Нет, пока – это значит, будут решать. Все зависит от того, какая у них крыша. Если ментовская – выйдут на начальство, перетрут и освободят без денег как услугу. Если другая, то будут торговаться. Сторгуются – освободят. Закрыть их не закроют – один шанс из ста. Ментам заработать надо, а начальство понимает, что им обвинение в организации ОПГ – не нужно, и проще договориться на уровне райотдела. Со следователем – дороже будет. Они это понимали, потому бежать или бунтовать даже не думали. Просто сели, кто где смог – и стали ждать… Райотдел тоже жил собственной жизнью, люди приходили и уходили. Тарас сидел ближе к двери в дежурку и потому слышал, как и о чем разговаривают менты. Возмущаться он не возмущался. Выходец из крестьян, он воспринимал как должное, что ментам тоже надо на что-то жить. Потом зашли двое, прошли в дежурку. До Тараса донеслись обрывки разговора… – Короче… мы подъехали – там в адресе зрада с перемогой, соседи орут. Какой-то синяк, видать, вконец крыша поехала – набросился на жену. Причем не бил ее, а прикинь – укусил! – О-хре-неть. – Во-во. Его сосед скрутил, он и соседа сумел укусить, мы подъехали – он хрипит, глаза бешеные. Дружине тоже плохо стало, обоих швыдкая увезла. – Пипец. Шиза, что ли, новая, с утра по связи проходило – какой-то мужик бегал по Крещатику голый и кого-то укусил. – Валить надо. Народ совсем охренел в атаке. – Мне до пенсии немного осталось. Дослужу – свалю. Все достало… – Подъем! Тарас вынырнул из мира своих невеселых размышлений – в коридорчике стоял их сотник с майдана. Теперь он был старший смены… Какой-то мент вывел их из отделения, с сотником они обнялись, и он ушел обратно. А они остались. Сотник прокомментировал: – С нашего сектора мужик, недорого взял. Так, значит, вели себя правильно, молодцы. Сейчас езжайте домой, до завтра отдыхайте. Завтра вам премия будет, пока держите. Каждому досталось по пятьсот гривен – они попрятали деньги и пошли к остановке маршрутки. – Чо, пацаны. Гуляем сегодня? Гроши есть – Бандера, самый заводила. Кто-то согласился. Тарас покачал головой: – Ни, я на хату. – Чего так? – Спина дуже болит. – Ну, давай… Братаны пошли ловить такси. А Тарас пошел к маршрутке. Но сел совсем не на ту, которая вела к их базе… В Киеве есть такое понятие ПОХ – Позняки, Осокорки, Харьковский. Это три главных района Левобережья – три главных спальных района Киева. Их начали активно застраивать уже в восьмидесятые, потом добавили новых примитивных двадцатиэтажек. Понятное дело, что с инфраструктурой было не просто хреново, а очень хреново – что осталось от СССР, то и осталось. Но хорошо, что сюда хотя бы метро кинуть успели – четвертую ветку ведь так лет пятнадцать уже ждут. Символом этого места была развязка – клеверный лист, построенный в те далекие времена, когда стоимость гривны к доллару была не тридцать с лишним. Место это привлекает приезжих, тут много квартир на сдачу, коренные киевляне стараются тут не селиться, район считается для бедных, да и вообще – хоть и на окраине, но на правом берегу. Место это ровное, низинное, много маленьких прудков, около которых можно полежать – позагорать. По вечерам у подъездов – клубится дым: тут полно наркоманов. Тарас знал одного дилера, у него можно было подешевле взять – он был мент и сам тоже пыхал. Мент-наркоман. Курил изъятое. Маршрутка, порепанный желтый бусик – выплюнула Тараса на проспекте Бажана, он огляделся, подошел к киоскам. Тут торговали жрачкой, спиртным, куревом… – Торт свежий? – Утренний. – Тогда торт и… шампанское. Артемовское. – Двести пять с вас… Тарас расплатился. Триста еще оставались у него. Резкий визг тормозов заставил его обернуться… черт! Какой-то бусик шел юзом, потом наткнулся на ограждение, вылетел поперек дороги и перевернулся с визгом рвущегося металла и звоном стекла. Полный бешбармак. При других обстоятельствах Тарас побежал бы помочь, но у него сильно спина болела. Потому он остался смотреть… Подбежали люди… стали доставать раненых… потом началось что-то непонятное… драка, что ли, какая-то там. Потом кто-то заорал, да так, что по нервам резануло как стеклом по лицу. – Да ну его на хрен… Тарас перехватил поудобнее покупки и направился в глубь дворов… А уже через час он лежал на животе на наскоро разложенной кровати и чуткие женские пальцы втирали в больные места мазь. С любовью, на которую способна только любящая по-настоящему женщина. Про Таню никто не знал – он и побратимам не говорил. На пять лет его старше – Тарасу было не по себе, он думал, что, если он привезет Таню во Львов, над ним все смеяться будут, москалька, да еще и старше. Работает главным бухгалтером, сходила замуж, муж объелся груш. Есть ребенок, но оставила его у бабушки в Сумах. Пытается пробиться в Киеве. Познакомился с ней Тарас случайно – какие-то шакалы попытались ограбить ее в метро. Тарас подошел… у него был травмат, и шакалье решило не связываться. Женщина пригласила спасителя на ужин… ужин плавно перетек в завтрак. Сначала Тарас думал – ну и пофиг, надо же кого-то. Но потом ему стало нравиться само ощущение, что его кто-то ждет, что он кому-то нужен. Собачья жизнь надоела, хотелось чего-то нормального. Ну а Таня… плевать, что москалька. Мову она знает, готовит хорошо. И кому он еще нужен, кроме нее. Никому. – Больно? – Ни. – Лежи… Тарас остался лежать. – Кто тебя так? – Менты. – Сволочи. – Да не, это работа их. – Все одно сволочи. Тарас решил сменить тему: – Знаешь, сегодня весь день такой. К тебе шел, видел, на проспекте маршрутка перевернулась. Люди помогать… а потом драка началась. * * * – Люди злые совсем. Не по-человечески живем. Тарас это нутром понимал – не по-человечески живем. Таня начала гладить его. – У нас на работу девочка пришла, у нее парень в Москве, звонил, говорил, неладно что-то. Беспорядки какие-то. Раньше бы Тарас порадовался, но не сейчас. Все выгорело внутри… все дотлело. Ему уже все равно было – на Путина, на москалей. Он знал, что ничего не изменится. – Давай никуда не пойдем. Дома останемся. Женские пальцы скользнули ниже. – Я только за.