До дома Горского они ехали молча. Отправив Наташе смску, Соня с любопытством смотрела в окно, а Саня думал лишь о том, как бы опять все не испортить. В том, что она уже не убежит, он был уверен, но что мешает им опять повздорить, как пару дней назад? Он усмехнулся, отвернувшись к окну. Не верится, что это было всего считанные дни назад. Литры презрения, ненависть в словах и игнорирование, а взгляни на них кто сейчас, и кроме робких прикосновений и смущенных девичьих глаз он бы ничего и не увидел. Смешно ей-богу. Смешно и даже грустно. На восьмом этаже Сашиной высотки они свернули от лифта за угол, где Саша повозился с ключами, открыл дверь и пропустил Соню вперед. Квартира оказалась небольшой, но вполне уютной. Соня даже удивилась – что она ожидала увидеть, она толком и не знала. Наверно, кучу книг и стерильную чистоту везде, где только можно, с минимумом безделушек, почти как в больнице. Ее ожидания оправдались лишь отчасти. Привычных холостяцкому жилищу разбросанных вещей нигде не было, полки ломились от книг и фотографий, на одной из которых она краем глаза разглядела трех безумно похожих друг на друга мужчин, а темные синие обои приятно гармонировали с бело-серой мебелью. На подоконнике, к ее удивлению, нашелся большой фикус в черном горшке, с широкими зелеными листьями с белыми прожилками. Саша наблюдал за ее изумлением с невинной усмешкой. - Я как чувствовал, что будут гости, так что все инструменты для пыток спрятал, можешь не бояться. Соня смерила его насмешливым взглядом, задорно засмеялась и отвернулась к полкам. Привлекшая ее внимание фотография так и манила к себе. - Это твои братья? Трое мужчин сидели за столом где-то в парке. Со стороны их можно было бы назвать тройняшками, но при детальном рассмотрении становилось понятно, что разница в возрасте у них все же есть. У всех троих были абсолютно одинаковые улыбки и серо-голубые глаза, только с немного разными оттенками. Но приглядевшись, Соня заметила, что у старшего мужчины с короткой стрижкой в волосах кое-где мелькала седина, между глаз пролегла глубокая морщинка, словно он часто и подолгу хмурился, да и улыбка была немного серьезнее, чем у остальных. Сидевший посередине Саша улыбался широко и открыто, прислонившись спиной к столу и приобняв братьев за плечи. А третий мужчина, который, насколько она помнила, приходился остальным самым младшим братом, выглядел, как не странно, даже старше Саши. То ли дело было в прическе – по-мальчишечьи зачесанных слегка кудрявых волосах, то ли в серьезном взгляде, который роднил его со старшим братом, но он казался старше своих лет. На его правой руке она заметила тонкий золотой кружок кольца. Она вдруг подумала, что, несмотря на одинаковые черты лица, они все же совершенно разные, и эта разница сильнее всего проявлялась в глазах. У старшего мужчины они напоминали одно из северных морей, холодное, глубокое и опасное. У Саши походили на небо перед дождем, будучи такими же яркими и чистыми. А у Тимура казались слегка замутненными, как туман на рассвете или омытый водой белый камень. - Да, старший Марк и младший Тимур. Это мы собирались года четыре назад, майские праздники были. - Вы почти на одно лицо. - Трое из ларца – одинаковы с лица, – пошутил Саша. – Нам часто так говорят, но мы все равно разные. Марк старше меня на семь лет, Тимур младше на два. Сама понимаешь, они не так друг с другом близки, как были мы с Тимом или как я с Марком. К тому же наши родители развелись, когда Тим был совсем маленьким, так что по большей части мы выросли вдвоем с Марком. - То есть Тимура вы редко видели? - Да как сказать... мы ходили в одну школу, гуляли по выходным, лето проводили у деда. Просто когда Тим родился, Марк уже понимал, что он старший и должен нас защищать. Так что на игры с нами у него времени оставалось мало. Можно сказать, что я у них связующее звено. Саша еще раз взглянул на фотографию, думая о чем-то своем, покачал головой и скрылся в соседней комнате, чтобы вернуться спустя пару секунд с подушкой и теплым одеялом. - Спальня в твоем распоряжении, ванная рядом. Если нужна одежда на ночь, можешь посмотреть в шкафу, там чистые футболки, – он отвлекся от раскладывания постельного белья и глянул на нее чуть виновато. – Я не спросил, ты есть хочешь? У меня наверняка полупустой холодильник, но на ужин что-нибудь найдется. - Нет, я лучше сначала в ванную, – улыбнулась Соня. Саша кивнул. - Без проблем. Когда за ней закрылась дверь, он выдохнул сквозь стиснутые зубы, сел на диван прямо поверх одеяла и закрыл глаза. Он не думал, что это будет так трудно – просто остаться с ней на ночь под одной крышей. В конце концов, они же уже ночевали в одном доме, даже более того – на одном диване, почти в обнимку. Почему же сейчас у него такое чувство, что стоит ему просто оказаться рядом с ней на расстоянии вытянутой руки – и он потеряет голову? Тугие горячие струи приятно расслабляли, и, подставив под них лицо, Соня ощутила, как тяжелеют волосы на затылке, как скользит по коже вода, слегка обжигая. Если бы можно было так же смыть и досужие мысли, она бы воспользовалась этой возможностью незамедлительно. Мыслей было чересчур много. Она никогда не спрашивала его о семье и сама не любила такие вопросы. Для нее семья была чем-то святым, и рассказывать о ней можно было только самым близким людям. Этакий островок, где можно скрыться в любой момент от враждебного окружающего мира, а раскрывать такое место постороннему – это просто глупо. Наверно, потому Сашин рассказ так ее потряс, пусть она этого и не показала. Она попыталась представить себе трех мужчин с фото в тот день. Саша что-то рассказывает о своей больнице, Тимур весело поддакивает, время от времени поглядывая на телефон – позвонить жене или нет? – а Марк хмурится, слушая его рассказ, хотя его глаза тоже улыбаются. Интересно, чем занимается этот Марк? Уж больно вид у него неприступный, не подходи – убьет. Чистое полотенце нашлось в шкафчике в ванной, и, завернувшись в свою рубашку, она вернулась в спальню. У гардероба она испытала еще одно потрясение, когда увидела, что на каждой полке свитера и футболки разложены в ровные стопки чуть ли не по цветам. Она долго разглядывала рисунок на самом верхнем свитере, припоминая, что именно в нем он был в день их первой встречи, провела по ткани рукой – на коже остался тонкий резкий больничный запах – и вытащила одну из футболок, представив, что он скажет, если сейчас ее застукает. Футболка доходила ей почти до бедра, и, подумав, она решила оставить ее навыпуск поверх брюк. В гостиной Саша успел сделать бутерброды с чаем и как раз доедал свой, когда она появилась в комнате. Он тут же поставил тарелку в раковину, залпом допил чай и скрылся в ванной, будто торопился сбежать. Соня тщетно старалась не прислушиваться, пока ела, но звуки падающей воды все равно до нее долетали. Чтобы отвлечься, она даже вымыла за собой всю посуду, пусть по правилам гостеприимства это и не положено, убрала тарелки в шкаф, вытерла полотенцем чашки и только тогда обернулась. Оказалось, что вода в ванной уже давно стихла, а Саша стоит напротив кухни и как-то странно смотрит на нее. Долго. Пристально. Изучающе. Выжидающе. Молчание затягивалось, и, спрятав руки в карманы, Соня сделала шаг к двери. Саша будто очнулся, отошел в сторону и сел на диван. - Тебе во сколько на дежурство? - Я завтра выходной, – глухо ответил Саша. Под его взглядом ей захотелось срочно куда-нибудь скрыться. - Тогда спокойной ночи? – осторожно уточнила Соня. Он кивнул, коротко улыбнулся. - Спокойной ночи. Лежа в постели в одной футболке, она ворочалась с бока на бок. Подушки казались жесткими, одеяло холодным, а от окна постоянно доносился тонкий свист, как от сквозняка. Длинная футболка то и дело задиралась до живота, отчего ноги начинали мерзнуть, и с каждой секундой ей становилось все неуютнее и неуютнее. За стенкой, однако, было тихо. Она долго вслушивалась в тишину, поглядывая в окно на ночной город – из постели ей был виден только дом напротив и кусочек парка в соседнем дворе. А потом на выдержала. Кто говорил себе, что она устала бояться? Кто клялся, что начнет все сначала? Кто решился довериться уговорам друзей и попробовать с чистого листа? И что теперь, опять струсить? Невозможно так жить. Выскользнув из-под одеяла, она босиком прошла по холодному полу, слегка поежившись, коснулась дверной ручки и без какого-либо сопротивления повернула с тихим щелчком. В тишине прозвучал короткий удивленный вздох, серо-голубые глаза ярко блеснули в полумраке комнаты, освещенной только отголосками уличного фонаря и светом квартир соседнего дома. - Мне не спится... Чересчур громкий шепот, чересчур светлая ответная мужская улыбка. У них всегда все чересчур: и злость, и споры, и скандалы, и даже простые разговоры. Всегда все слишком, всегда излишне – возможно, потому, что полумеры их давно уже не устраивают. - Мне тоже. Два слова, в которых скрыто намного больше, чем могло показаться другим. Нехватка дыхания от сгустившегося воздуха и смеси ароматов – ментола и чего-то неуловимого и ненавязчивого, с легкой фруктовой кислинкой. Глаза в глаза друг против друга – без слов, только ощущение близкого человека рядом, прикосновение пропитанной больницей руки к нежной коже, прерывистое дыхание в ответ... Протянув руку, она осторожно дотронулась до его плеча, провела длинными тонкими пальцами по вороту футболки, едва задевая кожу, скользнула по груди и выше к шее, теряясь в коротких темных волосах на затылке и чувствуя его ладонь на своей щеке. Еще один вздох, взволнованная дрожь по коже, прикрытые на секунду ресницы. Мгновение свободы перед пропастью... И горячее дыхание на губах – за секунду до осознания, что она давно уже поглотила их обоих. В первый короткий миг он растерялся. А со вторым ударом сердца прижал ее ближе к себе, будто боялся, что она вот-вот исчезнет. Сквозь поцелуй он почувствовал, как она улыбнулась, и не смог сдержать ответной улыбки. В последнее время он часто гадал, искоса за ней наблюдая, какими окажутся ее губы на вкус? При нем она пользовалась гигиенической помадой и иногда блеском, на работу ходила с темно-красной помадой или карандашом для губ светло-коричневого оттенка кофе. И он не представлял, какая она на самом деле, ловя себя на этих мыслях и как можно скорее их прогоняя, чтобы не дай бог не сорваться. Вишня. Кисло-сладкая, сочная и упругая. И вдыхая аромат ее волос и кожи, тесно смешанный с его собственным, чувствуя ее каждой клеточкой тела, срывая с ее губ очередной судорожный вздох, всматриваясь в горящие в темноте светлые глаза и видя в них, как в зеркале, отблески своего же огня, он не мог не признать, насколько ей это подходило. Глава двадцать пятая Джерри тихо поскуливал во сне. Глядя на него, Кирилл только улыбнулся и крепче обнял Наташу, устроившуюся у него на плече. Вокруг было тихо. Спокойная ночная тишина, легкий ветер в ветвях с распустившимися цветами, далекие переговоры птиц и тусклый лунный свет за окном. Безмятежный мир, которому нет дела до их проблем. Впрочем, в эту секунду им самим казалось, что никаких проблем нет. Что все случившееся они просто придумали, и в будущем будут рассказывать эту историю своим друзьям как страшилку у костра. Повернув голову, Наташа уткнулась носом ему в шею и глубоко вздохнула. Кожу защекотало от ее дыхания. - Как думаешь, что будет после всего этого? Кирилл усмехнулся. - Ты что, читаешь чужие мысли? - Просто мы думаем одинаково, – улыбнулась Наталья. – Так все-таки? Он сделал вид, что задумался, аккуратно скользнул ладонью по бинтам на ее животе и с сожалением вздохнул.