— Крокодила с чужой головой никто не боится… — О! Где ты научился таким философским штучкам? Не у Мадьяра, случайно? — Ты что?! При чем тут Мадьяр? — Да нет, это я так, к слову, — благодушно сказал Ворон. Никогда не нужно предупреждать врага о грозящей опасности. Наоборот, его следует успокоить. И хотя Морпех регулярно сообщал ему о делах на рынке и о косяках Коряги, виду он не подавал и закончил разговор мирно: — Я тобой доволен, Коряга! И высоко ценю твою работу! Коряга довольно засопел. Он тоже многократно смотрел «Крестного отца», но хуже понимал его суть. В его сознании экшен фильма вытеснял мудрость содержания. * * * К концу дня Ворон вышел на улицу и из автомата позвонил Марине. Звонить из офиса в последнее время он опасался. И подруга принимала меры предосторожности: послушалась совета и взяла больничный, сидела дома, а вечером приехала к нему в сопровождении старшего лейтенанта милиции в полной повседневной форме и с кобурой на поясе. Старлей был женского пола, плотного телосложения, с короткими, обесцвеченными перекисью волосами, ярко накрашенными губами и простецким лицом. Как ни странно, в форме она казалась гораздо красивей… — Здорово, Ворон! Еще летаешь? — Здорово, Лена! — Если он и удивился, то виду не подал. Что странного, если у прокурора с чином юриста первого класса подруга является старшим лейтенантом милиции? И вполне нормально, что шутки у нее дурацкие — она грубей подруги — службы все-таки разные! И он уже начинает разбираться в этих отличиях… — Летаю понемногу, пока никто не мешает! А чего ты с пистолетом? — Да будем опять этих долбаных «кустовиков» искать… — А-а-а-а… Ну, желаю удачи! — вполне серьезно пожелал Ворон. Старший лейтенант Лена приняла пожелание всерьез и кивнула. — Ладно, Марья, я тебя завтра после смены заберу. — Не прощаясь, она развернулась и защелкнула за собой дверь. — Как думаешь, найдут? — кивнул ей вслед Ворон. — Пятьдесят на пятьдесят, — так же серьезно ответила Марина, разуваясь. — Спасибо за дядю Архипа, — сказал Ворон. — А кто это? — удивилась прокурор Головко. Она уже прошла в комнату, стянула через голову узкое голубое платье и накинула рубашку Ворона. Ей нравилось так ходить. И ему тоже. — Мужик с Индустриальной, которого ни за что посадили. — А-а-а… Уже выпустили. На него вообще ничего не было, а они с арестом выходили! Совсем раскрывать не хотят! — возмущенно сказала юрист первого класса, наклоняясь к холодильнику. — Прокурор же его и посадил! Если бы ты не вмешалась, так бы и гнил всю жизнь! — буркнул Ворон, рассматривая упругие ягодицы, с забившейся между ними полоской стрингов. Желание обличать прокурорский беспредел незаметно испарилось. — Не преувеличивай. Лет шесть. А реально — скорей четыре. — Она достала бутылку минеральной воды, ловко открыла, налила в высокий узкий стакан, жадно выпила. — В каждой работе есть ошибки. Главное — вовремя их исправлять! — Кстати, там я встретил женщину, мать некой Алины Никитиной. Она разыскивает дочь, подозревает, что ее убили… — Знаю, — кивнула Марина, садясь на кожаное кресло. — Она и в районке была и у нас, пыталась к самому Ивану Павловичу прорваться… Есть такие — всех на ноги поднимают, ходят везде, требуют, жалуются… Прошло только два дня, а она уже хочет, чтобы девчонку объявили в розыск. Хвалит ее, грамоты показывает, характеристики, кучу фотографий носит… Поднимает панику, говорит, что ее убили… — А ты фотки видела? — Больше мне делать нечего! А что? — Ничего. Только ее и вправду убили. Марина резко поставила бутылку на пол. — Откуда ты знаешь?! — Оттуда, что я посмотрел ее портрет. — И он показывает, что ее убили? Может, видно и кто это сделал? Ворон кивнул, сел на широкий подлокотник кресла, обнял Марину за плечи. — Мы с тобой тогда, в лесу. Ты шмальнула в шею, я — в лоб. — Что?! Девушка попыталась вскочить, но он не пустил. — Это правда?! — Конечно. Ее напарников зовут Сергей и Валентин. По словам мамы — все замечательные ребята. Туристы, рыболовы… Алина учится в мединституте и вдобавок собирается на юридический… — Бредовое сочетание! Скорей всего, нигде она не учится… Ножом, правда, владеет лихо… Ты знаешь, я убедила себя, что это сон… — А патрон из чужой партии остался во сне? — Ворон не хотел, но издевка все же прозвучала в его голосе. — Нет, конечно. — Марина взглянула ему прямо в глаза. — Я выполнила твою рекомендацию. Он в пистолете другого человека. — Неужели главного прокурора товарища Жирова? — Да. Мне ужасно стыдно. — Из-за чего?! Ты же подменила его во время невинного служебного общения? Или дружеской беседы? — Нет, когда он принимал душ. И боюсь, невинностью тут не пахло. — Тогда понимаю, почему тебя мучит совесть… — Не поэтому. Ты же не маленький и понимаешь, что другого выхода не было. И когда давал совет — уже тогда все понимал. Просто я совершила предательство, а это неприятно. — Только в первый раз, потом привыкаешь. — Уверен? — На сто процентов. И еще: я уверен, что это был его последний душ в твоем присутствии. Иначе… — Можешь не продолжать! Я намекнула ему, что собираюсь замуж. — Вряд ли этого достаточно. Но раз все-таки намекнула, тогда иди сюда… Ворон выдернул Марину из кресла и бросил на кровать, где социальные роли, должности и характеристики личностей не имеют никакого значения. Больше того, все сословные границы и различия между людьми стираются во время естественного, чисто физиологического процесса, опровергая устоявшийся постулат о том, что социальное первично и доминирует над биологическим. Опровергать философские истины дело неблагодарное и малоприятное, но не в этом случае. Когда они закончили, и Марина попросила принести воды, Ворон спросил: — А тебе не жаль подругу, которая рыщет в загородных кустах в поисках тех, кого мы отправили в ад? — Такова ее работа, — тяжело дыша, отозвалась Марина. — Так может, поставить точку в этом деле? — предложил Ворон. — Сделайте обыск у примерной девочки Алины, у её замечательных друзей… Там вы мно-оо-ого всего соберёте. Марина задумалась, потом тряхнула головой. — Нет, лучше не будоражить улей! — А чёго тут будоражить?! — удивился Ворон. — Да того, что одно дело, когда есть просто заявление об уходе из дому. Где, как, что — никто не знает. Может, они уехали на море, или вообще бросили надоевший город. Никому они не нужны, никто не будет рыть землю в поисках. Другое дело, когда это не безалаберная молодежь, а нашумевшая банда «кустовиков» — тут всех собак спустят… И могут на полянку-то, на ту, и набрести… А рядом кафе «Сакля», свидетели, которые и тебя видели, и твою компанию… «А ведь и верно! — подумал Ворон. — Голова у прокурорши четко работает!» — Нет! — уверенно повторила Марина. — Пусть так и будут без вести пропавшими. И родителям так лучше! И в этом она была права. Глава 8 Сходка не знает жалости