– Ты улетишь с ближайшим аэростатом. – Это приказ энсгара? – сдавленным голосом спросила девушка. Она не видела судороги, прошедшей по его лицу, и не заметила, как участилось его дыхание, поглощенная собственной болью. Слышала только голос, ответивший привычно спокойно и невозмутимо. Голос, который никогда не повышался до крика и едва ли хоть раз звучал по отношению к ней столь безапелляционно. – Да. Мариона сморгнула набежавшие слезы и быстро отерла их свободной рукой. – Как скажешь, – произнесла она, уже чувствуя ту опустошенность, которая накатывала всякий раз, когда Эсташа не было рядом. Ей понадобилось усилие, чтобы овладеть голосом и заставить его звучать как можно спокойнее: – Я пришла сказать, что была в шатре у Зои и говорила с ней. Она рассказала не много, но сказанное навело меня на одну почти невероятную мысль, будто Зоя обладает способностями жрицы. – Жрицы? – Эсташ резко вскинулся, а владевшая им усталость от бесплодных попыток излечить тут же растворилась в волне вновь полыхнувшего огня. – Я сделала вывод, что ее способность быть незаметной для чудовищ – это последствие загаданного еще в детстве желания. А эти новые возможности, которые вернули ее в Альбергу, тоже итог дара и еще крови какого-то монстра, упомянутого в рассказе. Не знаю, о ком шла речь. Маришка сделала попытку вывернуться из-под охватившей ее руки, чтобы снова взглянуть в лицо Эсташа, однако защитник не отпустил, мягко, но крепко удерживая на месте. Девушка понимала как никто другой, насколько глубоки могли быть чувства, скрываемые за невозмутимой внешностью крылатых воинов, чей внутренний щит не уберегал их от эмоций в случаях поистине уникальных. А этот был самым уникальным. – Жрица, – повторил энсгар. – Мне кажется, я послужила некой причиной… – смущенно проговорила Мариона. – Причиной? – Того, что Зоя встретилась именно Арриену. Ведь если судьба сталкивает защитника и жрицу, а их путям суждено сойтись, то это могут быть любые люди. Однако я однажды пожелала, чтобы Риену попалась подходящая девушка. Я не загадывала его жрицу, понимаешь, это слишком непредсказуемо и маловыполнимо, но просто ту, кто могла бы подойти. Он ведь очень сдержан, идеально контролирует эмоции, пускай и кажется более открытым. – Зоя не знает, что способна влиять на действительность? – Нет. Я побоялась объяснять ей сейчас. А она не умеет выстраивать загаданное правильно или управлять им осознанно. Еще я опасаюсь, как бы наши с ней желания не пришли в резонанс, ведь теоретически жрицы должны действовать слаженно, а я прежде не встречала других. – И защитники не встречали, – негромко произнес Эсташ, – очень долгое время. – Я знаю. – Мариона крепко обняла мужа, а затем все же выскользнула из-под его руки и заглянула в глаза. – Мне привести ее? Вдруг мои выводы ошибочны? Стоит убедиться. Энсгар бросил быстрый взгляд на Нейтона. – Нет, – твердо проговорил. – От меня ни на шаг. Арриен ее приведет. * * * Вестник впорхнул в палатку и белым листком лег на ладонь защитника. Арриен прочел слова, выведенные каллиграфическим почерком брата, и недоуменно нахмурился. В самой просьбе привести Зою в операционный отсек не содержалось ничего необычного, но формулировки звучали словно намек на необходимость конвоя. Непредсказуемость девушки и ее из ряда вон выходящие поступки вполне оправдывали подобные меры, впрочем, как и защитные чары, наведенные на тент, из которого сама она не могла выйти, и не впускавшие внутрь посторонних (кроме, пожалуй, его да Марионы). Однако Арриен слишком хорошо знал Эсташа, чтобы ощутить нечто еще, пока не отраженное в записке. Он отложил в сторону письмо из дома, в котором отец заверял, что дела в полном порядке и вполне терпят до возвращения главы рода, и поднялся. Путь до тента, где находилась Зоя, занял не более нескольких минут. Арриен предусмотрительно постучал о деревянный шест у входа. Окликнул девушку по имени, а затем выждал немного и вошел внутрь. Никто так до сих пор и не сподобился принести мне кусок сырого, истекающего кровью мяса. Раздражение росло пропорционально чувству голода, а тело продолжало зудеть. Я развлекала себя тем, что напрягала и ослабляла слух, пытаясь различать голоса за пределами палатки. Но явно наведенные вокруг чары создавали лишь безголосую пустоту, и пришлось переключиться на наблюдение за мошкой, бившейся под куполом тента. Мелкая, черная, она ударялась о белую ткань, ища выход наружу, и я некоторое время рассматривала ее прозрачные крылышки, пока вдруг не сообразила, что она высоко и такая микроскопическая, что сложно заметить. Уж точно не углядеть обычным человеческим зрением. Попятившись, я споткнулась о кушетку, с которой до этого спрыгнула, и попыталась свыкнуться с новым открытием. В этот момент наведенная тишина пропустила внутрь палатки посторонние звуки: стук и знакомый голос, окликнувший меня по имени. Я резко развернулась, пригибаясь к земле и выставляя перед собой руки в защитном жесте. О, этот голос не сулил мне ничего хорошего. Защитник откинул полог и вошел. Как все перевернулось внутри меня! Страх, ощущение жуткой и близкой опасности и проявившиеся во всей яркости желания человеческой сущности. Такой слабенькой, но по-прежнему являющейся частью меня. Мы встретились взглядами. С моих губ сорвалось шипение, в его глазах полыхнул огонь, мигом переметнувшийся на лицо, волосы и кожу. Я пригнулась еще ниже, готовясь к стремительному рывку. Броситься первой, чтобы предупредить удар, чтобы стереть это ощущение опасности. Вот что мне необходимо. Но человеческий разум будто опрокидывает в сознание ведро холодной воды. Я замечаю стремительное, почти неразличимое движение противника, хотя всего лишь качнулась вперед. В голове возникает осознание – силы неравны. Я его не одолею сейчас, не одолею таким образом. Слишком стремительный, слишком наблюдательный, каждое его движение отражает мое, словно даже впитывает легкую дрожь, пробежавшую по позвоночнику от понимания – так с ним не справиться. Он сильнее. Пока точно сильнее. И только силой разума удается подчинить себе гибкие суставы и кости, усмирить восставшего внутреннего зверя и принять человеческую позу, а затем отступить. Испуганно попятиться, ведь это именно то, что поможет с ним – пока его глаза видят перед собой девушку, он не бросится первым, пускай чутье и ощущает иную сущность. – Арриен, – я улыбнулась одними губами, наблюдая, как постепенно гаснет огонь на золотистой коже. О, он взял себя в руки. Это то, что защитникам удавалось превосходно – контролировать себя. Это то, что так сильно усложняло победу над ними. Бить надо в другое время, когда они теряют контроль, на стыке между проявлением инстинктов и утратой самообладания, в очень короткий момент. – Арриен, – его имя приятно перекатывалось на языке, пока я искала в мужчине возможные слабости или хотя бы их отголосок в его глазах. Ведь реальность должна вызывать в нем диссонанс – девушка, которую он защищает, и монстр, от которого защищает. Я повела плечом, меняя позу, и перекинула волосы со спины вперед, проследив за тем, как его глаза скользнули по рыжим локонам. А ведь это даже не родной цвет. Мой родной – оттенок пустынных песков. Столько времени я провела вдали от них, пряталась, не желала возвращаться, а все отчего? От человеческой глупости. Именно этим местам я принадлежала. Местам, где так легко затеряться, стать своей среди чудовищ. – Зоя, – он тоже умел говорить бархатистым вкрадчивым тоном. Он протянул руку, словно опять предлагал помощь. С необходимой долей искренности, будто и правду поверил притворству. Я снова улыбнулась. Почему бы нет? Почему бы не взять? А после выждать момент, когда он не будет идеально закрыт. Их треклятый щит. Ведь должны там быть уязвимые места, а мне нужны эмоции, много вкусных эмоций, потому что голод продолжает терзать, и сейчас особенно явно. Эмоции сытнее любого мяса, любой иной пищи. Я приняла руку. Огня на коже больше не было, но нутром я чувствовала, что он представляет опасность и может вспыхнуть в любой миг. Подойдя ближе, я устроила вторую ладонь на его груди, скользнув ею вверх и поправив ворот рубашки. Даже разгладила пальцами, чуть задев кончиками отросших ногтей шею, прямо в том месте, где дернулась проступающая сквозь кожу голубая жилка. Ударилась всего на краткий незаметный миг. А потом он сумел выровнять ток собственной крови. Как много во враге достойного восхищения! – Я даже успела соскучиться, – промурлыкала я, посматривая из-под ресниц. – Это вряд ли, – усмехнулся защитник, рассматривая меня совершенно иначе, не так, как смотрел прежде, а словно изучая постороннее создание. Из-за этого взгляда что-то дрогнуло внутри, я тряхнула головой, а выражение его глаз неуловимо изменилось, став выжидающим или жаждущим, ищущим чего-то на моем лице. Или кого-то. Ту, которую он так упорно защищал прежде? Ту, что сейчас вдруг резко дернулась внутри, перекрывая другое существо, внося сумятицу в столь прежде ясные мысли, особенно когда защитник крепче сжал мою руку и совсем другим тоном позвал: «Зоя». Я снова тряхнула головой, пытаясь избавиться от этой сумятицы, но, вероятно, начать следовало со сжимающей пальцы ладони – именно ее тепло вызывало смятение в голове и в груди. – Идем со мной, – очень тихо, ласково, тоном, которому хотелось подчиниться, и с тем подкупающим выражением в глазах, которому хотелось поверить, позвал он. – Идем. Я не причиню тебе вреда. Я помогу. Он очень осторожно, мягко, будто боясь спугнуть, потянул меня к выходу из шатра. Глава 12 Мариона осторожно отстранилась от стены, ощущая, как быстро колотится сердце в груди. Они мирно разговаривали с Эсташем, обсуждали сложившуюся ситуацию, и вдруг с коротким пронзительным рычанием арис, а точнее, бывший арис Нейтон рванулся с кушетки в мгновенном броске. Эсташ стоял к нему спиной, но разворота мужа Маришка не углядела, только смазанное движение и резкий выброс руки вбок. Ладонью он перехватил Нейтона в полете за горло и резко швырнул на кушетку. Сейчас защитник занимался тем, что крепче затягивал узлы, привязывая завывающего учителя к кровати. – Плохо дело, – качнул головой энсгар, внимательно вглядываясь в глаза мычащего Нейтона. – Ты говорил, он погибает? – Погибает. – А если лечить методом от противного? Его же опоили кровью чудовищ? – Ты предлагаешь дать ему кровь защитников? – Это плохая идея? – В нашей крови огонь, который сжигает подобную заразу. И он может спалить его изнутри. – Энсгар вздохнул. – Могу не спасти, а убить. Его человеческая оболочка отторгает чудовище, и этот яд в крови хоть и изменил его, но оказался слишком грубым вторжением в организм. Нейтон истощен до крайности. Если влить в отравленное полуизмененное тело огонь защитника, он может умереть. – Но как выжил тот, другой? Почему он остался? И Зоя? Что с ней будет? – Мне нужно осмотреть ее, тогда смогу делать выводы. Полагаю, она уже изменилась. Это происходит быстро, яд проникает внутрь, а затем трансформация замедляется. Организм начинает отторгать и, по сути, гнить изнутри. И пока единственный пример выживания человека – это тот, о ком рассказала Зоя. Теперь важно найти среди общего то самое исключение, что позволило существу остаться. Зоя говорила, оно обещало ей приобретение новых свойств благодаря его крови? – Да. И так она переместилась к Альберге. Но что, если желание жрицы как-то повлияло на принятие организмом яда? Благодаря ему все произошло? Ее тело не стало бороться и отторгать? – Главное, держись в стороне и под моим присмотром, когда Зоя появится здесь. Меня настораживают ее новые способности. – Тебя настораживает умение создавать переход? – Умение создавать его быстро и столь же быстро закрывать. Когда мы спустились, от него не осталось и следа. Монстры обычно прогрызают норы, но не с подобной скоростью. Полагаю также, если соотнести время ее появления с моментом, когда исследователи отыскали лодку и Риена, то Зоя и Нейтон должны были очень быстро переместиться в этой норе. Это все напоминает способности высших. Мариона ощутила, как засосало под ложечкой. – Но она же еще человек? – Не знаю, – честно ответил Эсташ. – У меня есть подозрение, что влиять на сознание монстров и организовывать их умеет именно тот, кто дал ей свою кровь. – А если не человек? Ее нужно будет уничтожить? Она ощутила невероятную тоску и боль в душе, представив, что защитникам придется собственными руками избавиться от жрицы. Словно наяву прочувствовала, каково им будет так поступить и каково придется ей самой. – Ведь это я загадала, – прошептала Мариона. – Ради Арриена. – Нет, – обернулся к ней Эсташ. – Это не последствия одного желания. Оно лишь послало встречу. Кажется, сама Зоя пожелала много…