьмого класса, когда за лето я вырос на четыре дюйма, большинство девчонок не доставали мне даже до плеча, а Лили доставала. Отчего-то это казалось правильным, что она такая высокая, будто она и должна была выделяться из всех девчонок в школе. Встряхнув головой, чтобы привести в порядок мысли, я спросил: – А моя мать знает, что ты тут рисуешь? Автобус через пятнадцать минут! Лили сморщила нос: – Какой автобус? – Ну как же, школьный! Уже семь часов! – Утра? Тут уже я растерялся. – Ну а чего же еще? Или ты думала, сейчас ночь? – Да. Значит, я рисовала всю ночь и забыла о времени… – Лили пожала плечами. – Со мной бывает. Я переступил порог и обошел мольберт. – Ты сама нарисовала? – Да, только это плохо. Я вытаращил глаза. Абстракция на холсте с какими-то переплетающимися цветами выглядела достойной музея (по-моему). – Это ты не видела, какую фигню я выдаю на уроке рисования. Лили улыбнулась, и у меня снова перехватило дыхание. – Мама однажды возила меня на Гавайи. Там удивительные, невероятные цветы… Я люблю рисовать только цветы. – Она повела плечом. – Это у меня такая одержимость. Я всем своим цветам даю имена. Это вот Лейлани – на гавайском диалекте «райский цветок» и «божье дитя». Там это популярное имя. Мою бабушку звали Ива, мать – Роза, а я – Лили. Сплошная природа. Если у меня когда-нибудь будет дочка, я назову ее Лейлани. Ого! У меня по спине даже мороз пробежал. Я тоже собирался назвать будущих детей именами цветов, только думал не о детях Лили, а о наших общих детях. – Лейлани, – повторил я. – Звучит. Лили закрыла глаза и глубоко вздохнула. – Лей-ла-ни… Скажи, красиво? – Ты тоже красивая, – вырвалось у меня. Ну, не совсем вырвалось – я всего лишь констатировал правду, просто я не ожидал, что скажу это сейчас. Лили положила кисть на мольберт, обтерла руки о футболку и подошла ко мне вплотную, нарушив личное пространство. Волоски у меня на теле поднялись, ладони тут же вспотели. Да что за чертовщина со мной творится? Я и раньше флиртовал с девчонками, но рядом с Лили меня просто начинало трясти. Приподнявшись на мыски, Лили нежно поцеловала меня в щеку. – Кажется, это первая приемная семья, где мне понравится. «Мне тоже понравится, если тебе у нас понравится», – подумал я. Айрленд – О, отлично, еще не начали, – запыхавшаяся женщина в сером костюме села рядом со мной за длинный стол. – Я слышала, он ярый ревнитель пунктуальности. – Грант? – уточнила я. Она неодобрительно нахмурилась. – Мистер Лексингтон. Ну да, мистер Лексингтон. Будучи просто молодым человеком, с которым я собиралась закрутить, он был Грантом, но теперь снова стал мистером Лексингтоном. – Заходила его секретарша, он опаздывает на несколько минут, – объяснила я. – Слава богу, – женщина с облегчением улыбнулась. – Мне дочки позвонили, пришлось побыть арбитром в споре за щетку для волос… – Она подала руку. – Я Эллен Пассман, главный бухгалтер из финансового отдела. Я пожала ей руку. – Айрленд Сент-Джеймс, ведущая новостей. Можно Ричардсон, это мой рабочий псевдоним. – О, я вас знаю, я обожаю вашу передачу! Я улыбнулась. – Спасибо. – Меня эта новая инициатива с комиссией привела в восторг, жаль только, что о совещании сообщили в последнюю минуту. Сейчас конец месяца, в бухгалтерии горячая пора… Любопытно, как эта комиссия с ходу образовалась после звонка Гранта. Я не могла избавиться от абсурдной мысли, что свой «благоприятный климат» он придумал прямо во время разговора со мной. Это, конечно, нелепо и попахивало чрезмерным самомнением, однако догадка не давала мне покоя. – Когда вас пригласили? – осторожно спросила я. – Сегодня утром, а вас? – Несколько дней назад. Вы получили повестку собрания или какие-нибудь документы? – Нет, ни строчки. Атмосфера в кабинете изменилась, и я, еще не повернув головы, поняла, кто вошел. В дверях стоял Грант Лексингтон и вице-президент компании, руководитель отдела новостей Кейт Бентон, начальница моего начальника – и сестра Гранта. Он оглядел комнату, и его взгляд зафиксировался на мне, будто он нашел то, что искал. Ерунда какая-то. Взгляд был настолько пристальным, что я заерзала на стуле. – Простите, задержался, – объявил он. – Спасибо всем, что откликнулись на наше приглашение. – Он повернулся к сестре. – Кейт вы, конечно, знаете, она вице-президент нашего телеканала… Участницы совещания принялись благодарить мистера генерального. Я промолчала, наблюдая за происходящим. За столом оставалось несколько свободных мест – во главе стола, на противоположном конце с моей стороны, напротив меня и слева от меня. Без единого слова Кейт двинулась к свободному месту через несколько кресел от меня. У меня возникло ощущение, что Грант Лексингтон автоматически занимает место председателя в каждом кабинете, где появляется. Но тут он меня удивил. Грант отставил стул во главе стола и жестом пригласил сестру присесть: – Кейт. Очень удивленная, Кейт Бентон тем не менее вернулась и села, где предложено. Грант расстегнул пиджак и уселся рядом со мной. Устраиваясь, он подался ко мне и шепнул: