Я проглатываю комок в горле, пытаясь сдержаться от соблазна посмотреть, но это очень сложно, и это мягко сказано. –Это мой грех, – говорит она, облизывает пальцы и потирает их о свои соски. Она стонет, и мой член подпрыгивает в моих штанах. – Это плохо? – спрашивает она, кусая губу. Я моргаю пару раз, чтобы попытаться сохранить рассудок, но я сгораю от желания. Блядь, я так сильно хочу пробраться сквозь щели решётчатой перегородки. – Это плохо, – шепчет она, и рука опускается по телу. – Скажи мне остановиться. – Только Бог может сказать, что делать, – отвечаю я. Что это за ответ? Блядь. –Я не могу говорить с ним так, как ты, – произносит она, глядя на меня. – Так… интимно. Что ж она всё слышала, о чём я говорил. Чёрт. Её рука ныряет между ног, под юбку, и мой член разрывается от необходимости. – Я верю тебе, Фрэнк. Ты сказал, что всё в порядке. И у меня много потребностей. Я облизываю губы. – О, я могу поверить в это. –И я чувствую… как будто мне это нужно, – она поглаживает себя, глядя на меня. Похоже, ей даже не стыдно. И это моя вина. – Как будто тебе это нужно, – добавляет она. Я нахмурился, потирая губы, потому что я не знаю, что делать или говорить. Я не могу это признать. Но, блядь, я хочу её. Однако, я проповедник. Я даже не должен об этом думать. –Ты следила за мной, – говорю я. – В часовне. Что ты слышала? – Достаточно, – с левой стороны её рот заканчивается ухмылкой. – Это было плохо? Почему–то я тоже хочу улыбаться. Достань кота из мешка. – Возможно. –Плохо… мне нравится плохое,– лепечет она, снова прикусив губу, когда раздвигает ноги. – Мне нравится, когда это неправильно. –Поэтому ты делала это раньше? В ванной? Она кивает, и её рука окунается в её трусики. – Я знаю, что это то, чего хочешь ты. О чём ты всё это время думал… обо мне, – говорит она. – Давай, скажи это. Я качаю головой. – Знаешь, я не могу. Мы в церкви. –Никто не должен знать… – шепчет она, прижав пальцы к губам. – Это может быть нашим маленьким грязным секретом. Я стараюсь игнорировать голос в голове, говоря мне не сдаваться, но уже слишком поздно. Моя рука лежит на моём члене, и я начинаю потирать его сквозь одежду. Она закрывает глаза и откидывает голову назад, я пользуюсь возможностью, чтобы скользнуть глазами вверх и вниз по её телу, наслаждаясь видом. Она так соблазнительно касается себя, что я сразу же начинаю дрочить быстрее и быстрее. Я представляю, как её тело будет выглядеть голым. Каким скользким и гладким стал бы мой член, когда он коснулся бы её губ. Я могу представить всё это, и от этого только страшнее. Потому что… если я уже сдался, я не уверен, что сделаю при следующей нашей встречи. – Чёрт… – бормочет она, облизывая губы. Мягкий стон срываетсяс еёгуб, и она подстраивается, чтобы я мог видеть её ещё лучше. Моя рука опускается в мои штаны, потому что я больше не могу сдерживаться. Она ненадолго открывает глаза и видит, как я дёргаюсь, она мурлычет.– Тебе нравится это? – Я бы солгал, если бы сказал, что не… – я бормочу, поглаживая свой член. – Но это неправильно, ты это знаешь. – Тогда зачем мы это делаем? – спрашивает она. – Потому что это наш грязный маленький секрет, – прошипел я, чувствуя, как вены на моём члене возбуждаются от волнения. – Мне нужно увидеть, насколько непослушной ты можешь быть. Она усмехается и скользит пальцами по своим трусикам, показывая мне свою обнажённую киску. И, блядь, это делает меня голодным ублюдком. Я бы многое отдал, чтобы пососать её клитор. – Ошибка ли то, что мы делаем? – спрашивает она. – Потому что сейчас я так чертовски возбуждена. – Тебе всё равно, что люди находятся всего в нескольких шагах от нас? – спрашиваю я. Она качает головой, ещё больше усмехаясь. – Это только добавляет азарта. Боже, эта чёртова женщина… она точно знает, как заставить сердце парня пульсировать. И его член тоже. Сейчас мне всё равно. К чёрту последствия. Хренова мораль. Я выбросил все правила в окно. Я хватаюсь за молнию, расстёгиваю штаны и вытаскиваю член из своих боксеров. Её глаза расширяются и сразу фокусируются на моём члене; её губы раскрываются, как будто она готовится принять его. – Мои глаза здесь, – смеюсь я и ухмыляюсь.