– Будешь? Литва скосил взгляд на пачку. – Нет. – А чего так? – Не курю. – Напрасно. Странно, но Литва моментально вспомнил русский язык, как только попал в плен к этим. Как будто и не забывал его никогда. В голове сами собой легко рождались слова и целые предложения… это когда говоришь по-английски, надо постоянно думать, как сказать да какой предлог использовать. – Как знаешь. Ватник, который его пленил – мужик под пятьдесят – закурил. – Ты откуда сам-то? – Литва. – О… и как там у вас? – Не знаю. – Как – не знаешь? – Я там давно не был. – А почему так? И даже когда началось все – не уехал? – А чего ехать? Литва – он никогда бы такое не сказал, но он отлично понимал, что ехать в общем-то некуда. Их страны – Литва, Латвия, Эстония – были, есть и будут задворками, там никогда и ничего большого, настоящего не будет. Только туризм, может, немного сельского хозяйства и деньги ЕС. Смешно… как раз перед всем этим самым ЕС четко дал понять, что дотаций больше не будет, только в порядке общей очереди, а так выплывайте сами как хотите. Они тогда переполошились, начали считать. Получалось, что на жизнь хватает, пусть и без излишеств, а вот на инфраструктуру – уже нет. И тем более не хватает на армию, которую как раз вознамерились усиливать в связи с возросшей угрозой со стороны России. Думали и так и этак, решали подержанную технику закупать… а вышло вот оно как. Как тут говорят – разом и до конца. Странно, но с тех пор как он уехал – его не тянуло на родину. Наоборот, он понял, сколь убогим было их движение… что они делали? Собирались в заведениях, сосали пиво и дрочили на ВКЛ из шестнадцатого века. Достойно. Максимум на что хватало – набить морду русскому или поляку. И это при том, что их страна шансов ни против Польши, ни против России, ни против даже Беларуси не имела, не имеет и иметь не будет. Тут тоже националисты – но у них хоть страна большая. Правда, Литва никогда бы это не сказал вслух и публично – он готов был любому набить морду за свою маленькую родину. – Там умерли все. Тут умерли все. – Да не все… Мы вот не умерли. – А вы откуда? Ватник нехорошо усмехнулся. – Много будешь знать, скоро состаришься. Ты вот лучше скажи мне – ты зачем на Донбасс войной пошел, а? – Я не ходил. – А кто ходил? Ты здесь чо делаешь? – Да так… – Да так – называется мародерством. Мародеров положено вешать. Литва испугался, но виду не подал. – Вот скажи мне, старому, – о чем вы думаете… – Дед, хватит, что ли? – сказал один из стоявших рядом. – Вот-вот поезд будет. – Помолчи. Ну что? На фиг ты сюда пришел? Что, беды вокруг мало, ты людей пограбить захотел? – Дед… – Помолчи, сказал! Ну? – А вы чего сюда пришли? – Мы? Мы не грабить сюда пришли. Мы дружить, торговать, помогать друг другу пришли, а вы пришли грабить и мародерить, с..и. – Нет, я не про сегодня. Вы зачем на Украину пришли? Пока вас тут не было – мир был. – Ну ты и падаль. Это же вы начали города бомбить, а теперь на нас все перевалить хотите – ну ты и гнида. – Мы за свое. И украинцы – за свое. А вы – за чужое. – За свое? А что же ты свое бомбить-то стал? Что же против тебя люди-то поднялись, а? Фашист ты. – Дед, хватит, – вмешался один из собровцев, встав между ними, – хорош базар, отставить. – Не по-людски вы живете. Не по-людски и умрете! – громко сказал дед. Поезд был большим. По меркам сегодняшнего времени – даже огромным. Три десятка вагонов, вперемешку товарных и пассажирских, под тягой двух тепловозов – неспешно втянулись на платформу, остановились. Ничего не просекли, связи нормальной у них не было, а если и была – на связи мы человека оставили, для присмотра. Бандеровцы начали выходить на платформу… и тут попали под стволы. Громыхнул заранее припасенный мегафон. – Внимание, граждане бандеровцы. Станция захвачена спецназом, вы окружены. Кто хочет жить – выходит из вагонов, руки за голову, оружие перед выходом выбрасываем. Перрон заминирован, пути тоже. Сдавшимся гарантируем жизнь и много работы на восстановлении Донбасса. У вас минута – время пошло… Проблемы начались почти сразу – я их первый и увидел. Несколько человек пытались уйти с другой стороны состава, полезли через окна. Это нехорошо, надо пресекать в самом начале. – Первый, вижу духов, слева от поезда, пытаются скрыться, работаю. Прицелился. «Вепрь 308» для меня несколько непривычен, я редко за него берусь, но оружие отличное, тут и привыкать не надо. СВД намного более капризна. А тут все в самый раз, все знакомо. И магазин на двадцать пять – к самому делу. Прицелился… Хлоп. Попал. Еще один. Хлоп. Попал. – Внимание, граждане бандеровцы. Попытка скрыться – открываем огонь на поражение. Выходите из вагонов, у вас пятнадцать секунд осталось. Потом расстреляем из ДШК на х… Открылась дверь, полетел наружу автомат, потом еще один. Начали выходить. Много их… черт. Куда девать? Загоним в вокзал, запрем и будем ждать ДНР? Решилось само собой – я этого не увидел, я в прицел смотрел. Потом рассказали. Один из нацистов, тощий, маленький, наголо бритый – выхватил гранату, катнул по земле. – Слава нации! Дед – последний коммунист – бросился на гранату и накрыл ее своим телом. Хлопнул взрыв. Все ошалели. Потом кто-то из собровцев или из наших – не дознаешься уже – крикнул: мочи! Я вниз с элеватора спустился, когда все уже кончилось. Честно признаюсь… поплохело мне. Хоть я видел замертвяченные города, иногда по несколько десятков зомби в день упокаивал – у нас мало кто говорил в таком случае «убивал», но как-то по-другому там было. Зомби – он не человек. Это ходячий труп, который уже умер, надо просто ему помочь упокоиться навсегда. Тут же – мы перебили людей, причем в большинстве своем безоружных людей. И это было очень хреново. В Средние века того, кто убил сдавшегося противника, лишали рыцарского звания. Конечно, они были бандиты. Никто не назовет их хорошими людьми. Понятно, что они пришли сюда убивать и грабить. Понятно, что и они в случае чего нас бы только так оприходовали. И могилки бы не сделали.