Решив проведать, как они там, я поднялся с койки и пошел в спальню. Дверь была плотно закрыта; я попытался приоткрыть на щелочку, чтобы не разбудить ни Лили, ни Лейлани. Я лишь хотел убедиться, что жена спит. Вообще под палубой темно, как в подвале, поэтому я не мог ничего разобрать, даже когда распахнул дверь довольно широко. В спальне было абсолютно тихо – ни дыхания, ни посапывания, поэтому я решился подойти к кровати. На постели угадывался какой-то бугор, но я не знал, Лили это или скомканные одеяла. Нагнувшись, я не уловил дыхания, поэтому осторожно погладил бугор в надежде наткнуться на теплое тело. Однако нащупал лишь остывшую постель. Я замер. По спине побежали мурашки, сердце заколотилось в горле. Кинувшись к стене, я нащупал выключатель. Настоящий ужас охватил меня, когда я увидел, что и колыбелька тоже пуста. – Лили! – вне себя заорал я. В отчаянии я рванул дверцу туалета – разумеется, там никто не прятался. Я выскочил из спальни и кинулся по лестнице на палубу, выкрикивая: – Лили! Ли-ли-и! Ответа не было. Кухня и салон тоже оказались пустыми, и я забарабанил в дверь верхней ванной. – Лили! Ответом мне была тишина. Сердце билось страшно быстро. Накатила необоримая, цепенящая тошнота – на секунду мне показалось, что меня сейчас вывернет. Да что за фигня происходит? Я подбежал к двери, ведущей на палубу, и распахнул ее. Слава богу! Я зажмурился и с силой выдохнул. Лили стояла на задней палубе у самых перил, не обернувшись на звук открывшейся двери. Отдышавшись, я собрался с силами и перешагнул порог. Было темно, но я видел, что руки Лили согнуты в локтях, как я неизменно видел их уже несколько недель. Ну, хоть живы, слава Создателю… Не желая пугать жену, я шепотом позвал: – Лили! Когда она не ответила и не обернулась, я двинулся к ней. Только тут я разобрал, что она плачет. Ну, еще не хватало… Я мягко взял ее за плечи. – Не плачь, Лили, я здесь. Она зарыдала сильнее, и я развернул ее к себе, чтобы обнять и прижать к себе. Но когда она повернулась, я увидел, что она баюкает пустое одеяло. Ледяной холод пробежал от темени по спине и врезался иглами в пальцы ног. – Лили, где наша Лейлани? Она затряслась в рыданиях. Мой голос неудержимо шел вверх: – Лили, что происходит, блин, где дочка? Я обежал заднюю палубу, вернулся к жене, схватил ее повыше локтей и затряс: – Где она, черт возьми? Отвечай, где она?! Лили отвернулась к воде. – Ее нет. Айрленд Иногда до полного изнеможения долбишь каменную стену – прогресса ноль, а порой вынешь один кирпич, и вся преграда начинает рушиться. Лейлани была кирпичом, на котором держалась стена вокруг Гранта. Все изменилось на рассвете того ненастного дня – внешне осталось как прежде, но отношение стало совсем другим. Проснувшись, Грант отвез меня домой, объяснив, что ему нужно поделать кое-какие дела, но попросил меня собрать сумку с вещами для ночевки и быть готовой, когда он вернется через несколько часов. К моему удивлению, Грант отвез меня в центр города, в свой кондоминиум, располагавшийся в фешенебельном небоскребе недалеко от океана, со швейцаром и постом охраны. Охранник в форме приветливо кивнул при нашем появлении: – Обе ваши доставки прибыли, бригада только что ушла, мистер Лексингтон. – Спасибо, Фред. Дождавшись, пока за нами закрылись дверцы лифта, я спросила: – У тебя есть бригада? Грант засмеялся, переплетя пальцы с моими. – Увидишь. Он провел картой по щели на панели лифта и нажал кнопку ПХ. – Пентхаус?! Ну ты даешь! Что ж ты умолчал, что твой порнодворец – в пентхаусе! Может, я и не привередничала бы насчет приезда. Грант приподнял бровь: – Почему порнодворец? – Потому что звучит приличнее, чем траходром. Грант прижал меня к себе и поцеловал в макушку. – Вообще-то я рад, что ты отказывалась сюда приходить. – Вот как? Тогда почему мы здесь? – Увидишь. Лифт приехал на четырнадцатый этаж и открылся в бескрайний холл, где первым в глаза бросился круглый мраморный стол. Я огляделась. Квартира была огромной. Справа находилась ультрасовременная кухня нержавеющей стали, а несколько ступенек вели в гостиную, словно бы утопленную в пол и окруженную целой стеной панорамных окон, за которыми открывался вид на океан. Я невольно пошла сразу к стеклянной стене. – Господи, какая красота! А я отчего-то представляла себе что-нибудь темное, потертое… Хотя вообще знаю, отчего. Из-за целей, которым служила эта квартира. Грант подошел ко мне сзади и обнял за талию. – Акцент на прошедшее время – служила. Я обернулась в кольце его рук и обняла за шею. – Ты хочешь сказать, что решил отныне не использовать этот прекрасный пентхаус для сексуальных утех? Это очень и очень жаль. – Отчего же, я планирую тут много трахаться. Начну с того, как нагну тебя и заставлю упереться руками в стекло – это будет совсем скоро. Просто теперь эта квартира станет куда эксклюзивнее. – Для особо престижных случайных связей? – не удержалась я. Большим пальцем Грант поглаживал мою нижнюю губу, не сводя с нее глаз. – Только с тобой, красотка. От нежности в его голосе затрепетало сердце. После утреннего разговора меня переполняли эмоции – мне даже казалось, будто я слегка задыхаюсь. Грант что-то прочел в моем лице и улыбнулся, коснувшись моих губ. – Пойдем, я покажу тебе обстановку. Мы шли по длинному коридору, и Грант открывал каждую дверь, объявляя, но не заходя внутрь: – Кабинет. – Гостевая спальня. – Ванная. Оставалась последняя дверь слева, когда Грант взял меня за руку и привел в, как оказалось, главную спальню. Там тоже были панорамные окна, красивый камин и двуспальная кровать в центре. Как и во всем пентхаусе, украшений тут было мало, но то, что имелось, выглядело изящным и дорогим. Грант опустился на кровать и потянул меня к себе на колени. – Матрац совершенно новый, сегодня доставили. – А что случилось со старым?