Катерина Сидни читала негромко, слегка хриплым голосом. – Это же записи в дневнике маленькой девочки, верно? Она обращается к своей сестре, – предположила она. – Возможно, – со вздохом ответила я, глядя на встревоженные лица девчонок. Джейк прятал глаза за солнцезащитными очками, но я точно знала, что он слушает. – Что в душе у этой девочки? – Гнев, – сказал Джейк. – Невинность. Грусть. Я кивнула, проходя по ряду мимо своих учеников. – Этой девочке не с кем поговорить, – подчеркнула я. – Ей больно и не к кому обратиться. Я опустила подбородок, проглотив комок в горле. – Джейк, прочитаешь следующую запись? Он продолжал сидеть в расслабленной позе, однако переключил внимание на текст. 24/3/2011 Дорогая мама! Мне не терпится уехать от тебя. Это все, о чем я мечтаю. Еще три года, и я поступлю в колледж. Мне больше никогда не захочется тебя видеть. Я чувствую себя виноватой всякий раз, когда Лиам целует меня. Я чувствую себя так, словно делаю что-то плохое. Но я ничего плохого не делаю! Все целуют своих парней, и не только целуют! Я хочу чувствовать. Хочу смеяться, хочу перестать думать. Я хочу быть счастливой. Ты когда-нибудь была счастлива? Любила ли ты моего отца? Меня? Мне кажется, я могла бы нырнуть на дно океана и не дышать. Я мертва. Катерина Джейк сел прямо, глядя в текст, а потом поднял на меня взгляд. – Джульетта – ее альтер эго. Когда она пишет Джульетте, то злится на нее. Она разочарована. Ее тон – покровительственный. – Он снял очки и, прищурившись, посмотрел на меня. – Но, обращаясь к матери, она испытывает злость и разочарование по отношению к самой себе. Джульетта и Катерина – это один и тот же человек. Мою грудь сковал холод, сердце забилось чаще. Черт. Возможно, Джейк вовсе и не под кайфом. Вдохнув, я опустила глаза. – Возможно. Криста, прочитаешь следующую запись? Криста поспешила перевернуть страницу. 11/12/13 Дорогая Джульетта! В школе появился новый парень. Он все время смотрит на меня. Мама бы его не одобрила, но я ничего не могу с собой поделать. Каждое утро мне не терпится пойти в школу, чтобы снова ощущать его взгляд. Благодаря ему я чувствую себя красивой. Мне нравится, как трепещет мое сердце. Я этого не показываю, но мне нравится. Теперь оставаться наедине со своими мыслями намного приятнее, чем раньше! Криста широко улыбнулась. Остальные тоже прятали улыбки. – Мне тоже нравится это чувство, – рассмеялась она. Да, мне оно очень, очень нравилось. Тогда я так ждала этих мгновений. Когда я видела, что Джекс смотрит на меня, то ощущала себя красивой. Я откашлялась, в глазах стояли слезы. – Я сама прочитаю последнюю запись. 16/6/2014 Дорогая Джульетта! Прости меня за то, что я позволяла другим расстраивать тебя. Прости, что причиняла тебе боль, что не боролась за тебя. Я давно должна была тебя спасти, но у меня не было сил. Ты замечательная. В четвертом классе ты лучше всех делала браслетики дружбы в лагере. Шейн считает, что у тебя получаются самые вкусные на свете яйца пашот, а Тэйт обожает твои безумные истории. Ты достойна любви, достойна всего, что может дать тебе этот мир. Твои друзья рядом, и однажды ты встретишь мужчину, который будет боготворить тебя. А вашим детям очень повезет с мамой. Если ты хочешь забраться на водопад в Эквадоре или поплавать на каяке вдоль берегов Аляски, знай, что ты обязана это сделать. Брось зонтик и насладись дождем. Открой окно и высунь голову. Сними туфли и иди босиком. Я люблю тебя. Я поджала губы, отчаянно пытаясь сдержать слезы. Оглянувшись, заметила, что Криста вытирает глаза, а Сидни глядит в текст, сжимая листок бумаги в кулаках. Ана с растроганным видом опустила голову на руку. И Джейк. Джейк пролистал дневник в начало и, судя по всему, перечитывал все заново. Я смотрела на них с приятным удивлением и улыбалась. – Погодите-ка, – произнесла Ана. – Последняя запись отмечена сегодняшним числом. Я кивнула и решила побыстрее сменить тему. – Итак, Джейк предположил, что Джульетта и Катерина – одно лицо. Кто с ним согласен? Я ждала ответа, глядя на девочек. Одна за другой они начали поднимать руки. Неизвестно, действительно ли они так думали или просто не знали, что им думать, и потому согласились. Но это не имело значения. Важен был сам процесс. – Ладно, – сказала я. – Предположим, что так. Но если Катерина обращается к самой себе, тогда зачем ей эта девочка, которую она называет Джульеттой? Почему она не пишет: «Дорогой дневник…»? Или просто не делится своими мыслями на страницах? Зачем она обращается к себе? – Потому что ей одиноко, – пожала плечами Ана. – Может, у нее расстройство личности? – застенчиво улыбнулась Криста, а я кивала, сдерживая улыбку. – Потому что, – присоединилась к обсуждению Сидни, – на страницах дневника она может быть кем захочет. Я с прищуром посмотрела на нее. – Что ты имеешь в виду? Сидни облизнула губы и села прямо. – В первой записи она участливая, но немного снисходительная. Она проявляет заботу о Джульетте так, будто Джульетта – это ее младшая сестра, которой нужна поддержка. Во второй записи она злится на нее, словно она само совершенство, а Джульетта – позорище. В обеих записях Джульетта представлена грустной и недостаточно хорошей. Когда она пишет от лица Катерины, она другая. Она сильнее и увереннее. Я продолжала шагать по проходу, слушая Сидни. – Затем, – продолжала она, – мы видим, как она переносит свой гнев на мать, она пишет такие вещи, которые не смогла бы сказать в лицо. Она также становится добрее к Джульетте, словно начинает понимать, что не все происходящее – ее вина. Сидни бросила взгляд на Джейка, а потом снова посмотрела на меня. – Не Джульетта – альтер эго, а Катерина. Мое сердце сжалось. Ух ты. – Итак, – сказала я, – чем ей помогло ведение дневника? – Она нашла выход чувствам, – заметил кто-то из девчонок. – Она могла говорить то, что хотела, когда никто больше ее не слушал, – произнес Джейк. – Это стало для нее освобождением. – Это спасло ей жизнь. – Я посмотрела на Сидни, девочку, с которой мне до сих пор не удавалось найти общий язык. И внезапно именно она смогла разглядеть суть. – Писать можно как на публику, так и для себя, – произнесла я. – Я хочу, чтобы сегодня вы забыли о правилах. Я дам вам минут двадцать. Вставьте в уши наушники, разойдитесь в стороны, сядьте на траву и пишите. Эта работа не будет оцениваться. Мне плевать на грамматику и общепринятые нормы. Я хочу, чтобы вы писали, обращаясь к самим себе, так, словно прочитаете это через двадцать лет. Расскажите о том, какие вы сейчас, чего хотите, куда мечтаете поехать, чего надеетесь достичь и чего ждете от друзей и семьи. Нет никаких правил. Просто напишите письмо себе взрослым. Они начали рыться в своих рюкзаках, а я вернулась к сцене и взяла в руки свой самый последний дневник. Открыв его, села на скамью и тоже стала выполнять задание.