– Это вряд ли. Джексон Трент всегда выглядел хорошо. Только что вышел из душа? Шикарен. Вспотел? Безупречен. Смеется? Ослепителен. Злится? Великолепен. А в грязи? Мать моя женщина. – Джекс, похоже, в полной заднице. А ведь он никогда не теряет самообладания. – Ага, только со мной, – ответила я. – Со мной он всегда ругается. – Угу, – промычала Тэйт, явно на что-то намекая. Я посмотрела на нее. – Что? Она не сводила с меня глаз. Ее игривый взгляд стал серьезным. – Он явно в тебя влюбляется, – произнесла она с чувством. – Если еще не втюрился по уши. Ее слова меня ошеломили. Влюбляется? Я сжала кулаки. Сердце забилось чаще. Нет. Он бы не стал отталкивать меня, если бы это было правдой. Он бы не стал держать дистанцию. Именно это и ранило меня сильнее всего. Нет, Джекс не чувствовал того же, что и я. Мне вспомнились его слова. «Я никогда не думал, что реальность может оказаться в точности такой же, как и фантазия». Я опустила глаза. Голова внезапно отяжелела. Черт. Тэйт произнесла почти шепотом: – Невозможно не любить их, правда? И вот тут моя бравада куда-то испарилась. Мне пришлось отвести взгляд. Тэйт говорила о братьях Трентах. О ее Джареде… и моем Джексоне. – Я люблю тебя, – мягко добавила она, вероятно, заметив мои мучения. – Знаю, – я кивнула и посмотрела на нее. – Но не понимаю почему. Почему ты так добра ко мне? Она прищурилась в недоумении. И тогда я решила признать наконец все эти ужасные вещи: – Три года назад я притворялась, что встречаюсь с парнем, который над тобой издевался в школе, а теперь стал твоим бойфрендом. Я делала это, чтобы свести счеты с Лиамом. Он тогда изменил мне. В первый раз. Почему ты не надрала мне задницу? Она слабо улыбнулась и сказала: – Потому что ты приняла Лиама обратно. Я знала, что тебе понадобится друг. Слезы выступили у меня на глазах, и мне хотелось обнять ее. Она встала, а я следила за ней взглядом, думая о том, как сильно люблю ее и как хочу быть достойна ее дружбы. – Тэйт! – выдохнула я. – Я… – О мой бог, – произнесла она, не дав мне договорить. Вытаращив глаза, она смотрела в окно. – Что? Она покачала головой с удивленной улыбкой на лице. – Лучше сама посмотри. Я подняла ноутбук и, не закрывая его, пошла к окну. Встав рядом с Тэйт, я посмотрела сквозь прозрачные занавески на улицу и ахнула. Руки у меня задрожали так сильно, что я не смогла удержать ноутбук. – Черт! – Он выскочил у меня из рук. Я пыталась поймать его, но он все-таки упал на пол. Тэйт фыркнула, прикрыв рот ладонью, а я, тяжело дыша, нагнулась и подняла компьютер. – Черт, черт! Батарея вывалилась, и экран погас. Я так сильно сжала зубы, что челюсть свело. – Черт его подери, – рычала я, пытаясь вставить батарею обратно и периодически поглядывая в окно на Джекса. Он стоял рядом со своей машиной, припаркованной у обочины за авто Мэдока. Все в нем было как прежде и в то же время совсем иначе. Черт! Я облизнула губы. На нем были зауженные черные брюки, подчеркивающие фигуру. Я округлила глаза, когда он повернулся к Мэдоку и Фэллон, встав спиной ко мне. Я видела Джекса обнаженным, хоть у меня и не было времени рассмотреть все в деталях, однако не думала, что его мешковатые штаны до такой степени скрывали это безупречное тело. Красивая задница. Он был одет в том же стиле, что и всегда, но эти новые вещи сидели на нем гораздо лучше. Даже слишком хорошо. В белой футболке с V-образным вырезом, достаточно свободной и в то же время облегающей, было видно, насколько он мускулистый. В глаза бросались его накачанные плечи, крепкая грудь, мощная спина. Черт, я видела даже его лопатки. А прическа! Я вздохнула, и мои плечи немного поникли. Джекс постригся. Мне нравились его длинные волосы. Они символизировали непокорность, неподчинение. Однако раньше я и не осознавала, что они так сильно отвлекали внимание на себя. Теперь, когда их не было, в глаза бросались красивые черты его лица. Рот, нос, глаза. И фигура тоже без них казалась внушительнее. Волосы Джекса были коротко подстрижены и стильно уложены на макушке. У меня едва слюна не потекла, и я сжала зубы, понимая, что другие женщины тоже будут вот так пялиться на него. Как будто и без того ему уделяли мало внимания. Боже. Глядя на то, как он беседует с Мэдоком и Фэллон на газоне, скретив руки и выпятив грудь, я заставила себя вернуться в реальность, и внезапно мне стало плевать на его стрижку. И на новую одежду. Что с того? Даже если внешне он выглядел иначе, все равно это был Джекс. Тот самый Джекс, который высадил меня у обочины пять дней назад. – Иди давай, – Тэйт подтолкнула меня локтем. – Приведи себя в порядок. Зачем? – Что? – спросила я, выпрямляясь. – Нет. Пошел он к черту. После того, как он себя вел, новая одежда и стрижка его не спасут. Снисходительно усмехнувшись, Тэйт повернулась ко мне лицом. – Джульетта, я сейчас буду говорить, основываясь на личном опыте, так что прислушайся. Она схватила меня за плечи, развернула к себе и, поглаживая по рукам, как заботливая мамочка, начала: – Когда он войдет сюда, дорогая, то станет сверлить тебя напряженным взглядом. Он покажется тебе взбешенным, а на самом деле думать будет только об одном: как бы сорвать с тебя одежду, прижать к стене и трахать до посинения сзади. У меня открылся рот. Я крепче сжала ноутбук. – Потом, – продолжала она, – он зажмет тебя где-нибудь в углу, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Подойдет к тебе вплотную, – Тэйт шагнула ко мне так, что наши тела соприкоснулись, – коснется твоих губ, даже не целуя тебя, и, ощутив жар его тела, ты почувствуешь, насколько он измучен. – Она обхватила мое лицо руками, почти касаясь меня носом, и стала говорить тише: – Потом едва слышным шепотом, от которого у тебя затрясутся ноги, он произнесет «детка», и ты растаешь – ему даже не придется извиняться. Я сглотнула. Во рту у меня все пересохло. – Итак, Джульетта, – сказала Тэйт твердо. – Та синяя с золотым мини-юбка, которую я купила для тебя в Токио. Иди надень ее. Ты выглядишь дерьмово. – Фу, – прошептала я. Она выхватила ноутбук у меня из рук, захлопнула крышку и бросила его на диван. – Он идет. После этих слов я больше не мешкала. Проскочив мимо нее, взлетела вверх по лестнице, преодолевая по две ступеньки зараз, ворвалась в спальню и захлопнула за собой дверь. Включив айпод, стоявший на док-станции, бросилась в ванную под звуки песни I Hate Myself for Loving You Джоан Джетт и группы The Blackhearts. Музыка придавала мне ускорение. Сорвав с себя майку, я распустила волосы и быстро нанесла подводку и тушь. Слегка подкрасила губы, затем выпрямила волосы утюжком, пригладила их щеткой и поспешила в гардеробную Тэйт. От звука гитар моя кровь забурлила. Внезапно я осознала, что ужасно хочу пиццу. – Ненавижу себя за то, что люблю тебя, – пела я, покачивая головой в такт. Потом взяла черную шелковую блузку с длинными рукавами. Она сидела на мне свободно, спереди у нее был высокий ворот, а сзади – глубокий вырез, открывающий спину.