хорошо. Когда я приближаюсь, она хватает зарубашку и притягиваетменя к себе. Наши рты заперты в похотливой битве, требуя большего. Горячие поцелуи заставляют моё тело жаждать её, и моя рука инстинктивно опускается на её грудь, задевая её, прежде чем мои пальцы скользятвверх по её блузке. Я прохожусь языком по еёверхней губе, и когда она стонет, мой член реагирует в штанах, так отчаянно желая освободиться. Я застонал, когда её рука опустилась и обхватила мой член. – Блядь, – прошипел я. Она усмехается и снова целует меня, потирая мой член сквозь ткань, и блядь, как это хорошо. Я сразу потянулся к её груди, не заботясь о том, что её блузка и бюстгальтер всё ещё мешают, я крепко сжимаю их. Чем больше я прикасаюсь к ней, тем больше я забываю о своих проблемах, тем больше я хочу быть глубоко внутри неё. – Ты не знаешь, как чертовски давно я этого хотел, – пробормотал я, пока мои губы скользили по её шее. – И как давно? – С тех пор, как впервые увидел тебя. – Я знаю… я видела, как ты смотришь… вот почему я сделала все те грязные вещи с тобой. Я поднимаю голову и смотрю в еёлукавые глаза. – Тогда зачем ты спросила? – Мне просто нравится слышать, как сильно ты меня хочешь, – дразнится она с ухмылкой, и я снова хочу наброситься на её губы. –Ты должна быть осторожнее, дразня меня вот так. Если ты не против совершить самые грязные грехи… прямо здесь, в церкви. –Прямо здесь? – стонет она. – Да, а ты думала, я отпущу тебя куда–нибудь? Без вариантов, – прорычал я, страстно поцеловав еёв шею и плечо. – Блядь… не думаю, что смогла быотказать, даже, если бы захотела, – пробормотала она, пока я массировал её грудь. Я рассмеялся и прошептал ей в ухо.– Значит, ты хочешь, чтобы я трахнул тебя? –Это неправильно? Это плохо, что я фантазировала о том, что меня трахает проповедник? –она так сильно потирает меня, что мой член становится твёрдым, как дерево. – Чёрт, нет, – говорю я, ухмыляясь, когда целую её ещё раз. – Я собираюсь воплотить обе наши фантазии. Я расстегнул её бюстгальтер и отбросил в сторону, она позволила моим рукам свободно бродить, задевая её соски, пока они не затвердеют. С другой стороны, я хватаю её за волосы и откидываю назад голову, рыча, когда облизываю её кожу. Я чувствую себя животным, но мне всё равно. Всё, что я хочу, это нагнуть её и трахнуть в каждую чёртову дыру, пока я не насыщусь. Прямо здесь и сейчас. Это делает меня ублюдком? Возможно. Но эта церковь видела и похуже. Гораздо, гораздо хуже. Я знаю, потому что я был этому причиной. Точно так же, как я – причина, по которой она сидит прямо здесь, на моих руках, ожидая, когда её возьмут. Мои желания привлекали её, как моль к пламени, а её желание быть непослушной только повысило мой интерес. Но теперь я устал ждать. Я возьму всё. За исключением того момента, когда я хочу сорвать её блузку, дверь открывается, и я дёргаюсь, чтобы убрать мою руку из–под её блузки. – Чёрт, – прошипел я. –Какого хрена? – пробормотала она, и я кладу свою руку на её рот, чтобы она помолчала. – Тихо. Это Мама,– я прикладываю палец к губам, и она кивает. – Я позабочусь об этом. Я соскальзываю со скамейки, и мой член расслабляется, пока я смотрю, как Мама входит в главный зал. Я встречаюсь с ней на полпути, и она смотрит на меня так, будто я не должен быть здесь. – Всё ещё здесь? – спрашивает она. –Да, – говорю я с неловкой улыбкой, пока иду рядом с ней. –Я не заинтересован уходить сегодня вечером. – Ну, это впервые, – издевается она. Она коротко смотрит на Лауру,лицо которой абсолютно красное, и они обе машут друг другу. – Я встречусь с девочками, – говорит мама. Девочки. Я фыркаю. Они даже близконе так молоды. Думаю, она имеет в виду женщин, с которыми играет. –Я знаю, – говорю я, сопровождая её. –Я сказала Карлу, что он может идти, поэтому он вышел через задний выход. Я уже заперла его. Но, если ты остаёшься здесь, мне не нужно запирать заднюю дверь, не так ли?