- Поеду. - Не боишься? Соня съехала по подушкам ниже, устроив голову на спинке, одернула подол пледа, еще больше оголив ноги в нелепых носках, и тяжело вздохнула. Ей показалось, или дышать стало тяжело, как перед грозой? И глаза у Сани потемнели, хотя всегда были ясными и чистыми. Таким обычно бывает небо сразу после дождя. - Я устала бояться, – будто со стороны услышала она собственный хриплый голос. – Не хочу ждать, пока случится еще что-то плохое. Саша медленно кивнул, как если бы ждал этих слов. - Поедем вместе. - А клиника? – удивилась Соня. Саша коротко улыбнулся уголком тонких губ. - Я поменялся с Гошей, выйду в вечернюю. На моей машине поедем. Соня не ответила, подтянула плед до самого носа и молча смотрела на него из своего кокона. Телевизор продолжал монотонно рассказывать о том, что российские биатлонисты уже точно не догонят фаворитов гонки и будет чудом, если они окажутся в десятке. Вслушиваясь в голос диктора, Соня чувствовала рядом легкий запах чистой ткани, ментола и каких-то лекарств, как обычно пахнет в больнице. Аромат был тонким, ненавязчивым и по-особенному близким. Уже засыпая, она подумала, что, наверно, этот запах ей нравится больше всего на свете. Саша вместо биатлона смотрел на нее и думал. Он иногда ловил себя на мысли, что постоянно о чем-то размышляет. О пациентах с предстоящими им операциями, об их родных. О старшем брате, получившем очередное звание, его жене и о том, что надо бы выкроить время и заехать к ним – пусть даже ехать придется за город. О младшем Тимуре и его частных делах, которые он решал с поразительной легкостью. О том, сколько запасов обезболивающего у них осталось для мучившегося после операции язвенника, и не надо ли заказать еще, пока этот запас не вышел. О том, все ли они купили для Полины, у которой на следующей неделе день рождения, они всем коллективом хотели сделать ей сюрприз... Он отдавал всего себя работе, коллегам и друзьям и был настолько ответственным, что времени на себя просто не оставалось. Ему постоянно что-то мешало, что-то обязательно лезло в голову и путало мысли, и он не сразу осознал, что этим чем-то частенько оказывалась Соня. Стоило ей появиться в одной с ним комнате, как все повторялось. Он почти тут же сбивался, соображая, как бы пережить эту встречу и избежать новой ссоры. А когда они не виделись, и выдавалась свободная минутка, он гадал, за что же она так на него взъелась. Его разум в такие минуты походил на спутанный клубок шерсти, с которым основательно поиграл чей-то наглый кот. Когда ее незримое присутствие стало неотъемлемой частью его каждодневной жизни, он не знал. Наверно, в тот самый день, когда он в зыбкой полудреме впервые увидел ее глаза – глубокую светлую бездну – и нырнул в нее с головой, сам того не заметив. Этой ночью они оба спали спокойно. Глава шестнадцатая Дремавшая Наташа слышала каждый шаг подруги. Сон оказался неспокойным, она ворочалась в постели, иногда морщась от боли в боку и поглядывая в темноту за окном. Тишина стояла звенящая, и, в конце концов, она поднялась вслед за подругой, набросив на плечи белый махровый халат. И куда она могла запропаститься? Ответ на свой вопрос Наташа получила, как только вышла на лестницу. До ее слуха внезапно долетел тихий Сонин смех, ему вторил голос Саши, и Наталья слабо улыбнулась. Хоть у кого-то все хорошо. Пусть и при таких обстоятельствах. Вслушиваться в разговор она не стала, прекрасно представляя, насколько Соня ценит личное пространство. Если уж о своем бывшем она ей рассказала только вкратце, а об ее истинном отношении к Саше Наташа догадалась сама... Сна как не было, так и не предвиделось. Она побродила по второму этажу, разгоняя кровь, постояла в глубокой задумчивости у окна. А потом осторожно постучалась в соседнюю комнату, а когда ответа не последовало, тихонько повернула дверную ручку. В спальне было тихо, даже дыхания не было слышно. В первую секунду Наташа растерялась, кляня себя последними словами, но назад не отступила. Что-то тянуло ее сюда, как магнитом. Его «черный» юмор, вечная угрюмость или блестевшие от ярости серые глаза в те моменты, когда он ругался, проявляя таким образом беспокойство за близких друзей – что именно из этого ее привлекало больше всего, она не знала. Знала точно только то, что ей не нравится, что этот человек воспринимает ее, как маленькую несмышленую дурочку, и ожидает, что она будет его беспрекословно слушаться. Подобных сюсюканий она на дух не переносила. И твердо решила, что такое его к ней отношение надо поменять. А способы все хороши. - Кирилл?.. В тишине комнаты шепот прозвучал как-то свистяще, и дремавший тут же Джерри, свернувшийся на своей подстилке, даже во сне насторожил уши. Силуэт на кровати тяжело вздохнул. - Ты чего не спишь? Открыв дверь чуть шире, Наташа проскользнула в комнату, поежившись от сквозняка. Щелкнул выключатель, на тумбочке загорелась лампа, выхватив из темноты уставшее лицо Кирилла. Быстро протерев глаза, он поднял подушку, усаживаясь в постели, и Наташа рискнула подойти и сесть на краешек матраса, теребя пояс халата. Открывший глаза Джерри пристально за ней наблюдал. - Не спится. - Вот и мне тоже. Не дом, а какое-то сборище полуночников, – криво усмехнулся Кирилл. Наташа ответила слабой улыбкой. - Можем еще двоих с первого этажа позвать. Кирилл со значением кивнул, как если бы услышал что-то очень хорошее. - И что, даже не скандалят? – Наташа быстро покачала головой. – Ну слава богу... – она не ответила, все так же неловко улыбаясь, и он слегка прищурился. – Ты давно знаешь про этого ее Диму? - Не очень. Сонька рассказала в общих чертах, что из-за него с опаской относится к парням, но не упоминала, что случилось. - А про Сашу? - Про него я догадалась, – шире улыбнулась Наталья. Кирилл закатил глаза. - Все вокруг догадались, даже я подозревать начал, хотя шесть лет свято верил в их взаимную ненависть, а Сашка продолжает ходить вокруг да около... И почему с ними так тяжело?.. Повисла тишина, но какая-то спокойная, не давящая. Нарушать ее не хотелось, но Наташа все же не удержалась от вопроса. - Как думаешь, у них получится? Я знаю, Соня его любит, но... - Еще вчера я бы сказал, что все это наши выдумки, и эти двое ни за что и никогда не будут вместе, – проговорил Кирилл, глядя на нее смеющимися глазами. – А сегодня уже не знаю, что и думать... Если Соня все не испортит, если Саня поймет... может, что и сложится. Они за эти годы отлично научились ругаться, как давно женатая пара. - Ты это к чему? – не поняла Наташа, нахмурив брови. - К тому, что Саня – это такой тихий омут, из которого черти почти не показываются. Почти. Чтобы он поделился своими переживаниями – да из него надо все тисками вытягивать, и то не факт, что получится. Но если он о ком и говорил все это время, так о Соне. Жаловался, конечно, но... Черт, я ведь уже тогда должен был заподозрить, что не все так просто! Ну не будет человек разглагольствовать о том, кого так ненавидит! Его такие разговоры только еще больше раздражать должны. У Соньки лучше получается эмоции скрывать, у нее прям раздражение настоящее было. - Не скажи, – развеселилась Наташа. – Она когда начинает активно жестикулировать, точно что-то скрывает. - Ты откуда знаешь? – вытаращился на нее Кирилл. Она захохотала. - Да поймала ее один раз на противоречии, она и начала так оправдываться. Потом, конечно, все равно призналась, но все же. - Женщины, – фыркнул Кирилл. – Вечно подмечаете всякие несущественные детали, потом в них логику ищете. А когда не находите, начинается – ой, они что-то скрывают!.. - Но ведь мы же правы и оказываемся, – заметила Наташа. - Если бы вы еще вот так нам мозги не полоскали, как Сонька Саше, цены бы вам не было. А то как не встретишь кого-нибудь, так вскоре начинается... Господи, прав был Саня, когда об этом говорил, как я его теперь понимаю!.. Наташа выразительно выгнула бровь, явно ожидая дальнейших объяснений, но Алферов только махнул рукой и окинул ее долгим взглядом. Да, теперь он очень даже понимал Горского. Вот как быть, когда ты желаешь человеку только самого лучшего, а он от этого отмахивается со словами «Не надо, я сам»? Нечто подобное и испытывал Кирилл рядом с Натальей, а ведь прошло всего несколько дней. В первую ночь он подумал, что она ненормальная идиотка, которая испортит ему и без того ненавистный отпуск. Во вторую задумался о том, как ошибся на ее счет – одинокая девушка без каких-либо близких людей, кроме единственной подруги, столкнувшаяся с опасностью и решившая бороться, несмотря на страх. А сейчас, в третью, его осенило. Он не хотел, чтобы с этой девчонкой что-то случилось. И если для этого ему придется влезть в еще большие неприятности, пускай так, он влезет. По сути, они могли разойтись и больше не встречаться. Она пришла к нему за медицинской помощью и получила ее. Он прятал ее у себя дома, поскольку было неизвестно, что стало с тем бандитом. Теперь они знают, обвинение против нее строить не на чем, да и она никого не трогала – а, значит, может отправляться к себе. Их с Сашей «подпольную операционную» она не сдаст. В остальном ей придется быть настороже и заглядывать за каждый угол, но его помощь ей теперь не особо-то нужна. Почему-то от этой мысли становилось неприятно и даже больно. Между тем молчание затягивалось, и Наташа, уставшая изучать обстановку комнаты, как две капли воды похожей на ее собственную, поерзала на одеяле, обхватив себя руками. Кирилл пару раз поморгал, прогоняя ненужные мысли. - Кирилл. - Что? С ответом Наталья не торопилась, долго всматривалась в его глаза, потом вздохнула и только тогда продолжила: - Не надо ко мне так относиться.