– Я слышала, – начала Кара, – будет погружение? – Мы попробуем с помощью катализатора открыть вход в станцию колец, – признала Элви. – Но тут будет не так, как с алмазом. Оборудование то же, а работа другая. – Я тоже хочу. Отправьте меня. – Собирался Амос Бартон… – У меня больше опыта, – перебила Кара. – Я лучше него понимаю, как там все действует. Элви всплеснула руками – и сразу спохватилась, что ведет себя как взрослый с ребенком. – Здесь другое. Другой артефакт. Маловероятно, что он действует тем же образом. Едва ли тут применим твой опыт с Адро. А развившаяся зависимость… Внезапно – будто страницу перелистнули – лицо Кары стало гневным. И в голосе зазвенело целое гнездо шершней. Фаиз придвинулся поближе к Элви. – Врете вы все про зависимость! Сами знаете, что врете. – Не вру, – возразила Элви. – Могу показать данные. Уровень серотонина и дофамина… Кара коротко покачала головой; видно было, как она сдерживает ярость. В голове у Элви прозвучало: «Сама виновата. Ты этого добилась». Сказано это было голосом Бартона, с простым и будничным гневом. Вмешался Фаиз, решил отвлечь девочку на себя: – Не скажу, что это именно… – Вы бы хоть в зеркало на фиг погляделись, док, – процедила Кара. – Мне твердите, как важно мое здоровье, а со своим что творите? Если ваше не важно, какое вам дело до моего? Все дело в том, что я выгляжу девочкой. Так держите при себе свои материнские инстинкты! – Одно дело, – сказала Элви, – пропустить несколько тренировок, а другое – подвергать риску объект эксперимента. Как бы я ни обращалась со своим телом… – Я точно так же вправе решать, как обращаться со своим! – Кара уже орала. В глазах стоял хищный голод. – Вы обращаетесь со мной как с ребенком, потому что выгляжу ребенком, но я не ребенок! С тем же успехом она могла бы сказать: «Вы обращаетесь со мной как с человеком, потому что я выгляжу человеком». Тоже правда. Элви ощутила, как в груди что-то подтянулось. Древний, глубинный инстинкт сказал: «Сейчас проявить слабость – сделать шаг к смерти». Она призвала на помощь десятилетия преподавательского опыта. – Я не считаю тебя ребенком, но я руковожу группой и считаю, что для этого опыта ты не подходишь. Можешь попробовать меня переубедить. Кара на миг замерла и вдруг сникла. – Вы это только потому делаете, что его боитесь, – проговорила она, но уже без прежнего пыла. А потом развернулась и уплыла по коридору. Элви захлебывалась чувством вины, но не позволила себе смягчиться. Потом будет время для извинений. Она надеялась, что будет. * * * – Говорит полковник Танака. Мы с девочкой на позиции. Элви последний раз окинула лабораторию взглядом. Амос на месте, пристегнут к койке. Чтобы прилепить датчики, с него сняли рубашку, и темная хитиновая поверхность полученных в Новом Египте шрамов поблескивала на свету, как масляная пленка на воде. В вену на руке ввели белую керамическую трубку, закрепили пластырем. Быстро заживляющееся тело норовило вытолкнуть иглу. Он выглядел совершенно спокойным, как будто происходящее его даже немного забавляло. Техники и научные сотрудники стояли по местам. Там, где раньше отражались данные по БИЧ, мерцали и подергивались изображения станции колец. Элви немного мутило. Она забыла, когда в последний раз ела. – Поняла, – сказала она. – Начинаем погружение. Приготовьтесь. – Она отключилась от внешней связи. – Последний шанс отступить. Амос ей улыбнулся. Улыбнулся, как будто она пошутила или предложила ему пивка. Медицинские датчики показывали редкий и ровный пульс, низкий уровень кортизона. То ли он при возрождении изменился сильнее Кары, то ли напугать его было намного труднее. Он показал Элви большой палец и потянулся. Забившийся в уголок Джим походил на привидение, сторонящееся с дороги, чтобы кто-то не прошел его насквозь. Она даже пожалела, что позволила ему наблюдать за экспериментом. Элви переключилась на камеру катализатора: – Можно начинать? – Мы готовы, – отозвался Фаиз. – Каре с Ксаном вдвоем в камере будет тесновато, но, думаю, справимся. Лишь бы никто не обзавелся клаустрофобией. – Ну, хорошо. Выводи катализатор. Можно было включить видеосвязь, проследить, как Фаиз с помощниками открывает камеру, выкатывает катализатор и заводит на его место двух не вполне детей. Вместо этого она сосредоточилась на Амосе и станции. Но услышала, как закрылась камера. – Леди и джентльмены, – заговорил Харшаан Ли, – действуем по порядку и по инструкции. – И негромко добавил: – Если здесь работают инструкции. Лаборант осторожно вводил в толстую жилистую руку Амоса светлый коктейль седативных препаратов. Черные глаза закрылись. – Катализатор выведен, – сообщил Фаиз, но Элви и сама видела. Активность станции колец сдвинулась, словно она перевела на них взгляд. Возникли не существовавшие прежде магнитные поля, изменился ритм сейсмической и энергетической активности. И одновременно изменилась активность мозга Амоса. – Прошу обращать внимание на соответствие паттернов, – сказал Ли. – Если здесь будет как с нашим зеленым другом из Адро, должно обнаружиться эхо объекта. Но техники его не слушали. Все склонились к экранам, все держали руки на пультах. «Сокол» словно гудел чистым вниманием. Сердце у Элви нетерпеливо колотилось в кость грудины. – Вижу… – начал кто-то из геологов и осекся. Время сильно замедлилось. Система сравнивала сигналы тела и мозга Амоса Бартона с показателями станции, сопоставляла их миллион раз в секунду и искала черты сходства. Переливались зеленые и желтые огоньки: человек и артефакт синхронизировались и теряли настройки. Один раз Амос вздохнул, словно услышал что-то слегка огорчительное. – Наблюдаю что-то похожее на рукопожатие, – сказала женщина от поста информатики. Она говорила с натужным бесстрастием, очень старательно скрывая волнение. – Началось двадцать секунд назад от… Смотрите! – Подтверждаю. Они разговаривают. Элви подтянулась к медицинской кровати. У Амоса лицо было пустым как маска, мышцы расслаблены, губы припудрены серым – это от его изменившейся крови. Ей захотелось его потрогать, убедиться, что он еще теплый. Живой. Глаза у него под веками задвигались: влево, вправо и снова влево. Он опять вздохнул. Кто-то из медтехников тихо проговорил: – Наблюдаю активность в дорсальном заднем островке, не могу… Амос распахнул глаза и закричал. Его ярость и боль ударили Элви в лицо. Она отшатнулась, закружилась, промахнувшись мимо захвата. Он набрал воздуха и завизжал. – Проблемы с сердцем, – высоким звенящим голосом сказал медтехник. – Аритмия… Не понимаю. – Элви? – позвал Джим. – Не сейчас, – огрызнулась она. Амос поднял руки, мышцы выпирали из-под кожи. Левый бицепс – толстый, как бедро у Элви, – скрутило судорогой. Он закашлялся, пытаясь втянуть в себя воздух. – Выводите! – приказала Элви. – Хватит. Выводим. – Все слышали! – выкрикнул Харшаан. – По порядку и по инструкции. Ли придвинулся к Амосу со шприцем, решил что-то ввести ему в руку. Коктейль оживляющих препаратов отказывался идти в вену. Элви ждала, когда прекратятся судороги. Джим из своего угла подплыл к ней, бледный как смерть. – Не выходит, – проговорил он. – Почему он не выходит? Голова у Амоса запрокинулась, стала видна шея. Вены на горле выдавались так, что у Элви мелькнула мысль: обширный ишемический инсульт. Открытые глаза, как черные ямы, смотрели в пустоту. – Могу ввести еще одну дозу, – предложил Ли. – Вводите! – крикнула Элви. Еще один шприц раствора в большую руку. По всей лаборатории звенели тревожные гудки: паниковали от собственных показаний приборы и мониторы. Голос медтехника прозвучал в общем хаосе островком профессионального спокойствия: – Он не выходит. ГЭП[5] с желудочковой фибрилляцией. Мы его теряем. Джим как молитву бормотал непристойные ругательства. – Седативные. Сколько понадобится, – приказала Элви и бросила: – Я сейчас вернусь. – Ты куда? Она не ответила Джиму. Она не знала, куда идет, пока не дошла. Перехватывала скобу за скобой, пробираясь по коридору, как по подводной пещере из кошмарного сна. Двигалась слишком быстро, набивала синяки на поворотах. В сознании из глубинной животной паники выделился клочок бдительного спокойствия. В камере катализатора никогда не бывало так тесно. Рядом с телом повисли Фаиз и двое техников. В пустых мутных глазах катализатора не было удивления, волосы плавали вокруг головы, как у утопленницы. На экране изолирующей камеры видны были Кара и Ксан, их маленькие тела заполняли все помещение. – Элви? – удивился Фаиз. – Что случилось?