Такое слово давно не входило в его лексикон, во всяком случае, по отношению к сыну или относительно себя самого. Все его существо противилось этому, пытаясь не дать проникнуть отравленной стреле в глубины сознания, но ее зазубрины уже сделали свое дело. «Он лжет, – пронеслось в голове у Тилля. – Конечно, лжет. Он просто хочет меня помучить». Скорее отвечая подобным мыслям, чем желая прояснить ситуацию, он спросил: – Как такое может быть? Макс уже год… – Как пропал? Эй, я же сказал, что вероятность того, что он жив, крайне мала, ведь меня уже давно держат взаперти. Поэтому ручаться ни за что не могу. Тем не менее микроскопический шанс того, что он еще дышит, сохраняется. С этими словами Трамниц подошел к окну и, глядя с высоты этого последнего этажа на мир, раскинувшийся по ту сторону стен клиники, снова спросил: – Итак, как далеко ты готов зайти, чтобы узнать, говорю ли я правду? Однако прежде, чем что-то сказать, Тилль Беркхофф, он же отец Макса, хорошенько подумай. Да, и советую не лгать мне! Затем Трамниц обернулся и в упор посмотрел на Тилля. При этом с его симпатичного лица исчез любой намек на дружелюбное выражение. – Стоит мне только заметить, что ты снова меня обманываешь, а я, поверь на слово, хорошо умею читать по лицам людей, когда они говорят неправду, можешь забыть про этот разговор. Более того, я подниму тревогу и заявлю врачам, что ты без всякой на то причины разбил мне лицо и срезал ноготь с моего пальца. Услышав такое, Тилль с трудом проглотил подступивший к горлу комок. – Не трудно представить, что произойдет дальше, – развивал свою мысль Трамниц. «Они нас разлучат», – подумал Тилль. – В результате все шансы, что ты когда-нибудь снова окажешься рядом со мной, исчезнут. «Причем навсегда», – мысленно согласился с ним Беркхофф. Одновременно он никак не мог решить, что в результате произойдет – будет ли это означать избавление от мук или окончательный конец всем надеждам? Был ли вообще смысл в том, чтобы продолжать столь странный разговор? Может быть, Скания был прав, утверждая, что его совсем непродуманный план с самого начала означал дорогу в никуда? – Итак, я задаю вопрос: на какой поступок ты готов решиться, чтобы узнать, что на самом деле произошло с твоим сыном? – спросил Трамниц. «Насколько далеко я готов зайти?» – мысленно перефразировал его вопрос Беркхофф и, не задумываясь, ответил: – Я бы отдал за это свою жизнь. – О, в этом нет необходимости. Существует гораздо более простой способ добраться до истины. – А кто даст гарантию в том, что ты мне не наврешь? – Никто. Я ведь тоже не знаю, говоришь ли ты правду, Тилль Беркхофф, отец Макса. – Хорошо, договорились. Итак, что мне надо сделать, чтобы ты рассказал мне о том, что случилось с моим сыном? – Я не стану ничего тебе рассказывать, а просто покажу. – Как это понимать? – Я отведу тебя прямо к твоему сыну. Или к тому, что от него еще осталось. От этих слов сердце у Тилля бешено забилось, и он спросил: – Что я должен сделать для этого? – Все очень просто, – с дьявольской ухмылкой ответил Трамниц. – Вытащи меня отсюда! Глава 49 Рикарда Рикарда дожидалась Гедеона Шульца, сидя в машине возле ресторана быстрого питания и наблюдая за тем, как заведение покидала очередная смена якобы прозорливых работников. Когда Гедеон вышел в дождь из служебного входа, то она его сначала не узнала – настолько низко натянул он свою бейсболку. По дороге к шоссе ему пришлось проследовать мимо ярко освещенных щитов с меню ресторана, перед которыми выстроились в очередь автомобили с голодными водителями, желавшими приобрести картофель фри, куриные крылышки, бургеры и других убийц сердечно-сосудистой системы. Здесь, возле окошек быстрого обслуживания она его и перехватила. Причем Шульц, казалось, нисколько не удивился, увидев ее под проливным дождем. – Откуда вы это знали? – спросила Рикарда прорицателя, выйдя из автомобиля и поздоровавшись с ним. – Что именно? – То, что я хотела продать СМИ свой визит к вам? – Я мог бы вам сейчас что-нибудь наплести о своем необъяснимом даре, но, по правде говоря, все очень банально, – робко улыбнулся Гедеон, под плащом которого просматривалась униформа работника ресторана. Он указал на стоянку автомобилей справа от него и пояснил: – В день нашей с вами встречи там припарковался фургон с номерным знаком Кёльна, на лобовом стекле которого были наклейки, позволяющие подъезжать к студиям RTL и WDR. По ним было нетрудно догадаться, что машина принадлежит телевизионной компании. Одной рукой Рикарда поправила влажную прядь волос на лбу, удерживая другой зонтик, с которого стекали потоки воды. – Все не так, как вы думаете, – сказала она. – Я сама не в восторге от работы телевизионщиков. – Вы не знаете, что я думаю, – на ходу возразил ей Гедеон. – В отличие от меня. Я могу читать вас, как открытую книгу. – Правда? – удивилась Рикарда, семеня рядом с ним и стараясь не наступать в лужи. – Это может сделать любой человек с базовым психологическим образованием и способный чувствовать состояние других людей. – И что же вы можете прочесть, глядя на меня? В ответ Шульц посмотрел на нее через плечо и сказал: – Вы истощены не только эмоционально, но и в финансовом отношении, фрау Беркхофф. На поиски Макса вы потратили целое состояние. Частный детектив, объявления в Интернете – все это стоило больших денег. К тому же сейчас вы совсем одна, потому что с вами нет мужа. «Обо всем этом писали в газетах», – подумала Рикарда, но с ним не согласилась, заявив: – Мой муж… не ушел. – Нет? А где он сейчас? – с любопытством, но без издевки спросил Гедеон. – Я… – начала было Рикарда и осеклась на полуслове. – Мне надо было пожить одной, и, где он сейчас, я не знаю. Гедеон остановился и, не обращая внимания на струи дождя, хлеставшие по его брюкам, пристально посмотрел на нее. В этот момент возле подъездного пути к ресторану быстрого питания они были одни. – Ваша дочь ожидает вас у вашей подруги? – внезапно поинтересовался Шульц. – У друга, – честно ответила Рикарда. – Но это не то, о чем вы подумали. У меня нет нового партнера, это действительно просто хороший друг. К этому моменту они подошли к ресторану. – Тогда вы ощущаете утрату уже двоих людей в вашей жизни, – заметил Гедеон, как будто не услышав ее последние слова. – Вашего мужа и вашего ребенка. Однако вы ожидаете возвращения только одного из них, верно? – К чему вы клоните? – Вам надо найти вашего мальчика, иначе страховки вы не получите. Прошло некоторое время, пока до Рикарды дошла наконец вся чудовищность подобного необоснованного заявления. Между тем Шульц снова оказался на два шага впереди, и ей пришлось ускорить шаг, чтобы его догнать. – С чего вы это взяли? – запыхавшись, спросила она. – У вас есть договор страхования жизни, а без трупа выплаты страховки не будет. В ответ Рикарда язвительно рассмеялась, желая наказать его за абсурдность подобного предположения, но смех ее прозвучал несколько истерично. – Нет, – заявила она. – Вы ошибаетесь. Никакой страховки не существует, а деньги мне действительно нужны для дальнейших поисков, например, чтобы заплатить вам. – Ах, перестаньте, я не возьму с вас денег, – отмахнулся он. – Я не могу вам помочь. С этими словами Гедеон встал под крышу автобусной остановки и снял бейсболку. Рикарде вновь бросилось в глаза то, как молодо выглядел Шульц для человека, утверждавшего, что видел в жизни гораздо больше многих других людей. – Вы не можете или не хотите мне помочь? – спросила она, закрывая зонтик. Шум дождя под навесом напоминал звуки ураганного артиллерийского огня из гороха. – Все, что я чувствую, не соотносится друг с другом, – ответил Гедеон, изучая расписание движения автобусов. – Вы, деньги, ваш муж. Все может быть и так, как вы говорите, фрау Беркхофф, но я не могу этого проверить. Что-то здесь не сходится.