– Что? Прежде чем ответить, Шульц взглянул на часы и только потом снова повернулся к Рикарде. – Дело не только в вас, вашем муже и вашем сыне. Есть еще один человек. От этих слов у Рикарды перехватило дыхание. У нее возникло ощущение, что дождь впитал в себя кислород из воздуха, и если раньше для наполнения легких ей хватало одного вдоха, то теперь приходилось делать два. – Вы имеете в виду похитителя? – поинтересовалась она. – Возможно, – пожал он плечами. – Когда вы дали мне во время нашей предыдущей встречи фотографию Макса, я увидел рядом с ним больного человека. – Вы имеете в виду больного маньяка, который держит его у себя? – Этого я не могу утверждать, но чувствую, что очень скоро этот человек отведет вас к Максу. Произнеся эти слова, Гедеон отвернулся и глянул вверх по улице, чтобы убедиться, не подходит ли автобус. И действительно, сквозь завесу дождя вдали показались два световых пятна. Тогда Рикарда схватила Шульца за плечо и спросила: – Скажите, Макс все еще жив? – Не знаю, – сочувственно покачав головой, ответил он. – Видение было слишком коротким. Рикарда жестом указала в сторону своей машины и умоляюще произнесла: – У меня и сегодня фотография с собой. В сумочке есть и другие предметы, с которыми Макс играл. Детали конструктора и… – Не сегодня, – прервал ее Гедеон и, тряхнув головой, надел бейсболку. – Сейчас я не готов. У меня была тяжелая смена. Между тем рокот дизельного двигателя автобуса стал угрожающе приближаться, и появившийся железный колосс явно намеревался похитить собеседника Рикарды. – А в последний раз? – поспешила задать она вопрос. – Вы видели что-нибудь еще? – Не видел, а скорее почувствовал запах. – Запах чего? – Крови, выстрела… Не могу описать это иначе, но, когда я взглянул на фотографию, мне показалось, что пуля попала в голову. «Он чувствовал запах от выстрела?» – пронеслось в голове у Рикарды. – Чья это была голова?! – воскликнула она. В этот момент автобус подъехал к остановке, подняв тучу брызг, но ни на Шульца, ни на Рикарду они не попали. – Я не знаю. Могу сказать только одно, – повернулся к ней Гедеон и, глядя прямо в глаза, заявил: – Вы снова увидите своего сына. От таких слов сердце у Рикарды чуть было не остановилось. – Так он еще жив? – в который уже раз спросила она. – Трудно сказать. В том подвале много умерших. Кто-то выживет, но не все. Но я не могу с точностью утверждать, что ваш сын там. В этот момент двери автобуса открылись, а сама машина несколько наклонилась в сторону бордюрного камня, чтобы пассажирам было легче в нее забираться. Гедеон уже поставил ногу на ступеньку, когда Рикарда, тщетно пытаясь удержать его за руку, спросила: – А если я найду Макса? Что будет потом? Шульц нервно прищурился и заявил: – Это я вижу вполне отчетливо. Вы стоите перед закрытой дверью и плачете. – В каком месте? Почему перед закрытой дверью? Где вы меня видите? – сыпала она вопросами, пока Шульц поднимался по ступенькам. Гедеон медленно повернулся к ней и, прежде чем двери закрылись, сказал: – В тюрьме. Из-за шума дождя его слова было трудно разобрать, но Рикарда все же их услышала, и они раскаленным железом врезались в ее мозг, вызвав неописуемую волну страха. В этот момент двери закрылись, и автобус уехал, оставив ее на остановке наедине со зловещим пророчеством, от которого у нее перехватило дыхание. Глава 50 Тилль – Я… Что я должен сделать? – Ты отлично меня понял, – сказал Трамниц. – Наша сделка довольно проста: если ты вытащишь меня отсюда, то я приведу тебя к Максу. И чем быстрее у тебя это получится, тем больше вероятность того, что твой мальчик будет еще жив. От таких слов Тиллю показалось, будто весь мир зашатался, и он, чтобы не грохнуться на пол, непроизвольно схватился за металлический каркас кровати, хотя и понимал, что это всего лишь игра его воображения. Да и сам разговор с психопатом представлялся Беркхоффу нереальным. Все его существо отказывалось понимать, что убийца предлагает ему сделку. Ведь всякий раз, когда раньше Тилль мысленно представлял себе первую встречу с Трамницем, в его мозгу всплывали какие-то несвязные образы, наполненные неконтролируемо сильными эмоциями, напоминая бред больного, мечущегося в лихорадке. И даже если бы он попытался все проанализировать и внутренне подготовиться к этой встрече, то такого развития разговора предвидеть Беркхофф все равно бы не смог. – Это какой-то абсурд, – наконец выдавил он из себя. – Почему? – Потому что, потому… Причин считать предлагаемую маньяком сделку абсурдной было так много, что Тилль даже не знал, с чего начать. Собравшись с мыслями, Беркхофф попытался разъяснить Трамницу совершенно очевидные факты, которые должен был понимать даже психопат. – По сути, мы являемся пленниками в заведении с режимом наивысшей безопасности. Как мне это сделать? В ответ Трамниц выпятил нижнюю губу, пожал плечами и заявил: – Ты ведь как-то проник сюда. В одиночку у тебя это ни за что не получилось бы. Следовательно, люди, которые тебе помогали, обладают нужными связями. Убеди их употребить эти связи для меня, и я отведу тебя к Максу. У Тилля в мозгу отпечатывалось каждое его слово: «проник», «помогали», «связи». И их значение было ему понятно. Они походили на канцелярские кнопки, с помощью которых воображаемое письменное требование Трамница крепилось к его мозгу. Но в этой записке отчетливо читалось только одно: «…и я отведу тебя к Максу». А ведь именно для этого он и был здесь, перетерпев уколы, удары, боль и страх. Зачем теперь прислушиваться к доводам разума, если до этого Тилль следовал только голосу отчаяния? – Хорошо, – проговорил наконец Беркхофф, слыша себя как бы со стороны и не узнавая свой бесцветный голос. Тилля не оставляло мерзкое ощущение, что его разум отделился от тела и наблюдает за тем, как он заключает сделку с дьяволом в тщетной надежде вновь обнять своего сына. – Я попытаюсь, – прошептал Беркхофф и выдвинул ящик из тумбочки. Дрожащими руками он взял фолиант, раскрыл «Улисса», но телефона в книге не оказалось. Тилля пробил озноб, а когда он взглянул на Трамница, то ему почудилось, что в палате стало очень холодно. – Где он? – спросил Беркхофф. – Где что? – Мой мобильник. – Твой телефон? – делано удивился Трамниц. – Да, ты, должно быть, нашел его в книге, – ответил Тилль, постучав пальцами по отверстию, выдолбленному в фолианте, и снова захлопнул его. Сначала Трамниц разыграл недоумение, но потом расхохотался. Убийца подошел к телевизору, висевшему на стене, встал на цыпочки, чтобы достать до его верхнего края, и вытащил какой-то предмет, который, по-видимому, был зажат между экраном и стеной. – Ты это имеешь в виду? – с простодушным видом спросил он. «А что же еще?» – подумал Тилль и со вздохом облегчения схватил телефон, протянутый ему Трамницем. При этом у Беркхоффа сложилось впечатление, что пластиковый корпус мобильника на ощупь стал почему-то грубее и вообще каким-то другим. – Зачем ты спрятал его? – Я подумал, что ты не хочешь, чтобы его у тебя нашли. – Почему ты не забрал его себе?