Но я уже повесил трубку. – Перестань бросать трубку, мать твою! – прошипел Джаред, выходя из задней двери дома Тэйт и на ходу застегивая джинсы. – Ты все время так делаешь, это меня бесит! Я закатил глаза. – Да, хорошо, как-нибудь выделю время, чтобы поплакать об этом, принцесса. Он еще не спустился с крыльца, а я уже пересек двор и подошел к нему. – Ага, точно, – он усмехнулся. – Вот только не я тот симпатяжка, который теперь посещает торговые центры. Шикарная стрижка. – Отличный «ежик», – поддел его я. – А дальше что? Махнешь «босс» на минивэн? Он со вздохом запрокинул голову назад. Я скрестил руки на груди, сдержав улыбку. Мы с братом отлично ладили, пока не стали жить под одной крышей. С тех пор нас можно было принять за пятилетних девочек. Мы постоянно спорили и подначивали друг друга, и никто не хотел уступать. Наши отношения неминуемо портились – в конце концов, двух альфа-самцов в стае быть не может. Посмотрев на меня с нескрываемым раздражением, он положил руки на бедра. – Ну, чего ты хотел? Я поднял подбородок. Шутки в сторону. – У меня в тюрьме есть свой человек. Он только что звонил. Отца выпускают завтра в полдень. Брат нахмурился. – Не может быть, нас бы уведомили. Я кивнул. Да, мне тоже так казалось. – Похоже, все произошло довольно быстро, – сказал я, а Джаред спустился по ступеням и подошел ближе. Сначала он смотрел куда-то в землю, а потом с явным беспокойством взглянул на меня. – Ты уверен? – Более чем. Корвин мог налажать и не предупредить меня заблаговременно, но информация была точной. Я ему доверял и знал, что если позвоню ему сейчас и дам добро, то отец завтра утром не проснется. Когда я начал работать на Киарана, он все выяснил про моего отца. Даже предлагал мне «разобраться с ним», но я отклонил это предложение. Не знаю, боялись ли мы с Джаредом нашего отца или просто нервничали, но одно точно: никто из нас не хотел гадать, где он и чем занимается. Джаред покачал головой: – Он сюда не явится. – Явится, обязательно, – возразил я спокойно. – Откуда ты знаешь? – Он звонит, – признался я без колебаний. Он склонил голову набок, глядя на меня. – Ты с ним разговариваешь? Я коротко усмехнулся. – Ага, часами напролет. Делимся безглютеновыми рецептами и обсуждаем сериалы. Джаред вскинул бровь. – Он звонит, – ровным тоном произнес я, – я ему угрожаю, а через неделю все повторяется снова, Джаред. Не огорчайся ты так. Брат провел рукой по своим коротким волосам и покачал головой. – Ты должен был мне рассказать. – Зачем? – Я пожал плечами. – Чтобы ты мог сходить с ума из-за того, на что все равно не можешь повлиять? Я знал, что брат меня любит и готов пойти на что угодно, чтобы меня защитить. В этом и заключалась проблема. Джаред мог быть неосмотрительным и бросался на амбразуру, не подумав. Он слишком сильно тревожился. Я знал, что он действует исключительно в моих интересах, но не хотел, чтобы мне пришлось подчищать за ним, а вдобавок к этому еще и разбираться с тем вопросом, из-за которого заварилась вся каша. – Нам нужен этот запретительный ордер, – сказал я. Он прищурился. – Я думал, тебе он не нужен. – Да, но… – Я провел рукой по макушке, бросив взгляд на окно своей спальни. – Я сделаю все, чтобы ее оградить. Джаред кивнул. – Теперь ты понял. Я ничего не сказал. Джаред сам знал, что он прав. Запретительный ордер мог быть абсолютно бесполезен, но нужно принять все возможные меры предосторожности. – Сейчас же выходные, – задумчиво произнес он. – Джейсон, скорее всего, ничего не решит до понедельника. Новый муж его матери – и по совместительству отец Мэдока, Джейсон Карутерс – должен достать нам запретительный ордер. Но была ночь, а завтра – суббота, ему, вероятно, не удастся связаться с судьей в срочном порядке. – Ладно, – сказал Джаред с таким видом, словно нашел выход. – Просто уедем. Тэйт и Фэллон планировали какой-то поход на следующей неделе. Нужно ехать прямо сейчас, пока у нас нет этого ордера. – Он вытащил телефон из кармана джинсов. – Пусть девчонки поспят. Я наберу Мэдоку и предупрежу его о том, что с утра первым делом нужно собрать вещи, а мы с тобой сгоняем за провизией. Поедем на водопады и на несколько дней исчезнем с радаров. Я думал об этом. Затея вполне реальная. Сегодня ночью я успею просмотреть письма и решить другие дела, а Киаран пока не дал мне новых задач, так что все должно получиться. – Хороший план, – согласился я. – Поедем в магазин в восемь утра. С этими словами я собрался уходить, но он схватил меня за руку. – Ты должен был мне рассказать. – В его глазах светилась тревога. Я знал, что он не пытается до меня докопаться. Несмотря на все наши пререкания, брат всегда поддерживал меня. И он не одобрял того, что я держу его в неведении. Я задумчиво кивнул, понимая его беспокойство, и, кашлянув, произнес: – А ты должен рассказать Тэйт. – О чем рассказать? – О том, что ты терпеть не можешь вневойсковую подготовку. О том, что понятия не имеешь, чем хочешь заниматься в жизни, что ты задыхаешься. Джаред с раздосадованным видом выпрямил спину. Но я знал, что прав, потому что видел, как брат держится в обществе одногруппников. Он явно был не в своей тарелке, не на своем месте. По определенным фразам, которые я от него услышал, было понятно, как ему хочется вернуться домой. Джаред развернулся, но на сей раз я схватил его за руку. – Она же хочет, чтобы ты был счастлив. – Она идет в медицинскую школу, Джекс, – сказал он так, будто я идиот. – Я люблю ее! Это единственное, что я знаю наверняка. И с этими словами он поднялся по ступеням и вошел в дом. Хорошо, она будет учиться в медицинской школе. И что? Он считал, что тоже должен посвятить свою жизнь чему-то значительному, выбрав солидную и респектабельную профессию? Чтобы быть достаточно хорошим для нее? Тэйт же была не из таких. Она никогда не настаивала, чтобы Джаред стал военным. Ее отец – вот тот настаивал, но даже мистер Брандт поддержал бы взрослого мужчину в его намерении идти избранным путем. О чем Джаред вообще думал? Я прошагал в свой двор, а войдя в дом, обошел весь первый этаж и проверил замки. Поднявшись наверх, собирался пойти в кабинет, но вместо этого повернул в спальню. Джульетта сладко спала, и мне в глаза бросилась татуировка у нее на шее. Я забрался в постель позади нее, обнял ее рукой за талию и поцеловал кожу, на которой были набиты слова: Только ты – всегда. Мы это не обсуждали, и я понятия не имел, захочет ли она говорить, но знал, что эти слова предназначались мне. Мне, и никому больше. Я уткнулся носом в ее шею, вспомнив, как в детстве зарывался лицом в футболку Джареда.