Автомобиль поворчал, пока переваливался через глубокую колею, и довольно покатился дальше, будто в предвкушении хорошего асфальта. И Танины мысли побежали стремительнее. Она ему все рассказала и ждала в ответ… Чего ждала? Ухмылки, презрения, пощечины? Но ведь эти реакции просто не соотносятся с Егором Княжевым. Он сделал вывод, что-то решил молча, а она будет мучиться и бессонными ночами перебирать его возможные мысли. Что ждет ее дальше? И будет ли вообще это «дальше» у обычной тридцатипятилетней женщины и обаятельного, богатого, успешного мужчины? Как ни крути, нет, нет здесь будущего. Да и не может счастье отдавать сомнениями и переживаниями! С неба снова посыпалась снежная труха. Какие-то невзрачные разваливающиеся снежинки, которые даже автомобильные «дворники» прогоняли со стекла с ленивой неохотой. Светофор меланхолично отсчитывал оставшиеся секунды до зеленого сигнала, вместе со сменяющимися цифрами что-то неслышно щелкало в голове у Тани. Пальцы Егора тоже выстукивали дробь на кожаном руле. Цифры, числа, деньги… Рядом мигнул, загораясь, пузатый фонарь и обиженно загудел вслед тронувшейся машине. В голове вертится что-то и не дается в мерзнущие руки. Смешно: она умудрилась потерять новые перчатки в первый же день… Двор был так густо заставлен машинами, что Егор едва разминулся с выезжающей старенькой иномаркой, владелец которой почистил лишь лобовое стекло и оставил пышные барханы на крыше. Потрепанная машинка недвусмысленно намекала на свое славное прошлое в облике тарана и не прочь была повоевать за право первоочередного проезда. Княжев не стал спорить и, чтобы освободить место на дороге, вильнул вбок. Таня воспользовалась короткой остановкой. — Я выйду здесь. Спасибо, что довез. Спасибо за шашлыки. Очень… — на ум не шло подходящее слово, и она выудила из памяти затасканное: — …очень понравилось. Ее дверь открылась легко, будто только и ожидала толчка. Нога угодила в месиво из неубранного снега и песка, которое возмущенно чавкнуло. Чтобы перехватить Таню у капота, Егору хватило секунды. — Подожди! Его брови сдвинулись к переносице, словно он высматривал и никак не мог поймать ускользающую мысль. Взгляд перебегал от одного глаза Тани к другому, и в сгущающихся сумерках было видно, как Княжев болезненно сощурился. — Подожди, — повторил он. — Что не так? Нужно просто не отвести взгляд, не задерживать дыхание и не дать дернувшимся рукам спрятаться в карманы. Она поднялась на носочки и поцеловала его в губы, сухие и немного потрескавшиеся, а потом пошла к подъезду. Вслед ей понеслось: — Черт, Таня, мне одному кажется это ненормальным?! Он вихрем догнал ее и обрушил град поцелуев, упрямо дотягиваясь до каждой клеточки на лице и не отпуская. — Ты всю дорогу домой молчала. И сейчас лихорадочно строишь стену между нами. Зачем? Что изменилось после этих шашлыков? На миг Тане показалось, что Егор готов потрясти ее за плечи, чтобы нужные слова вывалились изо рта. Но вместо этого он попросил: — Напои меня чаем, кофе, водой. Не знаю… Пришей оторванную пуговицу, — он рванул кнопку на рукаве. — Дай починить долбаную табуретку, в конце концов! Просто не уходи одна, разреши пойти с тобой. Пальцы Тани собирали край куртки гармошкой, потом разглаживали его и снова начинали свою механическую работу. — А если ты думаешь, что после твоего признания я повернусь спиной, сотру номер телефона и попрошу тебя уволиться, — спустя секунду суховато добавил Егор, — то извини, что разочарую: роль мерзавца мне никогда не удавалась. На нос Тани спикировала снежинка, и безумно захотелось чихнуть. Но она не посмела, боясь пропустить хоть слово Княжева. — Так что выбрасывай глупости из головы. Будем жить дальше и надеяться, что наука шагнет настолько далеко, что сможет извлекать материал для будущего ребенка из пальца, как ты замечательно выразилась. Вот и мамонта хотят возродить! — Отличное утешение. — Тоска медленно отступала. — То есть мне должно польстить сравнение с волосатым слоном? — Ну, гарантирую, что при виде твоих локонов он бы точно захлебнулся слюной от зависти, — Егор подцепил пальцем торчащую из-под шапки прядь и попытался скрутить ее в тугую пружинку. — Так что, пустишь к себе? Таня вытащила из кармана связку ключей с мягким медвежонком на общем колечке и подала ее Княжеву. Тот, не оборачиваясь, тренькнул брелоком-сигнализацией и обнял Таню за плечи. Оставленная кем-то распахнутой дверь подъезда проглотила их с молчаливым удовлетворением. Глава 26 Почему Егор так и не ушел до утра, осталось для Тани загадкой. Ведь не раз и не два ворчал он на вонзающуюся в бок пружину дивана, сбрасывал тяжеленное пуховое одеяло, а через секунду спохватывался и натягивал его на обнаженное Танино бедро. Она не выдержала и вытащила из шкафа простыню. Княжев благодарно застонал, но тем не менее сразу же сбил ее к ногам. Лишь к середине ночи дыхание его выровнялось, и с нелепо вывернутым вверх подбородком он заснул, широко раскинувшись. Таня покрутилась у стены, устраиваясь поудобнее, но места осталось слишком мало. Тогда она прильнула к Егору и осторожно положила согнутую ногу ему на живот. Он пробормотал что-то и рукой, на которой лежала Таня, прижал ее к себе ближе. Утро началось с уже знакомой музыкальной композиции, и Таня проделала то, что не удалось в прошлый раз: спрятала голову под подушкой. Сбоку раздался полузадушенный всхрап, и приглушенный голос Егора изрек: — Ты не врала, что в этой квартире опасность подстерегает меня на каждом шагу. Но, честно, не ожидал принять смерть из твоих рук. Может, уберешь с лица подушку, а то дышать нечем? — Прости. — Таня ослабила нажим рук ровно настолько, чтобы Егор мог выскользнуть из-под ловушки, но тот не ограничился этим и настойчиво потянул мягкий шлем вбок. — Эй, эй, куда! Это мое! — Было ваше — стало наше, — шепеляво процитировал он и добавил уже серьезно: — Ты на работу собираешься идти? Я ведь не поощряю прогулы. Но как тут встать и отказать себе в удовольствии понаблюдать, как одевается красивый мужчина? Он совершенно не стеснялся нагибаться, поднимать разбросанные по полу вещи, не старался повернуться только спиной. Наоборот, в какой-то момент Таня поймала себя на мысли, что Егор заметил ее интерес и намеренно набрасывает одежду на тело так, чтобы она казалась готовой через секунду упасть. Будто стриптиз, прокрученный наоборот. Так, все. Надо незаметно сглотнуть слюну и выбираться из постели. Такая, какая есть: раздетая, лохматая и смущающаяся от этого. Продев голову в свитер, Княжев шагнул к окну и сдвинул в сторону занавеску, вероятно, чтобы проверить машину. И Таня, обрадовавшись удаче, метнулась к выходу из комнаты. В коридоре зеркало улыбнулось лицом смотревшего ей вслед Егора и потом послало воздушный поцелуй. Черт, попалась! Закончив с умыванием, Таня поставила греться чайник и робко постучала в открытую дверь ванной. — Извини, а ты вообще завтракаешь? — Только кофе, можно еще бутерброд. — По лицу Княжева скатывались крупные капли воды. — Слушай, у тебя нет запасной зубной щетки? — Нет. — Ну и ладно. Когда через пару минут Егор сел к столу, Таня поставила перед ним дымящуюся чашку с кофе. И бутерброд она честно пыталась смастерить, по-другому никак не скажешь: на полузасохший батон намазала сливочное масло и прикрыла все это тонюсенькими ломтиками копченой колбасы, неизвестно каким чудом оказавшейся в холодильнике. Откусив кусок, Егор начал активно работать челюстями. М-да, то ли хлеб был все-таки без «полу», а просто засохший, то ли Княжев действительно проголодался. Таня села напротив и поджала одну ногу под себя. — Егор, а правда, что у «Элит-квартала» проблемы? — С чего бы это? Если бы накануне она сама не слышала подтверждение от Головина, сейчас бы ни капли не сомневалась в честности Княжева, так невозмутимо тот продолжил жевать. — Ну, Максим сказал. — А что он еще сказал? — Ничего интересного, — Таня мимо воли заерзала на стуле. — Так что с кварталом? Княжев отложил обкусанный бутерброд на тарелку и потянулся к салфеткам на другом конце стола. Внезапно Таня ладонью накрыла его руку. — Егор… — Я не хочу тебя грузить своими проблемами, — упрямая решимость в голосе Княжева искусно маскировалась под невозмутимость. — Но при этом грузишься моими? — Она не выпустила дернувшуюся руку. — Мне казалось, мы хотели быть честны друг с другом. Из неплотно закрытого крана гулко булькнула вода и скатилась в раковину. Зацепив зубами нижнюю губу, Егор ненадолго замер и потом расслабился. — Хорошо, будем честными. Я ненавижу сливочное масло. Глаза Тани уставились на почти съеденный бутерброд. — А с «Элитом» действительно появились трудности. Наш давний поставщик бетона неожиданно запросил большую цену, чем мы предварительно оговаривали. И уперся рогом: или берите так, или разбежимся. Мол, он и так отказывает кому-то там, кто готов платить больше, — Егор говорил быстро, будто читал заранее написанный текст. — Мы пытались искать новую компанию, но конец года, загрузка по полной. А нам надо срочно и много, строительство уже идет. Короче, пока запасы на складе не закончились, необходимо найти или новый бетон по низкой цене, или дополнительные деньги на незапланированное повышение стоимости. В проект-то мы закладывали старую цену. А сроки горят… Ближайшие заводы почему-то мнутся, бросают какие-то полутуманные намеки, якобы у «Центринвеста» проблем выше крыши, и даже мое честное купеческое слово не убеждает в обратном. А дальние хоть и готовы помочь, но с учетом транспортных расходов цена получается та же запредельная. Разом допив остатки кофе, Егор вылил из турки еще одну порцию прямо с гущей. — Подожди. Разве можно так легко поднять цену? А подписанный договор? — Да не подписывали мы еще пока ничего с поставщиком. Так, перетерли все, договорились. — Княжев хлебнул новый кофе и скривился. — Кто ж думал, что на самом деле он такой сволочной… После стольких лет совместной работы! — Ну хорошо. А что твой отчим? — продолжила допытываться Таня. — Насколько мне помнится, он совладелец «Центринвеста»… — Правильнее сказать, Эля. Он отдал долю ей. — Ладно, Эля. Но ведь вы его дети! Почему Шацкий не поможет деньгами? Не знаю там, кредитом, поручительством… Выплеснутый Княжевым кофе растекся по раковине грязной торфяной жижей. Сам Егор вытер руки полотенцем и в упор посмотрел на Таню. — Если бы ты хоть раз видела нас рядом, то не задала бы свой вопрос. Он женат на моей матери, но я не его сын. Я даже не его пасынок. — Впервые за все время общения голос Княжева стал таким холодным, что Таня испугалась. — Да, я создал «Центринвест» на деньги Шацкого, но он заработал их на бизнесе моего убитого отца. И по глупости и неопытности я позволил Шацкому стать совладельцем, с чего он же получил хорошую прибыль и давно вернул себе то, что первоначально вложил в компанию. Но ради меня лично Шацкий и не пошевелится. Егор провел большим пальцем от угла губ вниз, словно брезгливо вытирал брызнувшую слюну, и шумно выдохнул. — Все, для одного раза проблем достаточно. Он бросил быстрый взгляд на запястье и, наклонившись к Тане, подул на ее волосы. — Я поеду переодеваться, и ты собирайся. — Светлые прядки упали ей на лоб. — Доберешься до работы сама? Можем вместе пообедать, если ничего не сорвется, а? Таня кивнула, а Егор чмокнул ее в макушку и стремительно направился в коридор. Когда через пару секунд там появилась Таня, он уже завязывал шнурки на высоких ботинках. Потом разогнулся и притянул ее к себе. Губы Княжева были суховатыми и требовательными, и остановились они ровно в тот момент, когда голова Тани начала кружиться и терять все здравые мысли. И она не знала, действительно ли Егор сказал: «Все-таки плохо, что мы живем в разных концах города…» — или эти слова послышались в щелканье закрывшегося замка.