– Не волнуйся. Накормить симпатичных девушек еще могу! – А что у тебя за фирма? И кто были эти верзилы? – Так я и раскрыл тебе сразу все свои страшные тайны! Нет уж, как всякий уважающий себя маньяк я потомлю зрителей серий десять. И вообще, ты очень доверчивая. Может, я тебе все наврал. – Это ты очень доверчивый. Может быть, я лондонский адвокат твоей жены. И Машка выдала на безукоризненном английском фразу, которой потом очень гордилась: – Где вы храните преступно укрытые от суда деньги? Стас на секунду дрогнул. Потом заржал: – Здорово! Ты даже на мою жену стала похожа. – На жену?! Так меня еще никто не обзывал! – обиделась Машка. И вдруг дернула меня за руку: – Посмотри! Валерия куда-то крадется. По причалу действительно шла Валерия и вела себя странно: почти бежала и постоянно оглядывалась. Словно боялась, что ее увидят. – Может, это она кольцо украла, а теперь возвращается, чтобы его перепрятать? Стас посмотрел на нас с любопытсвом: – У вас на яхте воруют? – У одной пацанки пропало дорогое кольцо. И свистнул его кто-то из наших чокнутых пассажирок, – пояснила Машка. – Рассказывай, – сказал Стас. И насмешливо повторил Машкины слова: – Обожаю истории про алчных женщин, обкрадывающих красивых дурех. Роковая ошибка Хлыщ все предусмотрел. Поэтому от яхт-клуба с протянувшим ноги Лукасом отъехал на своей машине недалеко. Кто их знает, этих сбежавших шустрых старичков? Вдруг запомнили номер. Машину он загнал в старый лодочный гараж, а из него выкатил мотик. Надел популярную у туристов бейсболку с надписью «Крит» и рогатым быком. Хмыкнул про себя: каким надо быть придурком, чтобы купить такое не для конспирации, а для форсу? И стартанул. Четкого плана не было. Конечно, хорошо бы прояснить и пригасить бабу Ионидиса, чтобы раньше времени не подняла кипеж. А уж потом брать пацана-капитана. Но как это сделать, если на яхте восемь телок? Оставалось надеяться на удачу. На мотике Хлыщ дотрюхал до следующего лодочного гаража. При его работе надо менять средства передвижения чаще, чем официанты – рубашки. Там пересел на другую машину – белую «Хонду», на каких ездит половина острова. И через полчаса подкатил к бухточке, где стоял «Минос». Действовать решил так: подождать, когда стемнеет, и наведаться на яхту. Обычно пассажирки в это время шляются по берегу, а капитаны торчат на судне. Они того берега уже навидались. Вот там мальчишку и взять. На бабу Ионидиса Хлыщ, поразмыслив, решил не размениваться. Черт знает, как ее искать. Но тут неожиданно план поменялся. Прогулочной походочкой, надвинув кепку поглубже, Хлыщ миновал туристическую тусню в тавернах, неспешно прошвырнулся вдоль яхт, пока не увидел на борту одной из них надпись «Минос». Вначале подфартило: суденышки рядом с «Миносом» болтались пустые. Хотя кое-где на других палубах шла гульба. Дверь в кают-компанию была открыта, значит, кто-то остался на борту. Хлыщ оглянулся, достал из кармана ножичек, щелкнул запором, отчего узкое лезвие, уже хлебнувшее сегодня кровушки, алчно выскочило, и шагнул на борт. Он стал спускаться вниз. И вдруг замер на ступеньке. Кто-то в темной кают-компании светил фонариком, и его луч метался, как огни сторожевых вышек при побеге. Это было странно. Почему не включили свет? Хлыщ присмотрелся: хм, еще страннее. Неизвестный, согнувшись, шарил в вещах, подсвечивая себе телефоном. Что за черт? Воришка? Только его не хватало! Хлыщ осторожно – ни одна ступенька не скрипнула – сошел с трапа. Подкрался к согбенной фигуре. И тихо, чтобы тот не заорал, по-русски спросил: – Что за шмон? Восемь лет в одной камере с русским вором в законе – отличная языковая школа. Воришка тут же вскрикнул противным бабским голосом: – А-а-а! – Тс-с! – Хлыщ приставил к боку тетки лезвие. Но дура ничего не поняла и попыталась заголосить: – Кто вы такой?! Что вам… Пришлось зажать ей рот и ткнуть ножичком побольнее. Баба пискнула и умолкла. Хлыщ забрал телефон и направил фонарик ей в лицо. Старая, ярко накрашенная тетка, похожая на ящерку, уставилась на него выпученными глазами. – Не ори, не то сделаю больно, – прошептал Хлыщ. – Будешь отвечать на мои вопросы. Заорешь – прирежу. Если поняла, кивни. Баба кивнула. Он убрал ладонь с ее рта. И сразу об этом пожалел. – Это не то, что вы подумали! – затараторила тетка. – Я полезла в ее вещи, потому что уверена, что она врет! Кольцо у нее! Понимаете?! – Заткнись! – цыкнул Хлыщ. Мысли ворочались в голове, как тяжелые жернова. – Ты с этой яхты? – спросил наконец. – Конечно! Я ж говорю! Я ищу кольцо, потому что она наверняка его спрятала… – Да заткни хлебало! – прикрикнул на тетку Хлыщ. И вдруг его осенило. Баба с этой яхты обыскивает вещи других пассажиров. Так это она и есть – подсадная утка Ионидиса! Повезло так повезло! – Ионидиса знаешь? – снова направил он луч фонаря прямо ей в лицо. Ящерка заморгала. – Я от Ионидиса. Он тебе должен был про меня говорить. Говорил? Он тихонько ткнул ее в бок ножичком. Это был поворотный момент. Бабе надо принять решение. Она помедлила. И испуганно кивнула. – Ладно, пойдем. Ионидис послал меня кое-что с тобой обсудить. Вещи твои где? – Вот. Зачем… вещи? – проблеяла тетка. И наконец пришла в себя: – Кто вы такой? Вы меня с кем-то спутали. Я журналист! Работник телевидения! Могу показать удостоверение! У вас будут большие неприятности! «Ни фига себе отмазочка! – подумал Хлыщ. – С журналисткой из телевизора – это Ионидис круто придумал. Их прижучить труднее, опять же везде пускают». А вслух сказал: – Не дергайся, иначе сама знаешь. Мы с тобой вместе работаем. Бери сумку, идем. Ионидис велел передать новый план. Сейчас для него было главное, чтобы эта дура сама дошла до машины. Там уже легко. – Не знаю я никакого Ионидиса! И вас не знаю! Отпустите меня! Не то позову полицию! Тетка то ли не понимала, с кем имеет дело, то ли придуривалась. – Если вы меня тронете, вас… Договорить баба не успела. Хлыщ понял, что верткая ящерка будет пытаться сдрыснуть до последнего. Поэтому легонько ударил сзади по шее ребром ладони – как его учил старшой на зоне. Тетка обмякла, завалилась прямо на сумки. Хлыщ ее отодвинул, сумки обшмонал, пошарил по закуткам, порылся в капитанской каюте. Он сам не знал, что ищет. Но должно же быть у капитана какое-то рыжье – золотишко с затонувшего судна. Или карта. Или… Искать дальше времени нет. Надо уходить. Хлыщ взял сумку в одну руку, саму тетку – в другую. И, приобняв за талию, вынес ее на палубу, а потом поволок, что-то приговаривая, будто подвыпившей жене, к машине. Положил на заднее сиденье, туда же бросил ее вещи. Сел за руль. И газанул. Пока все шло хорошо.