— Ты должен простить отца, Влад, — в заключение сказала она, взяв меня за руку. — Ведь ты так на него похож — такой же упрямый и так же не умеешь поступиться своими убеждениями, даже когда это необходимо. Надеюсь, что тебе повезет больше и к цели, которую ты выберешь, ты будешь идти с настоящими людьми, которые еще не забыли, что такое честь. Она умерла следующим утром. Возвратившись с кладбища, я направился прямиком на Ленинградский вокзал. Я стоял у платформы и мучительно размышлял. Все это время мне приходилось убегать — от убийц, от холода, от воспоминаний. Но скрыться от себя так же невозможно, как потерять собственную тень. Пришла пора остановиться и подумать. Наконец калининская электричка захлопнула свои двери и уехала, а я так и остался на перроне. Вздохнув, я извлек из кармана помятую визитку, чудом уцелевшую после всех моих приключений… Набрав номер на ближайшем таксофоне и услышав голос оператора, я сказал: — Соедините меня с Геком. Срочно. Остальное вы знаете. Конец записи 131960-С ГЛАВА 30 Стремительный бросок мускулистых бойцов, крушащих все на своем пути, проходящих сквозь бетонные стены и расправляющихся при этом с сотнями противников, — это, безусловно, отлично смотрится на экране кинотеатра. Однако в реальной жизни все происходит по-другому. Сам штурм — не более чем верхушка айсберга, которая имеет вес лишь тогда, когда ей соответствует тщательно проделанная предварительная подготовка. Именно от нее зависит успех операции. Вот и сейчас, вместо того чтобы сразу ринуться на штурм убежища Смоленского, тройка неуправляемых уже второй час находилась в укрытии неподалеку, ведя наблюдение и разрабатывая план штурма. Сон оторвался от бинокля и зычно зевнул. — Не спи, замерзнешь, — беззлобно буркнул Ен. — Ничего, скоро согреемся. Сон расправил затекшие конечности и прополоскал рот водой из фляги. — Чего на этот раз увидел? — спросил Ен. — Все как обьино. Ну и домишко же у этого господина! По степени укрепленности, думаю, немногим уступает нашей базе. Даже спецы с собаками территорию патрулируют. Судя по всему, каждый час. Так что, если мой расчет верен, сейчас они должны показаться еще раз… Ну вот, так и есть, — закончил он, снова поглядев в бинокль. — Немецкие овчарки? — Ты что, насмотрелся фильмов про войну? — усмехнулся Сон. — Самые натуральные доберман-пинчеры. Ими в свое время заключенных затравливали. Никуда не скроешься — нагонит, загрызет. Кстати, имеют скверную привычку вцепляться в яйца, так что будешь убегать — не забывай прикрывать добро рукой, а то можешь остаться без наследников. — Но-но! Еще посмотрим, кто кому и что отгрызет, — усмехается Ен, затем его лицо сразу становится серьезным: — Слушай, на схеме, насколько я помню, обозначена подземная автостоянка… — Думаешь, сработает? — понимает его с полуслова напарник. — Посмотрим… Следующие полчаса проходят в том же режиме — тройка продолжает наблюдение. У входа в здание сменяется охрана. В ярко освещенных окнах первого этажа движутся неясные тени, доносятся еле слышные на большом расстоянии звуки музыки. — А ведь наш Полковник скрывается не в таких уж плохих условиях, — замечает Ен. — Ничего, вот развяжемся с этим делом — и себе не хуже праздничек устроим. — Ишь, размечтался, — ядовито отзывается молчавшая до сих пор Ира. — Теперь еще четыре года — тренировки, тренировки и опять тренировки. — Все правильно. — Ен напускает на себя выражение комической серьезности. — Помните, как Юрьич нам внушал, что мы должны уметь все? Вот представьте — придется нам защищать какого-нибудь посла и на банкете маскироваться под простых гостей. А мы даже рюмку держать не умеем, а вместо лимона коньяк килькой закусываем! Вот и все, операция сорвана. Так что придется нам и в этом деле тренироваться. Знаю, что тяжело, но есть такое слово — надо! — Хватит прикалываться, остряк доморощенный, — отмахивается Сон. — Ты лучше на полковничью дачку погляди. Вот сейчас там настоящий прикол намечается. — Где? — Ен быстро наводит бинокль. — У входа, где караул. Видишь — какая-то бабенка вышла свежим воздухом подышать… — Да уж, судя по всему, если она сейчас дыхнет, а кто-нибудь спичку поднесет — сгорит дача вместе со всеми подземными гаражами. А, кстати говоря, девица вполне ничего. — Угу. Видать, из этих, бойких, про которых песню сложили: «В царство свободы дорогу грудью проложим себе». — Дай-ка посмотреть! — Ира почти силком отбирает бинокль у Ена и после минуты пристального наблюдения фыркает: — Ничего хорошего. Так, драная кошка. Нашли на что смотреть! — Ничего ты, Ира, не понимаешь в женщинах, — рассудительно замечает Сон. — Однако господин Смоленский, похоже, удовлетворяет ее разве что материально. Так сказать, нестоящий Полковник. Это замечание он сделал, увидев, как подвыпившая девица, пошатываясь, подошла к одному из охранников, стоящих у входа, и принялась ему что-то бойко говорить заплетающимся языком. А поскольку ноги держали ее слабо, она то и дело использовала вытянувшегося по струнке охранника в качестве опоры. О теме разговора можно было догадаться по выразительным жестам девицы. На лице бравого охранника явно отражалась борьба дисциплины и естественного желания. Периодически мелькало и опасение: если согласится, а Полковник проведает — быть беде, а откажешься, нагрубишь любовнице Полковника — сама ему потом скажет, что он к ней приставал. Наконец охранник решился. Обменявшись несколькими словами с напарником, он удалился с обвивающейся, как плющ, вокруг него дамочкой в глубь сада. Было видно, как женщина, непослушной рукой поправив что-то в своей одежде, оперлась спиной о высокую яблоню и начала торопливо расстегивать ширинку охранника. Затем он прижал ее к дереву, почти заслонив собой, и его зад задвигался ритмично и даже как-то деловито. Через десять минут все кончилось и охранник, оправляя штаны, вернулся на свой пост. Женщина достала длинную сигарету и долго чиркала зажигалкой, пытаясь закурить. — Какая пошлость! — прошептала Ира. — Как? — хором воскликнули Сон и Ен. — Неужели подобные сцены отныне вгоняют тебя в краску? — Я говорю, какая пошлость — курить после секса, да еще и такие дешевые сигареты! — пояснила Ира. — Кстати, ее действия навели меня на неплохую мысль. — Ого! И на какую именно? — бодро воскликнули два голоса. — Сейчас увидите. До окончания смены охранникам въезда на дачу полковника Смоленского оставалось еще более двух часов, когда в свете фонарей, укрепленных над воротами, неожиданно показалась слегка прихрамывающая стройная девушка в коротенькой мини-юбке. Волосы ее были растрепаны, тушь на ресницах поплыла, придавая обаятельной мордашке слегка комическое и беззащитное выражение, однако, несмотря на это, охранники сразу прилипли к запотевшему окну. Теперь было видно, что девушка слегка хромает из-за того, что у нее сломан один каблук. — Экая дуреха, — беззлобно заметил один из охранников. — Надо же куда ее занесло по такой погоде, да еще и шпильки нацепила. — Видать, кто-то из соседей дамочку выписал, а она и заблудилась. — Или, может быть, наш полковник решил, что разнообразие не повредит, — хмыкнул первый. — Куда уж старине Смоленскому! — заржал другой. — Ему и одной-то много. Видел, как сегодня Петрухе повезло? — Что да, то да, — причмокнул языком первый. — Это не баба, а какое-то электричество. Видишь — до сих пор стоит как под напряжением, аж глаза светятся. Они расхохотались так, что второй чуть не проглотил недокуренный бычок. Матюгнувшись, он выплюнул его в угол и мечтательно сказал, вглядываясь через стекло: — А баба-то ничего. Стоит, жмется, словно ищет кого. — А не нас ли, часом? — И первый заговорщически посмотрел на второго. Тот сразу помрачнел: — И не думай. Полковник узнает — пожалеешь, что на свет родился. А ведь хороша… Дай-ка мне винтовку… Ту, которая с прицелом ночного видения… Хоть посмотрю… Было видно, как девушка нерешительно переминается у входа. Несколько раз она, судя по всему, собиралась уйти, но передумывала. Начал моросить противный осенний дождик. Наконец она, похоже, решилась и громко постучала кулачком по воротам. — Эй, есть там кто-нибудь? — послышался ее голос. — Так, налицо проникновение посторонних на базу, — отметил первый. — Насколько я помню, по инструкции мы теперь должны выяснить, что собой представляет эта девица. — А для этого нам придется притащить ее сюда, — подхватил второй. Друзья переглянулись и подмигнули друг другу. Ночь обещала пройти весело. Ира стучала уже в третий раз, когда на небольшой двери рядом с воротами открылся глазок. — Что тебе здесь надо? — спросил голос. — Скажите, — жалобно затараторила Ира, — не здесь ли живет Захаров Толя… Анатолий Давидович? — Нет здесь такого. Может, тебе на соседнюю дачу надо? Там генерал Гусев живет, у него в хозяйстве целый батальон пашет. Может, и Толик твой там горбатится. — Какие еще дачи? — испуганно отступила девушка. — Разве это не Никольское? — Эк тебя занесло! — усмехнулись из-за двери. — На Никольское надо было еще у электрички налево сворачивать, не направо. А здесь дачный поселок, отсюда до Никольского километров десять будет. — Вот попала, блин! — Носик у девушки недовольно сморщился, и она сердито топнула, совсем забыв о сломанном каблуке. Неловко взмахнув руками, бедняжка шлепнулась наземь. Послышалось лязганье замка, и дверь отворилась. Первый охранник легко поставил девушку на ноги, она благодарно посмотрела на него. Он заметил, что по лицу ее текут слезы. — Ну, будет, будет… — Охранник приобнял девушку за талию. Она сперва хотела отстраниться, затем ей, очевидно, пришла в голову новая мысль. — Ребята, — сказала она, просительно, заглядывая им в глаза, — вы мне не поможете? Вы, как я погляжу, настоящие мужчины. Она обвела их восхищенным взглядом. Друзья приосанились. — Может, кто-нибудь из вас проводит меня? Одной мне здесь страшно — еще, чего доброго, нападут, изнасилуют… Мальчики, а чего это вы улыбаетесь? Я же ничего смешного не сказала? — Гм… Нет, конечно… — промямлил первый. — Мы бы с удовольствием тебя проводили по лесу и никому другому не дали бы к тебе прикоснуться, но… Видишь ли, у нас тут чертовски важный объект, и мы его охраняем. — Так вы охраняете секретный объект? — В широко распахнутых глазах девушки вспыхнул живой интерес. — Как здорово, ребята! И вы мне так просто об этом говорите! А вдруг я иностранный шпион или сверхсекретная разведчица? При этих словах Ира подбоченилась и состроила такую уморительную гримасу, что охранники расхохотались. — Ну конечно, — задыхался от хохота первый, хлопая себя по ляжкам. — Супершпионка… А может быть, ты — переодетый Джеймс Бонд и под юбкой у тебя седые волосатые яйца? — Разумеется, — согласилась она, деликатно отстраняясь от руки охранника, собиравшегося немедленно проверить свое предположение. — И я должна непременно проникнуть на ваш объект и посмотреть на все ваши секреты.