— Ты что, сдурел? — спросил генерал. — Забыл, о чем мы говорили? — Давайте скорее! — Голос Ена звучал почти как приказ, и генерал нехотя расстегнул кобуру. — Попробую успокоить стрелка, — пояснил Ен. Он откинул люк на крыше кабины и теперь выжидал, сжавшись, как пружина в часовом механизме. Он видел за разбитым стеклом «Нивы» силуэты водителя и другого бандита, сидящего на переднем сиденье справа. Вот сейчас покажется голова пулеметчика и… — Берегись! — крикнул Юра, по-мальчишески сорвав голос, и в тот же момент автомобиль в очередной раз тряхнуло на колдобине. Ен досадливо крякнул — его пуля расплющилась о корпус «Нивы» всего лишь в двух сантиметрах ниже окна. Но было уже поздно. Застрекотал бандитский «узи», и лобовое стекло над головой успевшего присесть Ена расцвело паутиной осколков. В первое мгновение в голове агента мелькнула мысль, что на этот раз пронесло, но затем он услышал крик дяди Вити и одновременно почувствовал, что ход машины неуловимо изменился. Первое, что увидел повернувшийся Ен, были широко раскрытые, полные ужаса глаза Юры. Он все еще продолжал крепко сжимать руль и не отпускал педаль газа, но от воротника его рубашки стремительно побежали вниз блестящие багровые ручейки. Он пытался что-то сказать, но из простреленного горла вырывалось только невнятное клокотание. Наконец изо рта у него хлынула кровь, глаза померкли, и руки бессильно упали, но Ен уже успел перехватить руль и с силой прижать ногу Юры к педали газа, не давая ей соскользнуть. Убирать тело у него не было ни возможности, ни времени, равно как и для того, чтобы предаваться каким-либо переживаниям, и Ен повис в неудобной позе над телом водителя, пытаясь удержать машину на трассе и чувствуя, как пиджак на спине быстро пропитывается липкой влагой. — Леонид Юрьевич, руль! — крикнул Ен. И генерал понял. Неловко перегнувшись через сиденье и оттолкнув к середине салона бессильно болтающуюся голову Юры, он перехватил у Ена управление. Освободив руки, Ен, не переставая давить на газ, рукояткой пистолета выбил из рамы осколки лобового стекла и прицелился. Генерал успел заметить возникший в проеме заднего окна «Нивы» силуэт снайпера и внутренне напрягся. Теперь он не имел возможности скрыться за сиденьем или даже просто пригнуть голову. Одновременно краем глаза он заметил, как пистолет в вытянутой руке Ена дернулся и выплюнул две гильзы. Прошла, казалось, вечность, прежде чем рука боевика, сжимающая «узи», дернулась и выпустила оружие. Пистолет-пулемет с лязгом упал на дорогу, а правое плечо бандита превратилось в кровавое месиво. Затем боевик скорее упал, чем скрылся в салоне своего автомобиля, неистово размахивая уцелевшей рукой и крича от боли. Ен успел заметить, что бандит справа повернулся и вроде бы попытался его успокоить. Затем раздался сухой, похожий на хлопок бумажного пакета щелчок одиночного выстрела, и крик прекратился. «Нива» вильнула, и из распахнувшейся дверцы мешком выпало окровавленное тело, перекатилось несколько раз по инерции через себя и замерло, нелепо раскинув ноги и руки. — Спасибо, Леонид Юрьевич, — сказал Ен. — Рано еще спасибо-то говорить, — проворчал генерал, пытаясь устроиться поудобнее и окончательно перелезть в переднюю часть салона. Наконец с помощью Ена ему это удалось. — Ловко ты его снял, — донесся сзади голос дяди Вити. — Это «Макаров», именной, — зачем-то пояснил генерал, плавно увеличивая скорость. — Из него слона завалить можно, не то что этих кроликов. Гонка тем временем явно подходила к концу. Бандиты после гибели своего товарища больше не пытались отстреливаться, но было понятно, что так просто они не сдадутся. Тем не менее машина передвижного центра их быстро нагоняла. Генерал Гриценко, вспомнив боевую молодость, почти до отказа вжимал в пол педаль газа, вызывая опасения дяди Вити за сохранность аппаратуры, а Ен, сидящий справа от него с пистолетом наготове, пристально наблюдал за противником. — Иду на обгон, — коротко сообщил генерал, когда до «Нивы» оставалось лишь несколько десятков метров. Словно заслышав его слова, «Нива» неожиданно взвизгнула тормозами и юзом пошла по шоссе, оставляя шинами на асфальте темный след. Генерал круто нажал на педаль тормоза и начал выворачивать неподатливый руль, пытаясь избежать столкновения. Ен подналег на рулевую баранку с другой стороны, и они пролетели по кромке дороги мимо боевиков, уже распахнувших дверцы своей машины и выскочивших наружу. По корпусу салона в третий раз за день забарабанили пули. Развернув машину передком к противнику, генерал и Ен, не сговариваясь, открыли передние дверцы, которые служили теперь им щитом от пуль. — Вот уже не думал, что доведется еще раз попасть в такую переделку, — проворчал генерал, пытаясь применить старый как мир трюк: достав из-под сиденья монтировку, он приподнял на ней фуражку Юрия над дверцей и тут же был вынужден опустить ее обратно, чтобы она окончательно не превратилась в обрывки ткани. — Метко стреляют, сволочи, — угрюмо сказал он, осматривая два рваных отверстия. — Мы тоже не лыком шиты, — отозвался Ен с другой стороны. — Надо будет живьем брать мерзавцев. Прикроете, генерал? — Я вас все время прикрываю, — усмехнулся Гриценко. — И должен сказать, что иное начальство будет поопаснее террористов. Боевики тем временем прекратили огонь. Пользуясь случаем, Ен выглянул наружу. В ответ раздалась пулеметная очередь. — Все еще сидят? — спросил генерал. — А куда они денутся от такого груза! — ответил Ен. — Сидят как миленькие. Думаю, что, если они его бросят, смерть их наступит немногим позже и наверняка будет гораздо более мучительной, так что другого выхода у них нет. Слушайте, генерал. Попробуйте через мегафон запудрить им мозги, а я тем временем выскочу. — Нет проблем! — Гриценко потянулся в салон за микрофоном. — И ловите свой пистолет. — На колени генералу плюхнулся вороненый «Макаров». — А сам-то ты как? — спросил генерал. — Если не добегу — зачем тогда он мне, а если добегу, то и без пистолета управлюсь, — невозмутимо ответил Ен. Генерал тем временем поудобнее расположился за дверцей и нажал кнопку громкоговорителя: — Пассажиры серой «Нивы»! С вами говорит генерал российской армии Леонид Юрьевич Гриценко. Предлагаю вам в течение трех минут сложить оружие и сдаться законным властям. Своевременное исполнение этого ультиматума будет учтено в суде в вашу пользу. В противном случае вверенные мне силы уполномочены открыть огонь на поражение. Повторяю… — Ишь заливает, — прошептал дядя Витя, наблюдая, как Леонид Юрьевич, вооруженный единственным на всю команду пистолетом, разговаривает с вооруженными до зубов преступниками. — Профессионал… Небось все эти генералы так друг на Друге натренировались, что готовы кому угодно любую чушь молоть, да и глазом при этом не моргнут. Верно, Ен? — …До истечения срока ультиматума осталось три минуты, — продолжал тем временем генерал. — Две минуты сорок секунд… Две минуты двадцать секунд… Две… При этих словах генерала Ен плавно, как капля ртути, выскользнул из укрытия и рванулся вперед. Неожиданность его броска позволила выиграть несколько мгновений, но не более того. Однако этих долей секунды было вполне достаточно Ену для концентрации, так что теперь время послушно растянулось, давая понять, что все резервы организма мобилизованы. Он словно в замедленном кино увидел поворачивающееся к нему дуло пулемета одного из террористов. Второй, очевидно, скрывался в салоне. Ен прыгнул вперед и вбок. Внизу просвистели тонкие как иглы пули, высекая искры об асфальт. Голос Гриценко, секунду назад спокойно беседовавшего с боевиками, оборвался, зато громко заговорил генеральский «Макаров». Генерал стрелял вслепую, пряча голову за дверцей и выставив только кисть руки с пистолетом, не рассчитывая в кого-либо попасть, но надеясь отвлечь бандитов. Ен тем временем по-кошачьи приземлился на полпути к своей цели, сгруппировался и откатился влево, уворачиваясь от пуль. Краем глаза он заметил, что второй киллер его еще не увидел и готовится стрелять по генералу. А в следующий момент целившийся в Ена боевик с удивлением увидел, как только что распластанное по земле тело бойца непостижимым образом перегруппировалось и он прыгнул — но не вбок, стараясь увернуться от пуль, как предполагал киллер, уже отметивший невероятную ловкость противника, а вперед, почти что прямо на ствол его автомата. Почти — но, вместо того чтобы напороться на очередь, которая бы разрезала его пополам, словно разделочный нож, он нырнул под передний бампер «Нивы», так что последние пули, выпущенные по нему, полоснули по капоту автомобиля. А мгновение спустя руки Ена крепко обхватили голени боевика и дернули вперед с такой силой, что тот упал, охнув от боли в раздробленной о выступ днища автомобиля надкостнице. Тем не менее он еще попытался сгруппироваться в падении и достать ловкого трюкача остатком обоймы. Поздно. Ен выпустил ноги бандита и двумя пальцами успел нанести ему точечные удары в болевые центры под коленными чашечками. Тело боевика накрыла волна боли, в глазах потемнело, и он уже почти не почувствовал последнего удара в шею, после которого все погрузилось во мрак. Покончив с одним бандитом, Ен быстро нырнул обратно под машину и перекатился на другую сторону. Ног врага он не видел — значит, тот полусидел в машине, ограничиваясь короткими очередями по обнаружившему себя противнику. В последний раз, когда Ен фиксировал его движения, он стрелял по генералу, но сейчас, видя, что произошло с его напарником, он уже готов к атаке Ена. Что ж, тем интереснее. Откуда киллер его меньше всего ждет? Правильно, с тыла. Раздается знакомое стрекотание, и днище автомобиля вспарывает аккуратная пунктирная линия пулеметной очереди. Скорее! Ен делает стремительный бросок под карданный вал и бесшумно выныривает из-под заднего бампера. Как мило со стороны бандитов, что они избавили его от необходимости терять драгоценные доли секунды на высаживание заднего стекла! Еще не видя врага — перегруппироваться можно и в воздухе, — Ен ныряет в салон автомобиля. Вот и водитель — оперся на спинку переднего сиденья, перезаряжает свой «узи». В зубах папироска — ни дать ни взять картина «Боец на привале». Даже жалко прерывать столь идиллическое зрелище своим невежливым появлением через черный ход. Но придется, ничего не поделаешь. Работу надо доводить до конца. Выставив вперед сжатые кулаки, Ен стремительно бросил свое тело вперед, в глубь салона как раз в тот момент, когда боевик начал оборачиваться. Киллер понял, что применить оружие он уже не успеет. Швырнув бесполезный пулемет в Ена, он даже не попытался нанести удар, а просто перехватил правую руку противника и, уклонившись, попробовал кинуть его через себя на лобовое стекло. Даже Ен не ожидал от него столь стремительной и точной реакции. Он едва успел затормозить падение, зацепившись ногой за сиденье, они с бандитом упали на приборную панель и выкатились из автомобиля на асфальт, нанося друг другу яростные удары, целясь в горло и глаза. — Может, поможешь парню? — спросил у Гриценко дядя Витя, увидев, как генерал, не дождавшись окончания схватки, облегченно вытер пот со лба и опустил пистолет. — И не подумаю, — ответил генерал. — Не для того я обучал эту группу четыре года, чтобы у кого-либо из них могли быть проблемы при борьбе один на один. Тем временем Ен, которому пока так и не удалось высвободить руку из мертвой хватки противника, изогнулся и резко ударил его коленом в солнечное сплетение. Бандит не издал ни звука, лишь вздулись мышцы на могучей шее. Ен отметил, что, по-видимому, имеет дело с профессионалом высокой квалификации. Высокой — но не для бойца из группы «Д». Ен несколько раз повторил свой удар и рванулся, нанеся левой рукой удар в основание черепа. Это было все равно что молотить бейсбольной битой по куску гранита, но хватка боевика на мгновение ослабла, и Ен частично освободился. Увернувшись от удара, который мог сокрушить его ребра, как пачку спичек, он проскользнул под размахнувшуюся руку боевика и, выпрямив средний и указательный пальцы, нанес ими колющий удар под сонную артерию. Подождав, пока тело боевика окончательно обмякнет, Ен неторопливо поднялся и пошел к спешащим к нему генералу и дяде Вите. — Леонид Юрьевич! Задание выполнено. Оба боевика обезврежены, — отрапортовал он по всем правилам, вытянувшись по стойке «смирно». — Молодец, Ен, — ответил генерал. — Я тобой доволен. Работа на твердую четверку, так что для начала весьма недурственно. Он по очереди склонился над боевиками и приложил руку к шее каждого, проверяя пульс. — Живы, голубчики, — констатировал он, доставая наручники. — Кстати, понятно, почему они так просто миновали блокпосты, — продолжил Гриценко после паузы, выудив из нагрудного кармана водителя небольшую красную книжечку. Не говоря больше ни слова, он протянул ее Ену. — Неплохо! — присвистнул тот. — Ни много ни мало — корочки майора ФСБ. Как вы думаете, Леонид Юрьевич, поддельные? — Скорее всего да. Но если это подделка, то весьма профессиональная. Займемся ею уже в Ставрополе. Там, кстати, и допросим этого «майора». К тому же надо будет посмотреть по картотеке. Не у каждого бандита есть такая яркая примета для опознания. — И он указал на белесую линию шрама, обезображивавшего лицо распростертого на земле человека. — Вот уж действительно, Бог шельму метит, — подытожил сказанное подоспевший дядя Витя. — Кстати говоря, Виктор Николаевич, теперь придется поработать вам, — сказал, обращаясь к нему, генерал Гриценко. — Где-то в этом автомобиле спрятан сравнительно небольшой, но довольно тяжелый чемоданчик. Найти его — дело техники, стало быть, ваше дело. — Найду, отчего же не найти? — добродушно проворчал дядя Витя. Внезапно в «Ниве» послышались какие-то звуки. Ен с генералом кинулись к машине. Под приборной панелью было укреплено массивное устройство, на котором коротко мигала зеленая лампочка. При каждой вспышке раздавался короткий звонок. — Вот она где, родимая, — сказал генерал и уверенно нажал на одну из кнопок устройства. — Надеюсь, что они ее не выключали и код заново вводить не понадобится. Словно в подтверждение его слов, из динамика донесся голос с легким южным акцентом: — Говорит Беркут. Повторяю — говорит Беркут. Почему не выходите на связь? Удалось ли оторваться от хвоста? Повторяю… Ен вопросительно посмотрел на дядю Витю. Тот отрицательно покачал головой. На этот раз секретность установки была на высоте — нечего было и думать подделать голосовую идентификацию. Покричав еще немного, голос отключился. Генерал нахмурился: что теперь будет с Соном и Ирой? И зачем он только дал согласие на ее зачисление в группу? — Нашел! — раздался тем временем радостный крик, и из-за переднего сиденья высунулась перепачканная физиономия дяди Вити. — Ну и тяжелый, зараза! С помощью Ена он аккуратно вытащил чемоданчик и перенес его в автомобиль передвижного центра. — Интересная штучка, — сказал он. — Когда все закончится, надо будет в ней немного покопаться. — Будешь оснащать работников центра карманными ядерными бомбами? — ухмыльнулся Ен. — Почему бы и нет? — отпарировал дядя Витя. — Хотя уж лучше нейтронными, чтобы все было целехонько, а террористы передохли как тараканы. — А что будет с нами, когда мы применим такую гранатку, ты подумал? — Так вы же двужильные, вам все нипочем, — усмехнулся дядя Витя. Послышался нарастающий вой множества сирен. Вскоре на горизонте одна за другой показались пять патрульных машин. — Как всегда вовремя, — отметил Ен. ГЛАВА 22 — Говорит Беркут… Повторяю: говорит Беркут… Отзовитесь… — в последний раз повторил Дениев и медленно положил на стол бесполезный микрофон. Когда посредники Полковника в последний раз выходили на связь, они кратко доложили, что у них на дороге возникли небольшие неприятности. Вскоре после этого контакт прервался, что могло означать только то, что неприятности оказались вовсе не такими безобидными. Теперь же было ясно, что план безнадежно провален и даже само существование его маленькой армии поставлено под угрозу. Прибавить к этому еще и неожиданный побег группы заложников… Да, сейчас его могли выручить только решительные действия. Во время последней их беседы Полковник верно отметил, что политический капитал легче всего заработать на страхе и крови. Он очень неглупый человек, этот Полковник. Несмотря на долгие переговоры, Дениев даже не знал его имени. Интересно, какие меры он предпримет, узнав об исчезновении своих людей? Постепенно в мозгу Дениева начал складываться новый план. Плевать на переговоры и взаимные торги. Они думают, что Дениев беспомощен? Что ж, это еще далеко не так. С ним его люди и воля Аллаха, а это самое главное. Они думают, что атомная карта бита? Отлично, скоро он их в этом разубедит. Дениев достал блокнот и принялся по старой, приобретенной еще в военном училище, привычке схематически вычерчивать детали вырисовывающегося плана. В такие минуты напряженной работы мысли для него не существовало ничего окружающего — он отключался от внешних воздействий, давая мысли созреть, и в такие моменты ничто и никто не должен был шуметь или даже разговаривать поблизости от его кабинета. Немногих людей, нарушавших это правило, он карал безо всякого снисхождения. Внезапно ход его мыслей был нарушен тихим скрипом двери. Не поворачиваясь, Дениев почувствовал, что в комнате кто-то есть. — Я ясно приказал меня не беспокоить! — В голосе Дениева отчетливо прозвучали металлические нотки. — Простите командир, — послышался женский голос. — Мне кажется… Простите, мне кажется, что я могла бы быть для вас полезной. Ощущение глубокой сосредоточенности медленно покидало Дениева. Он повернул голову. На пороге его кабинета стояла Айна. Глаза девушки смотрели на него с непривычной мягкостью, и Дениев впервые заметил, что его хладнокровная помощница по-настоящему красива. Защитный комбинезон плотно обтягивал ее стройную фигуру, спутанные длинные волосы растрепались по плечам, а черты лица, несмотря на тяжесть походной жизни, сохранили ясность и свежесть, обычно свойственную лишь молоденьким девушкам, чьи природные легкость и романтизм еще не совсем выветрились под тяжестью каждодневной обыденности. Поймав пристальный взгляд Дениева, она опустила глаза: — Мне уйти? — Нет, — ответил Дениев. — Если хочешь, можешь пока остаться. Я ведь уже давно не разговаривал с тобой, Айна, и надеюсь исправить эту ошибку. Ты зарекомендовала себя отличным бойцом и специалистом. Я горжусь тобой и всегда готов на тебя положиться, а это я могу сказать только об очень немногих людях. Как же я могу прогнать такого ценного помощника? Он жестом указал ей на кресло рядом с его столом. Пожалуй, это было единственное кресло во всем бывшем Доме пионеров, когда-то на нем сидел местный директор, и кто-то из соратников, разумеется, отнес его в кабинет к Дениеву. Но сам Дениев по старинке предпочитал стулья с высокой жесткой спинкой, так что кресло так и осталось рядом с его столом в ожидании посетителей. Днище его прохудилось, из него торчали комки поролона, но все-таки это было лучшее, что было можно найти здесь, посреди разрушенного поселка. Айна послушно села.