Я вцепилась в деревянный столбик крыльца, глядя, как он разворачивает ее лицом к себе, а она обнимает его за шею. И снова отвернулась, поежившись. Нет, он не мог так поступить. Я же знала Джекса. Моя мать, мой отец, Лиам – никто из них не понимал меня. Но Джекс! Мы делали друг друга лучше. Он бы никогда так не поступил. – О господи, – прошептала Шейн, увидев то же самое, что и я. Боль в груди была столь сильной, что мне хотелось рассыпаться на куски, но я решительно сошла по ступеням вниз, и Джекс немедленно остановил на мне взгляд, выпрямив спину. Девушка, прилипшая к нему, повернулась в мою сторону, проследив за его взглядом. – Разве ты не у Мэдока должна быть? – произнес он почти со злостью, опускаясь в легкое садовое кресло и усаживая девчонку к себе на колени с таким видом, словно я была для него чем-то несущественным. – Ты сукин… – начала Шейн, но я выставила руку, призывая ее замолчать. Собравшись с духом, я смотрела на него. Только на него. В эти голубые глаза, которые были моими, пусть и недолго. Я не обращала внимания на то, что его рука поглаживала другую девчонку по бедру. Это не причиняло мне боли. Он прикасался к другой, но мне не хотелось закричать, а мое сердце не истекало кровью в тысячу раз сильнее, чем тогда, когда я потеряла отца. Я сжала кулаки, не обращая внимания на комок в горле. Мне было не больно. – Она что, твоя девушка? – спросила блондинка. Джекс улыбнулся своей дерзкой улыбкой и коснулся ее живота, скользнув большим пальцем ей под блузку. – Ну, если это и так, то я надеюсь, она поделится. – Он поцеловал ее в щеку. – Слишком уж ты хорошенькая. Она тихо усмехнулась и произнесла ему в лицо: – Ты говоришь так только потому, что я позволяю тебе делать со мной все, что тебе захочется. Джекс с улыбкой запрокинул голову и посмотрел на меня. – Если хочешь присоединиться, можем подняться в спальню. Шейн тут же схватила меня под руку и потянула назад, но я вырвалась. Я всегда уверяла себя, что заслуживаю самого лучшего, но, черт, верила ли я в это? Нельзя взять и что-то внушить себе. Сердце верит только тому, что чувствует, и опыт – лучший учитель. Я схватила девчонку за руку и сдернула ее с колен Джекса. – Эй, – жалобно произнесла она, но я наклонилась и, положив ладони на подлокотники кресла, пристально посмотрела в его умопомрачительно красивое лицо. – Почему ты так поступаешь? – Потому что могу, – ответил он, прищурившись. Я покачала головой. – Это не ты. Ты не жестокий, и ты не хочешь ее. Почему ты отталкиваешь меня? – Это же просто летняя интрижка, – сказал он. – А теперь пошли трахаться или отвали. Я впилась ногтями в его кресло, смотрела в его глаза, пытаясь найти там хоть каплю нежности. Что-то теплое и родное. Что-то, что было мне знакомо. Но видела только эту жутковатую улыбку. – Мне плевать на нее, – прошептала я. – Я вижу только тебя. Твой отец не сделал тебя нечистым. То дерьмо, которое ты пережил, не замарало тебя. Вот это, – прошипела я, показывая на него пальцем, – вот это – то, что ты творишь здесь и сейчас, – делает тебя подонком. Я оттолкнулась от кресла и отступила назад. Его глаза потемнели. Мне нужен был тот парень, который едва мог держать себя в руках, когда я готовила ужин у него в кухне. Тот парень, который ревновал, когда мне звонил бывший. Тот, кто называл меня своей девушкой. Я хотела, чтобы он подхватил меня на руки, отнес в свою спальню и закрыл за нами дверь, чтобы мы растворились друг в друге так, словно никого, кроме нас, не существовало. Но он продолжал сидеть не шевелясь. Я боролась за Лиама, и посмотрите, что мне это принесло. Теперь пусть кто-нибудь поборется за меня. Я развернулась и пошла прочь. Из глаз брызнули горячие слезы. Мне было больно, черт возьми. Я сжала губы, пытаясь остановить истерику, но все было бесполезно. Я ненавидела его. И любила. А он сегодня переспит с кем-нибудь, если еще этого не сделал. Я была дурой. Конченой, патологической дурой. Я схватила Шейн за руку и крепко сжала ее, протискиваясь вместе с ней через толпу к выходу из дома. Я увижу его. И, вероятно, не раз. И я расплакалась еще сильнее, понимая это. Слезы обжигали мне щеки, но, несмотря на то что они текли беспрерывным потоком, я не издала ни звука. От горя плачут тихо. – Эй, куда ты? Я остановилась и, подняв свои затуманенные глаза, увидела Тэйт. И Джареда. И Мэдока с Фэллон тоже. Похоже, они решили выследить меня всей честнóй компанией. Я шмыгнула носом. – Домой. – Бросив Мэдоку ключи от его машины, я пошла дальше, но Тэйт снова схватила меня за руку. – Эй-эй. Стой. – Она взяла меня за плечи, и я отвела взгляд. – Ты плачешь. Что случилось? Я ничего не ответила. Мне не нужно было ни о чем говорить. Я всю жизнь совершаю ошибки, которые ничему меня не научили. И теперь мне просто хотелось немного побыть в одиночестве. Я хотела гордиться собой. Я повзрослела. Я обняла ее за плечи и крепко сжала. Лицо покалывало от боли, слезы струились по щекам. – Я люблю тебя, – прошептала я, а потом отстранилась и сказала Джареду: – Прости меня, что использовала тебя в старших классах. – Затем я посмотрела на Тэйт, в глазах которой светилось беспокойство, и добавила: – Мне так жаль, что я тогда причинила тебе боль. Я была неправа и никогда больше не стану злоупотреблять твоим доверием. – Джульетта… – произнесла Тэйт дрожащим голосом. Но я уже повернулась и ушла. Глава 26. Джексон Не выношу, когда Гордон идет по лестнице следом за мной. Я хочу видеть его, мне всегда кажется, что он вот-вот столкнет меня. Сейчас я иду быстрее, чем обычно. То, что лежит у меня в кармане, придает мне храбрости. – Вот он, мой мальчик, – слышу я, спустившись вниз. Внутри все переворачивается от звука этого голоса. Шерилинн, подружка отца, всегда прикасается ко мне первой, но я не поднимаю глаз. Ее курчавые рыжие волосы, светлые у корней, и размазанная красная помада всегда выглядят одинаково. Ее одежда, которая сидит так, словно мала, напоминает мне о том, чего она от меня хочет. Здесь все в грязи. Все. Если не смотреть на нее, то можно представить, что она симпатичная. Ее кожа, испещренная морщинами, станет нежной, а прокуренный хриплый голос будет приятным. Я знаю, что есть и другие женщины. Чистые, милые и вкусно пахнущие. Девчонки в школе. Мои учительницы. Мамы моих одноклассников, которые приезжают за ними после уроков. Меня никогда не обнимал кто-то, от кого хорошо пахнет. Я подгибаю пальцы ног в старых, треснувших, купленных в секонд-хенде кроссовках и закрываю глаза, когда она запускает руки мне в волосы. Мне плохо, я словно хочу вдохнуть и не могу, и все вокруг погружается во мрак. Влажный холодный запах плесени, сигарет и грязи заполняет мои ноздри, и меня тянет блевать. – Хочешь другого? – спрашивает Гордон, стоя у меня за спиной. Другого? Шерилинн гладит меня по лицу. – Да, думаю, что сейчас самое время. Иди приведи его.