— Ладно, спасибо! Взамен помятой повестки Ворон сунул дяде Пете почти новую пятерку. — И тебе спасибо! Если что, я всегда готов, так что… Ну всё, я побежал! Дядя Петя проворно захромал прочь, а Ворон начал собираться. Времени до назначенного времени оставалось немного. В райотделе пахло карболкой, табачным дымом и тревогой. Ворон не любил бывать здесь, а отец и вовсе обходил старинное здание за квартал. Ворон знал, где находится уголовный розыск и сразу поднялся по стесанным мраморным ступеням на третий этаж с узкими, как коробки карандашей кабинетами, разделенными тонкими, фанерными стенами. У двери с цифрой «17» и табличкой «Оперуполномоченные Тонков Е. В., Симаков П. Г.» на выстроенных в шеренгу продавленных, скрипучих стульях томились в ожидании двое: бомжеватый мужчина с одутловатым лицом и подбитым глазом, и приличного вида женщина, севшая подальше от бомжа, чьё соседство её явно тяготило. — Закурить есть, брателла? — спросил бомж. — Отвыкай, в камере не дадут, — буркнул Ворон и опустился на свободное место, теперь справа воняло перегаром и немытым телом, а слева сквозь запах карболки и табака пробивался приятный аромат хороших духов. Он скосил глаза влево: шатенка, лет сорока пяти, синее платье с широким черным поясом, серебряные серёжки, неброский макияж, чёрные туфли на среднем каблуке… На коленях школьная папка с завязками и надписью черным фломастером «Никитина Алина». Аккуратная, интеллигентная, не похожа на обычных посетителей уголовного розыска. — Вы тоже в семнадцатый? — спросил Ворон. — Это же отдел особо тяжких. — Дежурный послал. Сюда же об убийствах сообщают? — Шатенка посмотрела с надеждой и доверием: в трудной ситуации требуется собеседник, а Ворон всё-таки был полной противоположностью подвыпившему и плохо пахнущему бомжу. — У меня дочка пропала. Боюсь, её тоже убили… — Ну почему сразу убили? Мужик с фингалом понимающе закивал головой. — Ха, мало ли, кто домой ночевать не приходит! Загуляла, а когда бухнешь — время быстро летит, — изрёк он и обратился к Ворону. — А я, брателла, здесь не по теме, я просто так… Ворон отмахнулся. Шатенка тоже скривилась и отвернулась в сторону. Ворон придвинулся к ней, загораживая собой от неприятного и навязчивого соседа. — В этом он прав. К сожалению, многие молодые люди забывают предупредить семью… Женщина взглянула с благодарностью. — У меня очень хорошая дочь, она не такая. Серьезная, ответственная… Учится в мединституте, хочет ещё и на юриста поступить… И друзья у нее хорошие: Валентин, и Сергей — тоже студенты. Они вместе проводят время, на танцы ходят, в театр, в кино… Рыбалкой увлекаются, походами… — Девушки разве рыбалят? — удивился Ворон. — Да, еще как! — оживилась шатенка. — В любую погоду ходят. Вот накануне, когда гроза была — сапоги резиновые надела, куртку из плащевки с капюшоном: говорит — в грозу самый клев! И ушла. А домой не вернулась… Женщина открыла папку с какими-то документами, похвальными грамотами, фотографиями, достала большой цветной снимок и протянула Ворону. — Вот она, моя девочка! Ворон машинально взял снимок. С него улыбалась стройная красотка в коротком черном платье, с маленькой черной сумочкой под мышкой и в красных лодочках на шпильках. Фотка явно постановочная: голова в полуобороте, распущенные по открытым плечам волосы… Черты лица угловаты, но пропорциональны: узкий тонкий нос, большие глаза, вскинутые брови, дерзкий взгляд, пухлые губы… Киноактриса, или модель… Наверное, он слишком увлекся, долго рассматривая фотографию. — Вы знаете Алину? — спросила заявительница. — Может, где-то ее встречали? Или видели? Ворон вышел из оцепенения. Конечно, видел, когда в упор стрелял ей в лоб! Правда, при лунном свете она выглядела совсем по-другому… И взгляд у нее был совсем другой… Ему показалось, что фотография выцветает, жизнерадостное лицо молодой девушки приобретает мертвенную бледность, а вокруг него проступают зловещие красные пятна… — Нет, не видел. — Ворону стало неприятно. Он быстро сунул фото обратно. Почему-то хотелось вымыть руки. — Ну, как вы думаете, она найдётся? Найдётся она? — беспокойно говорила мать убитой. — Конечно, найдётся, тут даже и думать нечего! — Бомж даже встал и вытянул шею, чтобы рассмотреть снимок. Теперь скривился Ворон. — Но ведь и друзья ее пропали, — взволнованно тарахтела заявительница. — Я к ним домой бегала, родители не знают, где они… Тоже на рыбалку пошли и не вернулись… А ведь у нас банда завелась, они на людей нападают, убивают, грабят, насилуют… Вот я и боюсь, что дети на эту банду нарвались! Она старалась заглянуть Ворону в глаза, ожидая ободряющего ответа. Но вместо него ответил бомж. — Где банда и где они! Забухали ребята, скоро вернутся… «Это вряд ли», — подумал Ворон и, пожав плечами, подошел к окну и стал смотреть во внутренний двор, где трое милиционеров в форме заводили двух задержанных в железную калитку изолятора временного содержания. За его спиной мать Алины уже благосклонно беседовала с успокаивающим ее бомжом. Приятная ложь располагает к человеку куда больше, чем неприятная правда. Через несколько минут дверь семнадцатого кабинета распахнулась и оттуда вывалился человек, как две капли воды похожий на воркующего с матерью Алины мужика. Даже лицо у него тоже было побито, только вместо синяка под глазом — свежие ссадины на скуле и подбородке. И вышел он странно — скорей вылетел, словно получил пинок под зад. Скорей всего, так оно и было. — Воронов пришел? — спросил появившийся на пороге высокий, дерганый, будто на пружинках, оперативник. Это и был капитан Тонков, именно он опрашивал Ворона после убийства Коляшки. — Да. Я это. — Давай, заходи! А остальные ждите, я вызову! Ворон зашел в маленький кабинетик. Напарника Тонкова на месте не было, поэтому можно было хоть как-то развернуть стоящий между двумя столами стул. Но как они допрашивают в этом пенале одновременно двух подозреваемых, представить было сложно. — Напустил ты тумана, Воронов, — сказал капитан, доставая из сейфа тонкую папку и перебирая в ней страницы. — А мне за это жопу дерут! — Какого тумана? Вы спрашивали, я отвечал… — Вот какого. — Опер нашел нужный лист. — Ты говорил, что потерпевший опасался отца, тот угрожал ему убийством… Так? — Нет, не так! Про убийство вообще речи не было. Ссорились, ругались, дядя Архип его поколачивал, это было. От колотушек я его у себя в комнате и спрятал. — А чего ты тогда это подписывал? — раздраженно сказал опер, тыча ему в лицо листок со своими каракулями. — Вы же сказали, что больше некому. Сказали, что ножи с кухни изъяли, а экспертиза следы пальцев покажет да пятна крови. Вот я и подписал… А оказалось, ничего экспертиза не нашла! — Подожди, а ты откуда знаешь про экспертизу? — вскинулся опер. — Да все знают. И соседи болтают, и родственники Архипа, и дворовая шпана… Так что я никакого тумана не наводил. — Умные все! — Капитан стал писать новое объяснение. Но Ворон уже завелся. — И закололи Коляшку профессионально — точно, одним ударом! Дядя Архип так бы не сумел. И замок бы он выломал, а его кто-то открыл аккуратненько… Тонков оторвался от бумаги и вскинул голову, обжигая собеседника взглядом в упор. — Слушай, Воронов, ты меньше детективов читай! А то ты здесь на заговор мафии наговоришь! И так придется все переигрывать! Вначале шло хорошо, и вдруг прокуратура запросила материал, и оказалось, что в нем вообще ничего нет! Прокурор сказал, что я с этим мужиком местами поменяюсь! — Опер в сердцах махнул рукой. — Это как? — поинтересовался свидетель. — Как местами поменяетесь? — Как, как… Я — в изолятор, а этот Архип… Не знаю, на моё место, может, посадят, или куда повыше… Ворон пропустил сарказм капитана мимо ушей и представил дядю Архипа опером районного угрозыска. А что, поднатаскался бы и работал не хуже других… Во всяком случае, не хуже этого Тонкова… Капитан снова уткнулся в объяснение, буркнув напоследок: — Так что ты масла в огонь не подливай! Что спрашиваю — на то отвечай, а лишнего не болтай! Капитан закончил дополнительное объяснение, Ворон подписался. Про угрозу убийством теперь не упоминалось: вроде при первом опросе свидетель, находясь в шоковом состоянии, сгустил краски. — А что будет с дядей Архипом? — спросил Ворон. Тонков вздохнул. — Да что… Придётся выпускать гада! — Он вложил объяснение в папку и спрятал в сейф, на глазах превращаясь из бесчувственного следственного механизма в обычного молодого парня. — Слышь, а ты правда на зоне родился? — с любопытством спросил он. — Правда! — кивнул Ворон. — Да, дела… Чего только в жизни не бывает. — Капитан покрутил головой. — Ну ладно, свободен, больше, думаю, не встретимся. Ворон только пожал плечами и ушёл, избежав рукопожатия, хотя опер напоследок ему руку протянул. Это был знак особого расположения, или обычная оперская хитрость. * * * Днем в офис позвонил Коряга. — Когда ты вернешься? У нас накопилась уйма проблем! — Думаешь, тут их меньше? — огрызнулся Ворон. — И мне приходится все разгребать. А в Карне я тебя оставил за главного! Или не справляешься?