АТО – или операция по восстановлению конституционного порядка на отдельных территориях Украины – сказала новое слово в тактике малых войн. Обе стороны – постоянно и массово использовали квадрокоптеры для разведки, корректировки огня, выслеживания. Квадрики и тепловизоры, или теплаки, – вот на чем и держалась вся эта война. Блок без квадрика и теплака – смертники, они не заметят, как к ним подойдут, не смогут вовремя навести артиллерию, скорректировать огонь. А многие блоки в чистом поле только и держались на прикрывающем огне «Градов» и артсистем… Квадрик – зажужжал всеми четырьмя пропеллерами и бодро взмыл в серое небо… – Пошел… – прокомментировал Карлсон, который у них отвечал за беспилотник и съемку… Машины выставили – одну на виду, остальное начали маскировать. Снайперы, в том числе Лысый, – пошли искать себе позиции. Как все заросло… Он помнил игрушку – «Модерн Варфаре», самую первую, там была миссия в Чернобыле и как раз со снайперами. Вот тут что-то подобное – высокая, выше, чем по пояс, сухая, ломкая трава, заросли кустарника, молодой самосев. Еще несколько лет – и тут начнет расти подлесок. А может, и не начнет – сухо тут слишком. И жутко. Побратимы рядом, но кажется, что один. Хруст сушняка под ногами, твердая земля, и все время кажется, что кто-то смотрит в спину. Или радиация – ее нельзя чувствовать, но ты чувствуешь… Вот и место. Лесок, иначе никак. Слишком высокая трава, если лечь – ничего не видно будет. Надо будет найти толстую стабильную ветку, чтобы через нее зацепить восьмеркой кусок паракорда и продеть ствол винтовки – на весу долго держать и Шварц не сможет. Что-то хрустнуло под ногой, он машинально посмотрел и остолбенел – череп! Настоящий череп, выбеленные кости… Лысый дернулся, ему стало совсем хреново. Перед глазами встало… Катька, этот мужик… кажется, это хач был, он в их подъезде тоже жил. Но он же был прав кругом. Он же… Если не я за себя – то кто за меня? А если я только за себя – то кто я? И если не сейчас – то когда? Гиллель С той стороны на встречу прибыл Кривой. Кривой работал в органах. Сначала отслужил в армии (там он служил в непростой части, они охраняли склады, на которых были складированы вывезенные из Германии запасы ГВСГ), там он насмотрелся всякого и получил первые уроки коррупции. Подъезжали джипы, за ними фуры, начиналась погрузка. Их привлекали в помощь, стропы там цеплять и так далее. Потом, кто поумнее был – давал и солдатам пару сотен гривен – на пиво. Поумнее – потому что если ты делаешь схему, то в ней довольны должны быть все. И замазаны тоже все. Взял солдатик гривны на пиво – и вот он уже не невольник приказа, а соучастник – за деньги помогал. Уже в прокуратуру не побежит. Потом – устроился в СБУ. Повезло – у жены дядя в СБУ работал, помог с трудоустройством. Дядя жены преподал и первые уроки воровства в СБУ – как извлекать из должности деньги, участвуя в бизнес-разборках. Ворошиловград был вообще каким-то несчастливым по жизни городом, ему не везло. Имея не самую плохую промышленную базу, он не смог породить своих олигархов наподобие Рината, и его, как и другие области Украины – отдали на откуп политиканам. А политиканы… это такая мразь, что и не выскажешь. Ринат – он хозяин, а политикан – кто? Сегодня ты мэр, губернатор, а завтра вызвал высочайший гнев или случайно проиграл выборы (хотя случайно никто не проигрывает) и нет тебя. И потому политикан заинтересован хапать сейчас, пока он на коне. Завтра, когда он будет в дерьме, ему никто и стакана воды не подаст. Луганщину еще с девяностых, как и Днепропетровщину – захватили комсомольцы. Ефремов, Тихонов, Дзонь, Кобитев. Борщ – они все оттуда, из райкомов и горкомов позднесоветского комсомола. Подонки такие, что и не выскажешь – комсомольская хватка (а выборы на посты в комсомоле были альтернативными еще до Горбачева) сочеталась с абсолютной беспринципностью и готовностью на все. Вспомните – при Горбачеве именно комсомол возглавил великий поход к рынку, именно на его основе организовывались ЦНТТМ, ставшие «локомотивами инфляции». После 1991 года это просто продолжилось уже в разных странах. С одной стороны – комсомольская закваска позволяла много и жадно воровать. С другой стороны – она не дала возможности в критический момент обратиться к народу и вместе с ним создать непобедимое, основанное на доверии и истинном единстве. Комсомольцы ни во что не верили, кроме денег. Но чутье их в какой-то момент подвело. История создания республик – вряд ли когда-то будет достоверно описана – кто тогда чего хотел и что в итоге получил. Главное – тех самых комсомольцев подвели их самоуверенность и их цинизм. Когда приходила пора переизбираться, они приходили к народу и затевали волынку о том, что Киев обирает Луганщину, что их трудом кормятся бездельники, что Киев все разворовывает – хотя на самом деле это они разворовывали и долю давали в Киев. Ту же самую шарманку они затянули и зимой четырнадцатого. Но люди поверили, потому что видели, что произошло в Киеве, а подоплеки – что это договорняк, кровавый, но очередной договорняк – они не знали. И словам «поводырей» реально поверили. Сказав – если не мы, то кто. И если не сейчас – то когда. Кривой помнил, с каким ужасом он тогда прятался, как воспринял разгром СБУ – как некое святотатство. Потом оказалось, что один из его сослуживцев хорошо устроился при новой власти и собирает «могучую кучку» – уже под себя. Кривой пошел… На Луганщине – и после 14-го года было далеко не все благополучно. Большинство резонансных и далеко не однозначных убийств полевых командиров произошли именно здесь. В отличие от Донецка – нормальной жизни наладить так и не удалось. Наконец переворот, когда свалили Плотву – его шефа тогда замели, но он сумел выкрутиться. И занял его место. Кривой с пятнадцатого был на связи в СБУ – но не в Киевском, а в Харьковском. Мало того что делали совместные дела – строили еще и совместные планы. Вопрос Новороссии никуда не делся, планы только скорректировались. Харьковские коллеги изучали луганский опыт, не желая идти под руку Москвы, но и вмешательства Киева в свои дела не желали. К тому же все понимали – дефолт неизбежен, и Киев, чтобы его избежать, будет вытаскивать из регионов все, что можно – а их это совсем не устраивало. Шел грязный и циничный политический торг за децентрализацию, за условия урегулирования – поверх многих лет страдания, разрушенных городов и безымянных могил, совершенных преступлений. На Украину давили и с востока, и с запада – пять лет войны, надоело всем, все понимали, что ничего хорошего не будет, и давили, чтобы договорились хоть как и не мешались под ногами. И договоренность была почти близка… но потом произошло ЭТО. Луганск и Донецк выжили, потому что было много оружия и потому что удар по ним пришелся относительно поздно. Москву уже поедом ели, а в Луганске и Донецке только смотрели телевизор и не понимали, что происходит вообще. Для самого Кривого жуткое понимание беды пришло тогда, когда они раз за разом звонили сначала в приемную директора ФСБ, потом просто в приемную ФСБ, потом по всем известным телефонам – и ни один из них не отвечал. Вот тогда и пришло понимание, что все, что показывают на экране, – это не шутка. Перестраиваться в общем-то не надо было – республика и так жила в состоянии чрезвычайного положения, куда уж дальше. Но мало кто знал, что Кривой отправил отряд спецназа, чтобы помочь своему контрагенту в Харькове. Оказал ему услугу. Теперь пришла пора просить об ответной услуге… Кривого встревожило появление ижевских. Сильно встревожило. В сложившемся мире важно было, у кого оружие. Нет больше Москвы – военторга, никто не пришлет несколько вагонов со спецгрузом. Кто с оружием – тот и хозяин, причем почти абсолютный. Они контролировали оружие и вооруженных людей – и в республике были почти что богами. Но те, кто пришел с Востока – оружие делали. И значит – могли прислать вагон, два, три – сколько нужно. И кому угодно. А если так – то они могли поколебать то неустойчивое равновесие, которое сложилось во всем регионе. И свергнуть их с пьедестала. В кортеже Кривого был танк. Самый настоящий «Т72», он путешествовал на трейлере вместе со всем войском, выгружаясь по необходимости. Вот и сейчас – сидя в своем бронированном джипе, Кривой смотрел, как стальное чудовище, пыхая солярой, слезает с трейлера. Шмыгнуть, что ли? Подошел старший охраны, Деряба, постучал в дверь. – Укры в пяти километрах перед нами. Коптер подняли. – Хрен с ними. Смотрите по сторонам… Интересно… вакуум силы. Очень интересно. Вакуум силы – это он сам придумал. Людей слишком мало для огромной территории осталось. В итоге – кто что хочет, тот то и контролирует. Но недостаток людей можно восполнить большим количеством качественного оружия. У ижевских – глушитель у каждого, прицелы… многое они и не видали или только на картинках в журнале. Понятно, что они продают и потому стараются лицом товар казать, но все равно… Не… надо решать… В своей колонне не менее мрачные мысли были у Романова… Он понимал, что его положение в городе шаткое, он на коне, только пока ему подчиняются отморозки из крайне правых. Вся эта нацистская шпана. А подчиняется она ему только до тех пор, пока кому-то из их старших не придет в голову, что они – сами по себе сила. И полкан СБУ им уже не нужен. Полкан чего? СБУ? А что это такое? Есть такой орган в умершем мире? А если нет, то чо ты выеживаешься, дядя? Признаки уже были – крайне правые вели себя все наглее и развязнее, что хотели, то и творили. Романов все время давал им какие-то задания, усылал из города, он постоянно мутки мутил, чтобы белая раса и все прочие были как можно меньше в Харькове. Но они там все равно были, и с этим ничего нельзя было поделать. Сейчас вопрос его выживания заключался в двух вещах: исполнят ли чечены обязательство и сумеет ли он договориться сейчас с луганскими. То, что чечены уже умерли, он не знал. Колонна тяжело шла по расхристанной трассе. – Здорово. – Здорово, коли не шутишь. Для боссов поставили складные стульчики и навес, как на коттедже. Навес был белый в зеленую полоску. Выглядело неуместно и жутко. – Да какие тут шутки. Кривой понимающе усмехнулся. – Тяжела шапка Мономаха. – Сам поноси! – разозлился Романов. – А что предлагаешь? * * * – Проехали.