— Клянусь святым крестом и святой богородицей! — Ну, смотри мне! Ежели что сболтнешь где-нибудь, пеняй на себя. — Бог свидетель! — сказал Петр и перекрестился. И, помолчав немного, добавил: — Но если что надумаете, зовите и меня. Я и на коне ездить умею, и из ружья стрелять… Дома у меня есть сундучок с патронами. — О господи! — простонал в отчаянии Велчо. — Опять понес. Кого это интересует, что у тебя есть дома? — Мне его дал на хранение отец Сергий. Так ведь я же одному тебе говорю, бай Велчо! Другим я ни одного слова не скажу. — Эх, мать родная, ну надо же быть таким болтуном… Заткнись ты наконец! — Я же не при турках, я при тебе говорю, бай Велчо. Ты ведь за народ стоишь? Вот и я за народ! — Никак тебя, Петр, не угомонить. Уймись ты наконец! Поклялся ведь… Петр замолчал. Лошади шли одна за другой. Спустя некоторое время Петр стал весело насвистывать. Бай Велчо молча слушал, и душу его согревало приятное чувство. Какой юнак!.. С такими горы можно своротить! Бай Велчо все больше проникался доверием к этому веселому парню: «Коль уж таким чистым сердцам не доверять, то с кем же тогда приниматься за дело? Кто будет нам опорой, если не сам народ?» Когда до Тырнова уже было рукой подать, Велчо сказал своему помощнику: — Слушай, Петр. Первым делом я должен заехать в Плаковский монастырь, а потом поедем в Тырново. Надо же сказать отцу Сергию спасибо за то, что он позволил тебе сопровождать меня в этой дальней дороге, и пускай он увидит, что ты вернулся жив и невредим. — Твоя воля, бай Велчо. Я смогу и сам доехать до монастыря, но раз ты тоже решил к нам наведаться — милости просим. Только ты всегда бери меня с собой, ежели тебе понадобится ехать далеко. Я буду охранять тебя в дороге, и потолкуем о том о сем. Уж очень мне приятно, бай Велчо, быть с такими людьми, которые за народное дело стоят! Велчо усмехнулся: — Ты хороший парень, Петр, только не в меру разговорчив… Народу не слова нужны, а дела. Запомни это! И, свернув в сторону, они мелкой рысцой поехали в Плаковский монастырь. КРЕСТ И КИНЖАЛ В Плаковском монастыре, что между Тырновым и Еленой, был игуменом отец Сергий, выходец из бедняцкой слободы Руховцы, доставлявший властям немало хлопот; много повидавший в жизни, очень развитой, энергичный и храбрый, — этот монах из гайдуцкого племени всегда носил с собой оружие и ездил на лихом коне. Н. Станев, историк Вечерело. Велчо Стекольщик и сопровождавший его Петр молча ехали через поля и виноградники, мимо зеленых дубрав и заброшенных водяных мельниц. У Велчо сердце оборвалось, когда он увидел невспаханные, поросшие буйной травой поля. Виноградники и те потонули в зарослях бурьяна, как будто там никогда не ступала нога человека. Отчего такое запустение? Велчо был в явном недоумении. С тех пор как он побывал в этих местах, прошло всего два месяца, а изменилось все до неузнаваемости. Верстах в двух от места, где ютился старый монастырь, Велчо и Петр остановили лошадей и с удивлением стали смотреть вперед. У лесной опушки виднелись крыши разбросанных домишек. Лучи заходящего солнца золотили верхушки тополей. На трубе какого-то дома сидел аист — единственный признак жизни. Даже собаки, эти деревенские глашатаи, не мелькали во дворах за плетнями и не бросались с лаем навстречу. В деревушке царило полное запустение. У Велчо мурашки пробежали по спине. Нигде никакой тропинки — одни дворы и огороды. — Бай Велчо, — сказал Петр, — да тут не иначе разбойники прошли? Давай-ка лучше объедем кругом, а то как бы не попасть в беду. — А где еще можно проехать поблизости? — Да вон там, под орешником, а потом обогнем сады и выберемся на простор. Петр повернул своего коня, и бай Велчо последовал за ним. Но чуть только они углубились в сад, как где-то за кустарниками послышался человеческий стон. То ли кричал кто, то ли плакал — трудно было понять. Всадники остановились. Под сливовыми деревьями вырисовывалась тощая человеческая фигура в лохмотьях; на всадников дико глядели темные, провалившиеся глаза. Кто это — мужчина, женщина? Определить удалось не сразу. Казалось, перед ними сама смерть. Бледный Петр закричал в испуге: — Бай Велчо, это вурдалак! Поехали скорей! Но Велчо не шелохнулся. Живой скелет сделал несколько шагов вперед. Затем послышался сдавленный шепот: — Далече путь держите, божьи люди? — В Плаковский монастырь едем, — ответил Велчо и, тронув коня, приблизился к истощенному человеку. — К отцу Сергию? — Да. — А чего вас понесло сюда? — Сбились с дороги. — Езжайте вниз, перелеском. Через село и сады не ездите. — Почему? Что случилось? — спросил Велчо. Скелет молчал. — Почему в селе не видать людей? — допытывался Велчо. Призрак пришел в движение и сказал как бы сквозь слезы: — Мы чумные, сынок… — Как?! — Чума тут прошла и все начисто уморила. Кого настигла дома, всех унесла. А кто успел убежать в лес, те уцелели. Туда чума ходить не смеет. Она все больше вокруг деревни бродит. Потому я и говорю — бегите в лес, там ее нет! На меня вы не смотрите: я уже старая, мне уж все равно. Глядите, как бы вас она не подстерегла где-нибудь. До того люта, проклятая, никому пощады не дает… Вся деревня вместе с садами тебе кладбище. Куда не ступишь, всюду могилы. Сколько деток, молодиц, сколько девушек и парней удалых унесла — не перечесть! Пускай бы лучше меня она прибрала, так нет же! Оставила горе мыкать да оплакивать своих деток… — А давно прошла чума, бабушка? — спросил Велчо. — Как началась весна. Распустились вербы, а она тут как тут. Турки ее приволокли, покарай их господь! — А лекарства от нее нет? — Нет, сынок. Отец Сергий прислал нам из монастыря что-то, но не помогло… Чума, она и есть чума, сынок! Одно спасение — укрыться в лесу. Бегите и вы туда, а то как бы она не перехватила вас на дороге… Велчо повернул коня и поехал к лесу. За ним поскакал и Петр, время от времени оборачиваясь, чтобы посмотреть на старуху, которая все еще стояла бледная, косматая, в лохмотьях, словно сама чума. — Поживей, Петр! — окликнул его Велчо, поторапливая своего коня и продираясь сквозь густые заросли. — Давай-ка скорее убираться подальше от этого чумного села, а то как бы и нам не попасть в беду. Несчастные люди!.. Подавленные только что увиденным зрелищем, всадники выбрались наконец на поляну. — А я уже было подумал, что тут кирджалии прошли, — сказал Петр. — Что кирджалии, что чума — один черт… Конца нет нашим страданиям, Петр! Если не кирджалии, то чума, не чума, так янычары, не янычары, так заптии. Все сюда, все на нашу голову! Велчо изменил направление, и перед его глазами вырос монастырь. В вечернем сумраке мерещились лишь побеленные известью стены. Было тихо и безлюдно. Конские копыта зацокали по булыжнику притихшего монастырского двора. Откуда-то, со стороны монастырской кухни, донесся собачий лай; затем показался монах, выбежавший навстречу путникам. Видя, что перед ним бай Велчо из Тырнова и монастырский служка Петр, монах успокоился. — Давай коня, бай Велчо, — сказал он и потянулся, чтобы взять под уздцы вспотевшую лошадь. Бай Велчо подал ему поводья, вынул из стремени ногу и тяжело опустился на землю. — Слава богу! — сказал он со вздохом. — Наконец-то мы приехали! Петр, поставьте с отцом Сысоем на место лошадей и хорошенько обсушите их, прежде чем задать им зерна. Ступайте… Отец Сергий в монастыре? — Тут, бай Велчо, у себя, — ответил монах. Хорошо знакомый с обстановкой монастыря, Велчо сразу стал подниматься по деревянной лесенке к кельям. В притихшей обители звонко раздавались его шаги. Келья отца Сергия находилась в самом конце темного коридора. Нащупав сводчатую дверь, Велчо трижды постучался. — Отец Сергий, можно к тебе? Внутри послышались шаги. Затем донесся звонкий юношеский голос: — Входи! — Гостей принимаешь? Скрипнула низкая деревянная дверь, и на пороге появился отец Сергий — высокий, с черными длинными волосами, падавшими на широкие плечи, с бородой и усами, скрывавшими добрую половину его лица, с густыми бровями, под которыми, словно горящие угли, светились глаза. — А я только что о тебе думал, бай Велчо! — широко распростер руки улыбающийся игумен. — Где ты пропадал? Что с тобой случилось? Милости прошу!..