– А, да, маме привет! Скажи ей, что поскольку мы почти не видимся, можем с ней общаться виртуально! Как ей удобнее: через скайп, Фэйсбук или Whatsapp! – Никита хохотнул и ушел. Вскоре донесся шум мотора. Михаил Львович прислушался и продолжил завтракать. Итак, искать Юлю в Москве нет смысла, размышлял Никита. Как сказал детектив, проще дождаться ее возвращения в Энск. Кисанов считает, что ее подготовка займет два-три дня – тем лучше. У Никиты тогда тоже есть эти два-три дня. Для своей подготовки. Он пока не представлял, какие шаги предпримет; но, шахматист, он знал: нужно сначала увидеть диспозицию на доске, а потом уж думать, какой ход сделать. Иными словами, надо ехать в Энск. И он загрузил направление в навигатор машины. * * * К концу дня итоги превзошли все ожидания: были найдены три жертвы домогательств мэра Бобырева, и все они согласились, при условии защиты, дать показания. Было с чем идти к Терентьеву. Алексей с Александрой приехали в назначенное время по адресу, который был указан в эсэмэс-сообщении. Там, у высоких глухих ворот, их ждала большая черная машина. Терентьев появился из дверцы и после короткого знакомства попросил их пересесть к нему, а джип детектива его помощник завел во двор. – Поужинаем? – весело спросил Сергей Владимирович. – Отличная идея, – отозвалась Александра. – Мы целый день были заняты, поесть не успели. Они приехали в какой-то загородный ресторан, оформленный в стилистике русского терема. На входе челядь кланялась Терентьеву в пояс. При виде этого холуйства у Александры от брезгливости аж занемели зубы. Детектива и его жену проводили на второй этаж, в отдельный кабинет. Телохранитель Терентьева быстрым отработанным жестом провел рукой в некоторых местах на стенах, осмотрел светильники, картины в лубочном стиле, заглянул под стол и стулья, после чего сообщил: «Чисто!» – Каждый приход сюда проверяем, – произнес Терентьев, усаживаясь на стул. – Хоть я и был тут три дня назад, но приходится проверять заново. – Весело, – произнесла Александра. – Да уж дальше некуда, – усмехнулся Терентьев. – А все потому, что пирог у нас больно жирный. Все хотят от чужого куска оттяпать, а уж за свой драться готовы не на жизнь, а на… Присаживайтесь, присаживайтесь! Смотрите, закуски уже стоят, давайте по маленькой. Лично я зверски проголодался. – И он единым махом опрокинул в рот стопку. – Поедим сначала немножко, а то на голодный желудок и разговоры не разговариваются, правда? – Он весело посмотрел на своих гостей. Саше было трудно поддерживать беседу такого рода, и она просто подняла свою стопку в знак «ваше здоровье», после чего немножко пригубила водку. Этот человек, губернаторский чиновник, даже не подумал заказать к столу вина для гостей – с его точки зрения, похоже, все люди устроены одинаково. Все пьют водяру, и все берут взятки. И все, главное, мечтают свалить друг друга. Ну да черт с ним. Лишь бы помог. Александра съела кусочек осетрины, и, поскольку Терентьев продолжал усиленно питаться и выпивать, она решила, что не стоит терять время и ждать, пока он опьянеет. – У нас сегодня был отличный день, Сергей Владимирович, – заговорила Саша. – Нам удалось собрать дополнительную информацию. Скелетик обрастает мясом фактов. Терентьев фыркнул. – Эк вы сказали! Мясом! Фактов! Скелетик! Очень выразительно, уважаемая Александра Кирилловна, очень. И с юмором, однако. Я обязательно возьму на вооружение. В какую-нибудь речь вверну, людям понравится! Вы ведь не против? – Что вы, пользуйтесь, не жалко, – любезно улыбнулась Александра. – Так вот, у нас уже есть четыре жертвы сексуальных домогательств мэра, и все они – несовершеннолетние. Или были таковыми на момент домогательств. Три попытки изнасилования, одно состоявшееся. Более того, три девушки готовы дать показания… При определенных условиях. А четвертая – и суть разговора именно в этом – готова подставиться и сделать видео-аудиозаписи его приставаний. И в этом деле нам особенно требуется ваше содействие. Если девушка заснимет все сама, ее показания не примут. Необходимо все устроить так, чтобы в этом принимали участие какие-то органы – полиция или Следственный комитет, не знаю, вам виднее. Но чтобы это все произошло как бы по инициативе органов, было санкционировано ими. И тогда у нас будет очень крутой компромат. В то же время девушка не должна пострадать. Нужно, чтобы в критический момент представители закона остановили педофила, не позволив ему над ней надругаться. Терентьев сосредоточенно ел, слушая Александру. Но похоже, столь же сосредоточенно внимал ее словам. Когда журналистка закончила, он помолчал, затем обвел глазами присутствующих и поднял стопку с водкой. – Разделаем его под орех! Я все организую. У нас свои люди везде внедрены, так что стоит лишь дать свисток – и паровоз тронется, чу-чу, чу-чу! Он засмеялся и потянулся чокаться. – А что там девочка эта собралась делать? Аудио-видео, каким образом? – Мы точно не знаем пока, но думаем, что она намерена обзавестись шпионской техникой. Типа мини-камеры в пуговице. – Ишь, шустрая. – Она защищает не только свою честь – она хочет наказать Бобырева за все зло, которое он причинил ее семье. Он ей, шестнадцатилетней девочке, мстил за отказ с ним заниматься сексом… И Александра рассказала о сфабрикованном обвинении против Юрия, о гибели Антоши. Кисанов иногда дополнял ее. – Хотите, скажу правду? – посмотрел на них Терентьев. На такой вопрос можно было дать только утвердительный ответ. – Разумеется, – ответил Алексей. – Что бабы под начальство ложатся, это в порядке вещей, возле фигур власти всегда крутятся бабы, готовые снять трусы в любой момент. – Погодите, Сергей Владимирович, речь идет о подростках! О несовершеннолетних девочках! И о домогательствах, а не… – Я понял. Но я человек не сентиментальный и этим малолеткам не особо сочувствую. Они одеваются и ведут себя, как взрослые… сами понимаете кто. Смотришь на них и думаешь: вот ты юбчонку такую короткую надела, попой светишь. Хочешь, чтобы тебя трахнули? Вы не думайте в плохую сторону, я не засматриваюсь, но у меня дочь растет, четырнадцать ей. И уже жаждет нравиться всем мужикам без разбору, так одевается – мама не горюй! Я ее даже к психологу водил. Психолог говорит: девушки не секса хотят, а нравиться. Это у них женское тщеславие такое. Мужчины не понимают, потому что воспринимают как конкретное предложение, а девушкам на самом деле просто хочется комплиментов. Ну, спасибо доктору, дочка вроде поняла, каких комплиментов можно дождаться. Да и я чуть побольше понял, а то ведь раньше так и считал: в постель зазывают, шлюшки малолетние. В общем, что хочу сказать: меня не шибко растрогала история домогательств, но очень заинтересовала как отличный повод свалить Бобырева. А свалить его хочу не один я, уж поверьте, единомышленники у нас быстро найдутся, и в органах, и в мэрии, и в гордуме… везде, короче. Терентьев подцепил вилкой соленый рыжик и с удовольствием отправил его в рот. – Что он бизнес отцу девочки подпортил, тоже из меня слезу не выжимает, – продолжил он, жуя. – Мы с перестройки этим только и занимаемся, друг другу бизнес портим. Нет среди нас белых и пушистых, над кем можно слезку уронить. А вот история с мальчиком… Ну, наказал уже отца – ребенка-то зачем трогать! Статью эту организовал, не мог же не понимать, какие последствия будут, тертый же калач! Или сам послал киднепперов? Вот это подлость так подлость. За яйца его подвесить… – Терентьев посмотрел на Александру и хмыкнул, – за гениталии, если по-культурному, и то мало будет. Он снова подлил себе водки, чокнулся со всеми, выпил. – Ну что, я в деле. А девчонке вашей скажите, чтобы дурью не маялась и все эти камеры в пуговицах не покупала. У Бобырева в доме мы давно все установили – так, на всякий случай. Как у многих других, между нами. Когда хоромы у наших городских князьков еще только строились, мы подсуетились, всем оборудовали. Надо ведь держать руку на пульсе, а? – А оборудование не устарело? Дом мэра давно строился? – Начали они еще с супругой, но после ее смерти стройка зависла. Однако через несколько месяцев Бобырев работы возобновил. Так что дому и четырех лет нет. – Неужели он до сих пор камеры не обнаружил? Куда его охрана смотрит, интересно? – хмыкнул Алексей. – У нас вопросом поставки и размещения камер скрытого наблюдения заведовал один очень крутой специалист, услугами которого пользуется, по слухам, руководство ФСБ. Камеры расположены так, что их ни за что не найти. – Да нынче никто вручную не ищет, – возразил Кис. – Для этого существует специальный детектор, он засечет электромагнитные волны. – Так пока нужды включать наблюдение у нас не имелось. И никакие волны, соответственно, в доме мэра не плескались, – хохотнул Терентьев. – Зато теперь повод появился, и мы технику задействуем. Я со своей стороны это организую, а вы девчонок подготовьте. Что они просят, к слову? Александра быстро перечислила: секретность, защиту от прессы и, само собой, от мэра. Одна просит денежную компенсацию за причиненный ущерб: спалили родительский магазин, и это точно Бобырева рук дело. То есть не его рук, конечно, но по его распоряжению: так он несговорчивую девочку пытался сломать. Родителям пришлось уехать в другой город и начинать все сначала. Другая просит, чтобы за ней пост в мэрии оставили, если туда новый мэр сядет. – Это старый сядет, – засмеялся Терентьев. – А нового назначат! – Ах, ну да, – тонко улыбнулась Александра. – Короче, начинаем действовать. Всю юридическую сторону я беру на себя. Сделаем так, будто сначала получили сигнал – ваши девушки ведь письменно все оформят, надеюсь? Вот, и правильные даты проставят. А затем мы установим наблюдение. Или как-то иначе, у меня есть юристы, пусть они ломают голову. Девушке этой… Как ее? – Юля. – Юле скажите, что теперь она действует с нами в связке, никакой отсебятины. Возникла крошечная пауза, но Терентьев мгновенно насторожился. – Что-то не так? – Не беспокойтесь, Сергей Владимирович, – поспешила ответить Александра. – Все в порядке. Просто Юля расстроена и в данный момент не хочет ни с кем разговаривать. Но с такими отличными новостями мы ее разговорим, не сомневайтесь! День 8 На следующий день Виктор показал Юле, как убрать из кадра ненужные детали с помощью удобных программ, имевшихся в Интернете. Но еще проще и удобнее оказался эффект «Маска», который затемнял или размывал лицо так, что его невозможно было узнать. Отлично. Теперь она спокойна за свою репутацию, ее никто не сможет узнать! Вот только… Как же в таком случае люди поймут, что жертва мэра – несовершеннолетняя? Что он педофил? Если лица не увидеть, то… По телу ведь не поймешь, шестнадцать лет человеку или девятнадцать… Да все просто! Юля закричит: «Отпустите меня, мне только шестнадцать!» Глупо, конечно. Как будто в восемнадцать можно насиловать. Или в тридцать, или в сорок. Да хоть в девяносто! – человека насиловать нельзя! Ну и пусть глупо. Главное, чтобы зрители поняли: Гадина пытается изнасиловать несовершеннолетнюю девочку. Это самое главное. Это специальная статья в уголовном кодексе, по которой наказание строже, чем за изнасилование совершеннолетних… Ну и последний пункт. Как не допустить, чтобы это случилось.