Глава двадцать третья На дачу Кирилл добрался только под утро. Недовольный таксист тихо матерился себе под нос, пробираясь через пробку, и к тому моменту, как они свернули к поселку, время уже успело перескочить к восьми часам. У самого дома водитель с облегчением остановился, представляя, как вскоре начнет продираться обратно в тесном автомобильном потоке, забрал протянутые Кириллом деньги и поехал на разворот, пока его пассажир, щурясь, смотрел на мартовское солнце. Хорошо... Вот такую весну он любил – солнечную, сухую, теплую и яркую. Почему именно весна была его любимым временем года, он объяснить не мог, но ненавидел постоянные лужи и слякоть под ногами. Еще раз полной грудью вдохнув прохладный сладкий воздух, он посмотрел по сторонам на тихие дома и толкнул калитку на участок, когда дверь дачи вдруг открылась, и навстречу выскочила Соня. Наташа тенью осталась стоять в дверях, глядя на него испуганными глазами. - Алферов, ты где был? – сходу начала Соня, налетая на него чуть ли не с кулаками. В светлых глазах он заметил быстро тающую тревогу. – Хоть бы позвонил! Мы тут с ума сходим, а он уехал и пропал с концами! Ты... – она внезапно осеклась, пригляделась, втянула носом воздух. – Понятно, в баре были. Ну хоть бы предупредили оба! - Я же сказал, что поеду к Сане. - На всю ночь? – язвительно поинтересовалась Соня. – Ты себе представляешь, как мы тут волновались, пока вы развлекались? Думали, что с вами что-то случилось, хотели больницы обзванивать! Да ты!.. ты!.. Да ну тебя к черту! Резко отвернувшись, она вихрем пролетела мимо Наташи и скрылась внутри. Выглянувший Джерри проводил ее обиженным поскуливанием. Господи, вот ведь свалились друзья хозяина на его голову! То кровью все испачкают, то в непонятные дома зачем-то тащат, то ругаются, потом мирятся, снова ругаются... И как хозяин вообще их терпит? Тяжело вздыхая, Кирилл медленно поднялся к двери, позволил Наташе втянуть себя в дом и упал на диван. Обиженная Соня, скрестив на груди руки и закинув ногу на ногу, сидела в кресле напротив. Помедлив мгновение, Наташа присела к ней на подлокотник. От их пристальных взглядов Кириллу стало не по себе. - Девчат, панику не разводите, ладно? Мы были осторожны, слежку не заметили, вели себя как обычно. Все нормально. - А, то есть пьянка на ночь глядя для тебя обычное дело? – колко уточнила Соня. Кирилл от ее громкого голоса сморщился. – Горский где? - Господи, Сонь, что ж ты такая громкая... Дома он, спит наверняка. Кстати, я бы тоже не отказался... - Нет, ты слышала? – повернулась к подруге Соня. Наталья угрюмо кивнула. – Мы его ждем всю ночь, знать не знаем, где он и что с ним, а он приходит и говорит, что устал, бедняжка! Явление Христа народу! - Что ты орешь, как ненормальная? – рявкнул Кирилл, держась за голову. – Саня сказал вести себя естественно – мы и вели. Ко мне какие претензии? - А если бы к нам кто влез? Что бы мы делали? Трубку ты не берешь, у Горского мобильный вообще выключен. Что мы должны были подумать? Соня остановилась, переводя дыхание, и Наташа коротко коснулась ее руки, качнув головой в сторону Кирилла. Мужчина сидел с самым скорбным видом, и было непонятно, что на него так подействовало – пламенный выговор или обыкновенное похмелье. - Что-нибудь новое узнали? - Нет, – буркнул Кирилл, взглянув на них исподлобья. Джерри сочувственно захныкал, пристроив голову у него на коленях. – Разве что пришли к выводу, что он о нас ничего не знает и продолжит слежку в любой момент. А, значит, нельзя подавать виду, что мы что-то знаем. Но в кафе вы что-то разворошили. - Но ведь... - Можно я пойду, а? – перебил Наташу Кирилл. Соня ехидно улыбнулась. - Спрячу от тебя все таблетки, будешь знать... Горский сегодня в клинике опять будет? – Кирилл пробормотал нечто утвердительное. – Иди от греха подальше... С трудом поднявшись, Кирилл поковылял к лестнице, споткнулся, чуть не упал на лестнице и разразился руганью. Верный Джерри потрусил за ним. Соня молчала до тех пор, пока наверху не хлопнула дверь. Только тогда она позволила себе расслабиться и спрятала лицо в ладонях. Последние семь часов казались ей сущим адом. Когда Кирилл позвонил и сообщил, что Саня еще на работе и что все новости он расскажет, когда вернется, Соня почуяла подвох. Но ничего не сказала. Ближе к полуночи Наташа удивилась, что от него так больше и не было вестей, но Соня ответила, что от больницы до дачи ехать далеко, и Кирилл может быть в дороге. А, может, он вообще еще у Саши. На справедливое предположение, что Кирилл вполне может остаться ночевать у него, Наташа сказала, что тогда он бы их обязательно предупредил, и за такими взаимными утешениями для них прошел еще час. После этого они забеспокоились уже всерьез. На звонки оба не отвечали, в клинике им сказали, что мужчины давно ушли, и вот тогда Соне стало страшно. Вспомнилась утренняя машина с неизвестным злодеем, а фантазия нарисовала такое количество всевозможных вариантов развития событий, что вскоре к ее переживаниям присоединилась и Наташа. Первым порывом Сони было обзвонить ближайшие к клинике городские больницы – вдруг они попали в аварию? На это Наташа рассудила, что у ребят тогда не работали бы телефоны, да и в случае других неприятностей тоже. Вдвоем они выпили пару стаканов валерьянки с пустырником и продолжили думать, окончательно придя к мнению, что мужчины вместе и во что-то вляпались. Уходят от погони? Проверяют зацепку – в три часа ночи? Помогают пострадавшим при несчастном случае, которому стали свидетелями?.. У девушек была целая куча вариантов, но самый обыкновенный бар в их списке даже не значился. С тихим шелестом Наташа пересела на место Кирилла на диване, хлюпнула носом. У Сони неожиданно затряслись плечи, послышался тихий неестественный смех. - Сонь, – позвала ее Наташа. Соня засмеялась громче, пряча лицо. – Сонь, ну все, успокойся. Они живы, все в порядке. Ну хочешь я тебе свое успокоительное дам, после операции которое? Исступленная Сонина истерика вдруг сменилась всхлипами. Глянув на подругу красными глазами, Соня вытерла побежавшие слезы, пару раз быстро и глубоко вздохнула и опустила руки. Ее лицо пошло пятнами, губы тряслись, а глаза и нос покраснели. Наташа вдруг подумала, что едва ли выглядит лучше. - Ты можешь себе вообразить, что было бы, если бы... – Соня запнулась, покачала головой. - Не могу и не хочу, – отрезала Наташа. – Главное, что целы оба. Но вообще, конечно, способ показать естественное поведение они выбрали неважный... Соня нервно хихикнула, отчего Наташа улыбнулась. - Я представить не могу, как без них буду, – неожиданно шепотом призналась Соня. – У меня же кроме Кирилла никого нет. Отец бросил, мама умерла, а все мои друзья здесь, в этом доме. Почти все. Но Кирюха... - Ты не рассказывала, как вы познакомились? – также тихо спросила Наташа. Соня усмехнулась. - Мама как-то дачу купила в деревне, там сейчас коттеджный поселок. Мне шесть лет было. Мы первый раз туда приехали, я пошла по деревне гулять – там тогда еще много кто хозяйство держал, куры бегали, около реки коровы паслись, козы... А у дяди Бори на краю деревни рос небольшой сад. Ну, и я, недолго думая, туда влезла. - То есть криминальное прошлое у тебя все же есть, – не удержалась Наташа. - Еще какое! В общем, я пролезла на участок через дырку в заборе – вся в крыжовнике исцарапалась! – а там уже орудовал мальчонка: залезал на яблоню и срывал фрукты себе в матерчатую сумку. Меня заметил, обрадовался, чего стоишь, говорит, помогай, пока дядя Боря в сарае. Бросил мне сумку, а сам вторую из кармана вытащил. А тут хозяин из сарая возвращался, заметил тень на дереве – и как давай кричать!.. Мы оттуда рванули, он за нами, хорошо хоть дальше забора не пошел... А мальчонка довольный, с измазанной физиономией и широченной улыбкой. Молодец, говорит, не растерялась, хоть и девчонка. Потом, правда, эта девчонка его еще много раз из передряг вытягивала. – Соня ткнула пальцем вверх. – Да и сейчас вытягивает. - И вы с тех пор так и дружите? - Да. Потом выяснилось, что в Москве мы жили на одной ветке метро, стали в городе общаться, летом на даче встречались. А потом мама умерла, и я продала тот дом и переехала сюда насовсем. Кирилл, чуть погодя, тоже присоединился – он почти весь год тут проводит, разве что на зиму уезжает. - А у меня кроме бабушки толком и не было никого. – Наташа отвернулась, и ее голос звучал глухо, как из-под земли. – Родители строили карьеру, так что я жила с бабушкой и дедом вплоть до самого института. Слушала их рассказы о прошлом, смотрела с ними советские комедии, готовила пироги по праздникам... Потом в институте решила переехать в общежитие, и тут как раз родители в аварии разбились... Дед очень сильно переживал, протянул еще два года, несколько инфарктов перенес, а потом умер – дома, во сне. А бабушка окончательно уехала жить на дачу. Вот так и жили... до недавнего времени. Она замолчала, глядя строго перед собой, словно видела что-то недоступное Соне. Затем встрепенулась, перевела глаза на подругу и грустно улыбнулась. - Знаешь, у меня никогда особо не было друзей, не было той семьи, которую мне всегда хотелось. Но рядом с вами я чувствую себя как дома, даже страх отступает. Глупо, да? - Нисколько. Кирилл для меня тоже как семья, старший брат, которого у меня никогда не было. – Соня обхватила руками колени, пристроив на них голову. – В детстве я все время думала, как бы сложилась моя жизнь, если бы отец нас не бросил? Были бы у меня сестра или брат, ездили бы мы куда-нибудь за рубеж... А в старшей школе это уже стало неважно. Да, я росла без отца, но у меня был замечательный сосед-пенсионер, у которого я проводила много времени. А что до сестры или брата – брат у меня тоже был. Появился в том самом саду, на яблоне. Непоседливая язва с очень мрачным чувством юмора, но я знала, что на него всегда можно положиться. - А теперь у тебя есть еще и Саша. - Ты же знаешь, Горский – это другое, – спрятала улыбку Соня. Наталья выразительно подняла бровь. – Но для меня он тоже часть семьи, так что... Я просто не могу вас потерять. Поднявшись на ноги, Наташа осторожно втиснулась рядом с ней в кресло и крепко ее обняла. Жить без семьи было тяжело, она это знала, но в ее жизни обязательно кто-то был – дед, бабушка, друзья, сокурсники, коллеги... Она старалась видеть в людях хорошее, а Соня слишком рано узнала, что такое предательство, причем узнала не единожды. Хорошо, что рядом с ней был Кирилл. За одно только это Наташа была готова благодарить его до конца жизни. - Ты никого из нас не потеряешь, слышишь? Мы со всем разберемся, и все будет хорошо. Должно быть, потому что плохо уже надоело. Помнишь, что ты мне сказала, когда мы познакомились, незадолго до смерти бабушки? Никогда не опускай руки. - Я много чего говорила, – засмеялась Соня. – Повторяла себе все это тысячу раз, боролась до победного, а сейчас мне впервые страшно, по-настоящему страшно. Даже во время расследования по наводке Димы так не было. Мне есть что терять, понимаешь? И тебе есть, и всем нам, а я так устала... - Как раз поэтому ты и не должна сдаваться, – твердо возразила Наташа. – К тому же, ты не одна и никогда не была. Позволь в этот раз ребятам тебя защитить, у них это лучше получится. И вообще, кто из нас жертва всех этих обстоятельств, ты или я? – притворно возмутилась она. – Кто у нас перевязанный преступников ищет? - Ладно-ладно, сыщица ты наша... Так, давай я тебе повязку сменю, раз уж наши медики на сегодня не в состоянии. - А ты умеешь? - Видела пару раз, думаю, справлюсь. Со сменой повязки, тем не менее, Соня провозилась долго. Впрочем, рана выглядела вполне прилично, повязка осталась более-менее чистой, а на месте пореза потихоньку заживала бледно-розовая кожица. Осторожно распустив бинт, Соня принялась перевязывать рану, пристально следя за выражением лица подруги. - Как ты думаешь, где сейчас этот парень? Который за вами следил? – чтобы отвлечься, спросила Наташа. - Если честно, не знаю. Очень надеюсь, что где-то далеко. Хотя... если он вчера проследил за Сашей, то может следить за ним и сейчас. Узнает, кто он, где живет... На этих словах ее руки слегка дрогнули, Наташа дернулась, оглянулась и увидела ее побледневшее лицо. - Так, спокойно. С ним ничего не случится. Кирилл что сказал? Что Саша дома. - Но он же там всю жизнь не просидит, – отчаянно зашептала Соня. - Сонь, не накручивай. И потом, этот парень может быть, где угодно и вернуться когда угодно.