– Очнись, Алена! Кажись, басурмане к нам пожаловали. Молодая женщина вскочила со скамьи, бросилась к люльке, взяла на руки Варвару. Видать, знахарь дал ей сонного снадобья. Девочка не проснулась. – Ванька! – окрикнул Кирьян сына. Тот сел на скамье, протер глаза. – Чего? Пора вставать? – Пора, Ванька. Быстро одевайся! – А чего быстро-то? Рано еще! – Татары у деревни. Услышав это, малец соскочил со скамьи, быстро надел портки, рубаху, обулся в лапти. – Ступайте в клеть. Там укройтесь. – А ты, Кирьян? – спросила Алена и посмотрела на мужа, который снял со стены саблю, доставшуюся ему от отца. – Пойду подымать народ. Биться с басурманами придется. А вы не мешкайте, прячьтесь. Коли татары подойдут к клети, ты знаешь, где лаз. Но высовываться не торопись. Пусть сперва Ванька все посмотрит. – А ты? – вновь воскликнула Алена. – Не хорониться же мне с вами! Мужик должен биться за семью, за деревню, за народ. Давайте, родные, живее. Алена с детьми бросилась в клеть, а Кирьян выскочил на улицу. Он хотел добежать до столба, на перекладине которого висел колокол, ударить в набат, но едва не столкнулся со всадником. Конь отскочил в сторону. Кирьян заметил, что татары были уже во всей деревне. Из дальних изб доносились крики, рядом раздавалась чужая речь. Всадник был близко. – Хватай уруса, – крикнул он. Кирьян не стал ждать, понял, что здесь, на улице, ему одному никак не отбиться, и ломанулся обратно в избу. Сбоку в бревно вонзилась стрела. Хорошо еще, что не подожженная. Он метнулся через сени во внутренний двор, но и там были всадники. – Ах, чтоб вас, антихристы проклятые! Ему пришлось забираться в избу. Кирьян опрокинул стол, дабы не мешал, поднял лавку, на которой спал с Аленой, встал в правом углу под образами, крепко держа рукоятку острой сабли. Первым в избу с истошным воплем ворвался татарин, тоже вооруженный саблей. Он не ожидал, что встретит сопротивление. Кирьян сделал два шага вперед. За этим последовал короткий взмах, и срубленный татарин рухнул на пол. Тут появились еще двое, оба с пиками. Кирьян отбил выпад и нанес удар. Его противник выставил щит, который разлетелся на две равные части, однако спас татарина. А вот другой всадил пику в грудь Кирьяна, не защищенную ничем, кроме рубахи. Тот вскрикнул и повис на древке. Острое копье пробило тело и застряло в бревне сруба. Так и висел Кирьян, истекая кровью, в красном углу под образами. Господь с иконы смотрел на басурман страшным, гневным взглядом. Татарин, едва не ставший второй жертвой Кирьяна, поднялся с пола, отбросил в сторону разрубленный щит и проговорил: – Спасибо тебе, Бахет. Не забуду. – Ничего, Данис. Как делить ясырь будем, так и сочтемся. В проеме двери показался Батулла. – Что здесь? Газиз убит? – Да, ага, урус убил славного Газиза. – Где вы были? – Голос главаря пятерки источал гнев. – Я ворвался в избу за Газизом, но урус уже нанес ему удар. Этот мужик оказался ловким. Если бы не щит, то он и меня разрубил бы. Тут подошел Бахет и пронзил неверного копьем. Неожиданно в светлицу, обагренную кровью, вошел Анвар, помощник Надира. Он увидел трупы, цокнул языком. – Плохо. Первый же урус убил нашего брата. Почему вы по одному вошли в избу? – Так получилось, – проговорил Батулла и отдал приказ своим бандитам: – Тело Газиза на улицу, потом идите дальше! В каждый дом вдвоем! Бахет и Данис убежали. Батулла повернулся к помощнику главаря и спросил: – А ты как тут оказался, Анвар? Твоя пятерка должна захватывать деревню от реки. Анвар поднял голову. В глазах его светилась высокомерность. – В отличие от тебя мои люди уже взяли хороший ясырь, теперь тебе помогают. Я послал их в те дворы, которые должен захватить ты. И вовремя. Ты потерял воина. И как? Он был убит каким-то крестьянином. Иди следом за своими людьми. – А ты? – А я погляжу, что есть здесь. Батулла скривился и выбежал из дома. Алена была в клети. Она услышала крики и поняла, что мужа живым больше никогда не увидит. Да и самой не избежать позора и неволи. Женщина ждала чуда, не могла бросить мужа, вот и потеряла время. Но сына еще можно было спасти. Она положила сонную Варвару на старые нары, стоявшие у стены, открыла вход в лаз. По нему можно было выйти на край огорода, а там и до леса недалече. Всем уже не уйти, пусть спасется сын. Алена крикнула ему: – Ванятка, иди сюда. – Я боюсь, мамка. – Иди, родной, не бойся. Мальчик подошел к матери. – Забирайся туда! Я лаз закрою, и никто его не найдет. Ты же иди до самого конца. Там будут лестница и крышка. Ты сильный, подымешь ее и сразу же в лес, подальше от деревни. Иди в сторону города, туда ведет дорога через пашни. – Знаю. – Так иди. – А вы? Алена смахнула слезу, прижала сына к груди, осыпала его голову поцелуями. – Иди, сынок. Даст бог, когда-нибудь увидимся. А коли нет, не горюй. Молись за нас и всегда помни отца, мамку, сестренку. Иди, а то поздно будет. – Я не пойду, – заупрямился мальчуган. – Иди, я сказала! – Алена с силой толкнула сына в лаз, тут же захлопнула крышку, закрыла ее рогожей. Спрятать бы дочь. Но где? Потайных мест не осталось. Эх, надо было отдать сестру Ваньке, но уже ничего не изменишь. Алена схватила из угла рогатину и встала у нар, на которых посапывала дочь, усыпленная знахарем. Анвар остался один и прислушался. Чрез сени донесся какой-то шум. Что-то хлопнуло. В избе не было ни жены убитого уруса, ни детей, хотя люлька на месте, рядом скамья у печи, с нее сброшено одеяло. Женский сарафан в углу. Анвар хищно повел носом, словно хотел уловить запах жертвы. В самой избе оставалась клеть, то есть хозяйственная постройка. Только там могла спрятаться баба с детенышами. Анвар держал саблю наготове. Он знал, что русские бабы зачастую дерутся наравне с мужиками, а то и яростнее, особенно защищая своих детей. Анвар прошел сени, толкнул дверь в постройку. Закрыта. Он усмехнулся. Глупая женщина, что для батыра какая-то дверь? Татарин ударил по ней ногой, но она не поддалась. Засов держал крепко. Анвар осмотрелся. Под лавкой, на которой стояли кадки с водой, лежал крупный чурбан. Такими вбивали столбы в землю.