* * * Когда Кит проснулся, соседняя сбруя пустовала. Он было подумал, что Рохи кормит Бакари, но нет. Малыш парил в своей маленькой сбруе, закрыв глаза и протянув вперед невесомые ручки, будто всю жизнь провел в утягивающем кульке. Сыну было хорошо и спокойно. И это прекрасно, потому что всем остальным спокойно не было. Кит как можно тише отстегнул свои ремни и синхронизировал ладонник с системой каюты. Она будет приглядывать за Бакари электронным глазом и предупредит, если малыш хоть рыгнет. Потом он тихо-тихо выбрался из каюты и полетел к общему камбузу. Здесь горели тусклые лампы ночного режима, так что ладонник Рохи подсвечивал снизу ее лицо. Флаг их будущего дома тенью висел над правым плечом. Пустыми глазами она смотрела на маленький экран. Кит, и не спрашивая, знал, что там. Новости из системы Сан-Эстебан. Он подтянулся к ней, повис в воздухе, не включая магнитных подошв. Рохи подняла на него взгляд и скорбно улыбнулась. Скорбно и, пожалуй, со злостью. – Мы уже у самых врат, – сказал Кит. – Еще несколько часов… Рохи кивнула, но видео на ее ладоннике показало что-то новое, привлекло взгляд. Ужас целой системы мертвецов повторяли снова и снова, комментируя на десятке языков с точки зрения сотни политических доктрин. Ученые обсуждали причины смерти. Религиозные передачи толковали событие в духовном смысле и говорили о воле божьей. Политические программы винили идеологических противников. Она смотрела все подряд, будто надеялась увидеть что-то, кроме трупов. Может быть, смысл. Или надежду. – Тебе бы поспать, – сказал Кит. – Скоро малыш проснется, а ты ему нужнее меня. – Он чувствует, что с тобой все в порядке, – ответила Рохи. – Совсем маленький, а уже понимает, что у меня нервы натянуты. – Мы с тобой – для него весь мир. – А может, нам это не дозволено? – Что, малыш? – Вот это все? Летать на другие планеты. Тянуться к звездам. Что, если бог этого не хочет? – Ну, пусть бы раньше дал знак. Теперь, боюсь, поворачивать уже поздно. Она захихикала и выключила ладонник. Киту стало легче. Он не знал, что стал бы делать, откажись она оторваться от экрана. Наверное, вернулся бы в каюту один. – Как это у нас получается? – пробормотала она. – Они умерли, а все живут как ни в чем не бывало. – Выбора нет. Живы, вот и живем. Кит вытер ей с глаз пленку слез. – Все будет хорошо, – проговорил он, сам слыша, как мало весят его слова. И как плохо он сам в них верит. – Идем в постель. * * * В некотором смысле гонка выглядела простой. «Роси» тормозил, продолжая полет к вратам Фригольда, но постоянно снижая скорость. К моменту прохождения это позволит ему изменить курс на тридцать четыре градуса, чтобы проскользнуть во врата Адро или сотню других. Лаконский истребитель «Дерехо» изначально двигался быстрее, и торможение он только начал. Он вылетит из врат Фригольда с большей скоростью, тормозить будет жестче, напрягая мощный лаконский двигатель до риска гибели какого-то процента экипажа. Может быть, он сумеет обнаружить врата, в которых скрылся «Роси». Или ошибется. Или пойдет на убийственное торможение, чтобы полностью сбросить скорость и зависнуть в пространстве колец для поиска следов «Роси». Или… черт возьми, может же у него что-то отказать? Может он врезаться в несуществующую пленку пузыря колец и пропасть пропадом? Джиму и раньше иногда везло. В другом смысле бегство было невероятно сложным. Моргнув, он мог превратить свой дисплей в вероятностную трехмерную карту, показывавшую доступные «Роси» траектории полета с точками принятия решений, где уравнение со множеством переменных: время, вектор, дельта скоростей, эластичность человеческих сосудов и позиция корабля в пространстве – определяло миг, когда будущее уйдет из рук. Джим метался между двумя схемами: кривой намеченного курса «Роси» и конусом цветка со множеством лепестков – доступными «Дерехо» траекториями. И еще – к сложной паутине событий, возможных, но еще не случившихся и от секунды к секунде стягивавшихся в единую тонкую нить прошлого. От тормозных перегрузок у него ныли десны. Который час никто не подавал голоса, и головная боль его, возможно, была просто головной болью. Инсульт не затягивается так надолго. «Готовимся к прохождению», – написал для всей команды Алекс. На наружных телескопах глаз почти не различал тысячекилометрового кольца. Оно медленно вырастало, сравнялось с большим пальцем протянутой вперед руки, а потом все звезды вселенной разом погасли – корабль прошел насквозь, в пространство колец. Пузырь пространства со всеми его вратами был чуть меньше планетной системы Сол. Хватит места на миллион Земель и еще останется. На нынешней скорости они не могли задержаться в нем надолго. «Роси» качнулся, вписываясь в идеальную дугу между вратами Фригольда и Адро. Его движение определялось сложнейшим расчетом отношений мощного корабельного двигателя с материальной вселенной. Если хоть на миг собьется подача реактивной массы в двигатель, корабль сойдет с курса. Если они промажут мимо врат Адро, дальнейшее будет уже не их проблемой. Джим не знал, отчего так частит сердце: от страха или от усилия докачать кровь до мозга. Слева хмыкнула Наоми, и в ее голосе Джиму послышалось отчаяние. Сразу всплыли в памяти блеющие гудки медицинской тревоги, когда в том самом кресле, где сидела сейчас она, умирал Фред Джонсон, и сердце у Джима сумело еще нарастить частоту сокращений. Тревоги не прозвучало, зато на экране перед ним всплыло личное сообщение. «Многовато кораблей». Он опять переключил экран. Трафик в пространстве колец. Дюжина опознавательных кодов: «Причуда тирана» из Сол, «Таиф» из Хонгды, «Прощение» из Фирдо – и еще дюжина мигающих неопознанных дюзовых выхлопов. Он хотел подключить анализ для опознания, но не успел. Пришло следующее сообщение: «С ума посходили, переход невозможен, о чем они думают?» Он-то знал, о чем они думают. Все как всегда. Оценив риск, каждый в отдельности решает метнуть кости. Никто не отслеживает, сколько кораблей, войдя в кольцо, не вышло на той стороне. Если так пропадет «Роси», неизвестно, когда кто-нибудь заметит его исчезновение. Возможно, никогда. Он перевел систему на оценку угрозы и сразу получил ответ. До момента, когда «Роси» достигнет Адро, собирались совершить прохождение два корабля: колонистский транспорт без транспондера уже подходил к вратам Беренхолда, а тяжелый грузовик с Фирдо должен был проскочить в Бара Гаон за несколько минут до входа «Роси» во врата Адро. Это предполагая, что из других врат тем временем не выскочат другие корабли. Иначе говоря, предполагая то, что не было никаких оснований предполагать. * * * Звезды вернулись. Такие же звезды, как дома, только расположение чуть изменилось. Экко уронил голову в гелевую подушку амортизатора. Мгновение он молчал и едва ли что-то чувствовал, а потом облегчение накрыло его волной, так что сердце подпрыгнуло и смешок подступил к горлу. Включенная связь напомнила о себе мягким ритмом французских ругательств от Аннамарии. Она говорила не с ним, да и едва ли к кому-то обращалась. Разве что к богу. – Малость перебрали мы сегодня, а? – сказал ей Экко. Аннамария перешла на английский: – Фак, это уж слишком! Экко снова расхохотался. Такое чувство свободы бывало у него разве что после оргазма. Вот он, вот его корабль – в системе Бара Гаон, а не в какой-то там воющей бездне, что пожирает вытянувшие короткую соломинку корабли. – Уйду в отставку, – сказала Аннамария. – Найду себе квартирку на Бара Гаоне и порядочную работу, брошу все, заведу деток и в жизни больше не сунусь в эти сраные врата. Прокляни господи! – Он слышал в ее голосе ухмылку и понимал, что нечего принимать ее всерьез, пока не протрезвеет. – В самом деле, капитан. Если так и будут переть, жди покойников. – И то верно, но это будем не мы. Не сегодня. Свяжи меня по лучу с диспетчерской и клиентом. Сообщу, что мы прибыли. – Что задницы нам обдерут в другой раз, – согласилась Аннамария. – Связь устанавливаю. Дам знать, когда ответят. * * * «Росинант» вопил. Сжатие испытывало на прочность компрессионные швы. Массивные карбосиликатные пластины обшивки глубоко просели на опорах. Двигатель выл, силясь удержать стремительный пузырек керамики, металла, воздуха. Звездная карусель за вратами Адро – сколько ее было видно из-за дюзового выхлопа – наплывала на них. «Какая глупая смерть», – подумал Джим. Болели челюсти, из памяти то и дело выпадали секунды. Алекс нацелил «Роси» дюзами к вратам и всеми силами спешил сбросить скорость, хоть на несколько секунд оттянуть прохождение в неизмеримо крошечной надежде, что этим что-то изменит. С той стороны пространства колец приближался «Дерехо». Столько было способов пропасть, а чем кончилось? Маленький сынок матери Элизы пронесся от Монтаны через войны, чужие солнечные системы, любовь и отчаяние, а погиб, столкнувшись с угрозой, о которой знал хреновы десятки лет. Так глупо, что даже иронией судьбы не назовешь. На экране повисло новое сообщение от Наоми: «Ты живой?» – и он едва сдержался, чтобы не оглянуться на нее. Не знал, сумеет ли при такой тяге повернуть голову обратно. Кровь застаивалась в затылке, и он не сомневался, что только электрический разряд «сока» не дает ему схватить разом несколько инсультов. Он хотел ответить на вопрос и забыл, чего хотел. Врата надвигались, росли сначала медленно, потом быстро, потом разом. Тяга стала спадать, медленно сдвигаясь к невесомости – медленно, чтобы предотвратить разрывы сосудов, когда выдавленная из тканей кровь хлынет обратно. По лицу и рукам забегали звонкие мурашки. Он снова увидел сообщение Наоми и вспомнил, что не ответил. Хотел сказать: «Я в порядке», но только каркнул. Несколько секунд он растирал себе гортань, возвращая на законные места хрящи и мышцы, потом попробовал заново. – Я в порядке, – выдавил он. – Все хорошо. А ты? – В данный момент я горжусь тем, что подо мной нет вонючей лужицы, – пошутила она, но шутка вышла сердитой. «Роси» сбросил тягу до одной g, потом до половины. Джим оглянулся. Наоми зло скалила зубы. – Они нарушили протокол, – сказал он. – Надо было соглашаться на предложение Трехо. Пока кто-то не применит силу, так и будет продолжаться. Сотрудничать они не умеют. – Пока не умеют. Это не значит, что не научатся. – Они люди, – безнадежно проговорила Наоми. – Все, что мы пытаемся сделать, мы делаем с людьми. Близорукость у нас в ДНК прописана. Он не нашел, что на это ответить. Секунду спустя ожила связь. Амос с Терезой доложили, что устраняют последствия перегрузки. Алекс налаживал лучевую связь с «Соколом», а Наоми уже проверяла, не подхватил ли «Роси» в пространстве колец пакеты связи от подполья.