– Надо искать вход в станцию колец, – сказала Нагата. – Нет там входа, – возразил Фаиз Саркис. – Датчики улавливают значительную активность. Постоянную перестройку. Возникают и гаснут мощные электрические и магнитные разряды. И все такое. Но дверей нет. – Сомневаюсь, что ее можно вскрыть силой, – сказал Холден, – и все же… – Она отразила всю орудийную мощь класса «Магнетар» и потом без последствий приняла на себя выброс коллапсирующей нейтронной звезды, – напомнила Танака. – Но вы, конечно, берите зубило и ножовку, попытайте счастья. – И все же, – не дослушав ее, заговорила Нагата, – она открывается. Открывалась. Вход есть. Из них из всех Нагата удивила больше всего. Она была почти ровесницей Танаки, и, хотя детство при малом тяготении наделило ее долговязой голенастой фигурой астерки, они с Танакой могли сойти за близких родственниц. Скажем, за троюродных сестер. Танака узнавала себя и в ее усталости, и в том, как она держала свое при себе. – Мы же вроде договорились, что силой ее не вскроешь, – сказала Элви. – Поэтому силой и не надо, – ответила Нагата. – В прошлый раз ее открыл образец протомолекулы с «Росинанта». На «Соколе» тоже есть образец. Используем его. – Опять погружение, – заметил Фаиз. – Только теперь не в библиотеку, а в станцию. Замешательство Элви Танака заметила по ее мошкаре раньше, чем услышала слова. – Это… возможно, окажется не так просто. Алмаз Адро создавался для выдачи информации. Мы его включили, и он занялся тем, для чего был создан. Станция открылась перед Холденом по команде протомолекулы. Она использовала Джима для проникновения внутрь, действуя в рамках того, для чего была создана. Но для чего предназначена станция, мы не понимаем. – Для подключения врат и стерилизации целых солнечных систем по мере необходимости, если меня не подводит память, – сказал Холден. Рой мошкары вокруг его головы взвихрился и дернулся. – Если Дуарте, припарковав кораблик к станции, не отправился гулять по космосу, он внутри, – сказал Фаиз. – Более обнадеживающие предложения есть? – спросила Танака. Молчание Элви было достаточно красноречиво. Танака сдержалась и не закатила глаза. – Есть вероятный способ вскрыть станцию. Давайте его испытаем. У нас есть дочь верховного консула – единственное лицо, к которому он настолько эмоционально привязан, что может выйти из беспамятства. Откройте вход, а я проведу ее внутрь. – Ни в коем случае, – отрезала Нагата. – Ни в коем случае? Ответил Холден: – Мы не отдали ее вам в Новом Египте и во Фригольде. И теперь не собираемся. Танака протянула перед собой открытые ладони. Сейчас, зависнув в воздухе со скрещенными в лодыжках ногами, она чувствовала себя картиной возносящейся на небеса святой. Святой, покровительствующей связавшимся с идиотами, если такая есть. – Адмирал Трехо ясно дал понять, что мы теперь на одной стороне, – заговорила она. – Он предоставил мне высшую степень полномочий для выполнения единственного задания. Это задание – найти верховного консула. И в Новом Египте я действовала с той же целью. Вы все – мятежники, на момент его исчезновения еще воевавшие с ним. Я готова выслушать ваши возражения, но уверена, что лучше, чем любой из вас, подхожу на роль переговорщика. – Сейчас к нам направляются сотни кораблей, – сказала Элви. – Научный директорат высылает все, чем может располагать. И подполье тоже… – Она бросила взгляд на Нагату, и та кивнула. – Нам не нужны новые корабли, – заявила Танака. – Давайте, по крайней мере, доверим решать девочке. Если она не захочет иметь дело со мной, найдем другого. Хотя лучше меня не найти. – Она права, – с горечью заметил Холден. – Послушаем, что скажет Тереза, но любой из нас окажется отвлекающим фактором. Нас могут счесть за угрозу. Второй в очереди была бы Элви, но она… – Двойной агент, – подсказал Фаиз. – Государственная изменница. – Будет вести процесс погружения, – договорил Холден и переключился на Танаку: – А когда вы до него доберетесь, что будет? – Выведу его наружу, – сказала Танака. – Если не сумею вывести, установлю более надежную связь. Мы выясним, что ему известно, и найдем способ защитить империю. Обстоятельства, может быть, и переменились, но мое задание осталось прежним. «И, если бы вы не путались под ногами, а позволили мне им заниматься, многие остались бы в живых». Этого Танака не сказала, а Холден не присутствовал в ее сознании, но она была вполне уверена, что он и так понял намек. – Защищать нужно не империю, – вступила Нагата, – а человечество. Танака пожала плечами. – С моей точки зрения, различие несущественно. – Вы правы, – кивнул Холден. – Давайте для начала устраним угрозу. А потом можно будет снова убивать друг друга в более приличной манере. Он уставился на нее, и мошкара у него над головой замерла, словно тоже засмотрелась. «Думает, как будет меня убивать, когда все это кончится», – догадалась Танака. – Конечно, – с улыбкой согласилась она. – Первым делом главное. – Я поговорю с Терезой, – вызвалась Нагата. – Прекрасно, – ответила Танака. – Сколько это займет? * * * Через тридцать шесть часов Танаку известили, что все готово к эксперименту. К тому времени в пространство колец вошли еще семь кораблей. На следующий день ожидалось тридцать. Вскоре здесь соберется целый флот – зависнут, от нечего делать ковыряя пальцем жопу. Все это ничего не значило, лишь бы ей сделать свое дело. Исполнить задание, каким бы оно ни стало. Танака чувствовала себя как на приеме с коктейлями в окружении множества незнакомцев, но личность больше не теряла: голоса притихли, заглохли, их можно было не замечать. Она и не замечала. Проводила время в тренажерной, мучила себя, пока боль в мышцах не заслоняла весь мир. Она принимала высокоскоростной паровой душ – зависала между соплами и вакуумным стоком под обжигающе горячей водой. Боль, как и утомление, помогала ей сосредоточиться на теле. Проясняла мысли. Отчасти с той же целью ей хотелось найти любовника: потереться несколько часов о кого-нибудь из команды. Тоже способ свести все внимание к своему телу, к его ощущениям. Останавливала ее не опасность попасться, а неуютная уверенность, что любое ее занятие теперь разделяют, переживают, испытывают другие. Личных секретов больше не существовало. Чужие умы, постоянно касавшиеся ее, норовя затянуть в свои чувства и воспоминания, словно разъедали Танаку. Она все проверяла, нет ли сообщений от Трехо, но тот молчал. Зато понемногу нарастал ручеек информации по опрошенным ею до ухода с Бара Гаона людям. Капитан «Прайсса» впал в кататонию. Старый медтехник с «Конхина», прибегнув ко всей мощи психотехник, сохранял трезвое сознание, но остальные на его корабле начали угасать. Он передавал записи: члены экипажа делались необыкновенно молчаливыми, а в совместной работе проявляли невероятную согласованность, как множество щупалец одного существа. «Илрис Ивс», выйдя из пространства колец в систему Паркер, перестал отвечать на запросы и отклонился от полетного плана, свернув вместо главного города второй планеты к далекой экзопланете на неэллиптической орбите, помеченной исследователями как возможный артефакт. Она во всем видела признаки слияния сознаний. И каждая минута такой жизни делалась невыразимо мучительной. Впрочем, выражать эту боль не было нуж ды. Команда «Дерехо» знала и так. Все они оказались в одной лодке. Боттон стоял в своем кабинете, приклеившись магнитными подошвами к полу, с грушей в руке, и смотрел рассеянно. Не сразу нашел Танаку глазами, отдал честь. Лицо его с ухода от базы Гевиттер осунулось сильнее прежнего, щеки и шея заросли щетиной. – Капитан, – приветствовала она. – Чем могу служить? – Голос у него расплывался по краям. – Что это вы пьете? Он задумался, взглянул на грушу, словно вспоминая, что в ней. – Воду. Это вода. – Лекарства? Он кивнул и, щелкая магнитными подошвами, подошел к столу. Достал из ящика персиковые таблетки, знакомые ей как воздух. Положил их в рот и запил. – Я установлю автоматическую напоминалку. – «Сокол» готов. Боттон протрезвел. – Доброй охоты. – Я не затем здесь. Ее сильно утешил его удивленный взгляд. Утешало малейшее доказательство, что ее разум открыт не каждому. Или нет, не так. Это помогало притворяться, что она еще в состоянии ставить рамки, управлять тем, чем на самом деле не управляла. Она цеплялась за утешительную ложь. – Я, – сказала она, – не знаю, чего добьюсь, разыскав верховного консула. Это перемирие с подпольем? Его заключил Трехо. Верховный консул может его одобрить, а может и нет. Боттон заморгал. – Я… кажется, понял. – Меня на этом корабле не будет. Если вы получите от меня приказ? – Я служу Лаконской империи. Танака улыбнулась. Щека от улыбки почти не болела. Просто зажило, а как удивительно. – До времени ни с кем не разговаривайте. Нашим сознаниям доверять нельзя. И принимайте таблетки по расписанию.