Явных признаков борьбы обнаружено не было. К их удивлению, на груди убитого доктора было вырезано слово «Кукла», а не «Наживка», а на других трупах никаких надписей не было вообще. Членов семьи оглушили ударом, а затем по очереди убили выстрелом в затылок. По оценкам экспертов, с момента смерти прошло от восемнадцати до двадцати четырех часов. Если жертвами преступлений становились дети, то атмосфера всегда особенно накалялась. Бакстер чувствовала это, как и все остальные, хотя своих детей у нее не было, заводить их она не собиралась в принципе и вообще старалась по возможности держаться от них подальше. Люди работали как обычно, но к профессионализму примешивалось подогреваемое яростью исступление. Они готовы были не есть, не спать и не видеться со своими семьями ради решения стоящих перед ними задач. Вероятно, именно поэтому Бакстер так вскинулась, когда увидела, что Руш сидит на крыльце и бездельничает. Невзирая на боль в лодыжке, она скатилась по лестнице, выбежала в открытую дверь, вцепилась в него сзади и потащила в дом. – Ох! – застонал он, переворачиваясь на живот. – Какого черта, Руш? – завопила она. – Все вокруг из кожи вон лезут, чтобы помочь, а вы тут просиживаете штаны! Вдали на них яростно залаяла немецкая овчарка. Обходивший периметр кинолог из группы быстрого реагирования остановился и приказал ей замолчать. – Я не могу работать с детскими трупами, – откровенно сказал он, встал и посмотрел на собаку, которая потеряла к ним интерес и пошла дальше. – А кто может? Думаете, кто-то из нас был рад здесь оказаться? Но это наша работа! Руш ничего не сказал и лишь стал отряхиваться от снега. – Вы ведь знаете, что я работала по делу Киллера-Крематора? Тогда нам с Волком… – Она осеклась, пожалев, что произнесла имя своего скандально известного бывшего напарника. – …тогда нам с Волком пришлось иметь дело с двадцатью семью мертвыми девочками за двадцать семь дней. – Послушайте, у меня был печальный опыт… во время расследования одного дела, и с тех пор я просто не могу иметь дело с трупами детей… никогда, – объяснил Руш. – Я не могу. Я лучше отсюда прослежу за тем, чтобы все было в порядке, хорошо? – Нет, черт бы вас побрал, ничего хорошего! – гневно крикнула Бакстер и схватила с земли горсть снега вперемешку со льдом. Руш передернулся. Мгновение спустя ему в голову врезался здоровенный снежок. Когда место преступления опечатывали на ночь, на улице уже было совсем темно. В полном соответствии с прогнозом начался обильный снегопад, белые пушинки искрились на фоне черного неба в саду, залитом ярким светом прожекторов. Выйдя из дома, Бакстер и Кертис увидели, что Руш скрючился в той же позе и на том же месте, что и раньше. – Оставляю вас наедине, – сказала Кертис и поспешно удалилась. Эмили натянула на голову шерстяную шапочку, села рядом и уставилась на безмятежный сад. Краем глаза она заметила на лбу коллеги неприятного вида порез. – Простите, – сказала она, выпустив изо рта облачко пара. Она смотрела, как мигает рождественская гирлянда на соседнем доме, перекликаясь с проблесковыми маячками полицейских машин. – Не стоит извинений, – улыбнулся Руш, – вы же не знали, что он меня поранит. – Я вложила в снежок ледышку, – с виноватым видом призналась она. Руш улыбнулся, и оба рассмеялись. – Что здесь без меня было интересного? – спросила она. – Снег шел. – Спасибо. Об этом я догадалась. – Ничего не понимаю, – со вздохом произнес Руш. – Теперь они начали убивать своих? И как это вписывается в нашу схему? Я сказал работающим по делу командам, что главное сейчас – выявить всех психотерапевтов, и запросил в Гремерси полный список пациентов Бентхема. А еще приказал провести полный анализ крови всех Кукол. В этот момент Руш вспомнил, что Бакстер ничего не знает о запретных лекарственных средствах в крови Гленна Арнольдса. Позже вечером надо будет обязательно поговорить об этом с Кертис. – Просто так, на всякий случай, – добавил он, увидев, как заинтриговали Бакстер его слова, – но главным для меня был сбор улик. Руш показал на небольшой тент, натянутый в девственно-белом саду, и сказал: – Следы нашего убийцы. – Мы не можем быть до конца в этом уверены. – Еще как можем. Руш достал телефон, нашел фотографию, сделанную им днем, и показал ее Бакстер: украшенное искрящимися белыми снежинками небо, а под ним – темный, неподвижный дом, который теперь будет преследовать ее по ночам. Перед гаражом стоит машина ФБР, на которой они приехали, за ней в снегу тянется аккуратный след. Цепочка отчетливых следов, теперь уже исчезнувших под слоем снега, пересекала сад. – Это мог быть сосед или почтальон, – предположила Бакстер. – Не мог. Смотрите внимательнее. Она увеличила картинку. – Следы идут только от дома! – Именно, – сказал Руш. – Минувшим вечером снег здесь не шел, я проверил. Я обошел дом перед тем, как прибыла подмога. Исключил ваши следы, мои, а также следы Кертис и той приставучей соседки. Осталась только одна цепочка. – Но это значит… что убийца вчера был здесь! В то самое время, когда мы стучали в дверь! – ахнула Бакстер. – Твою мать! Мы могли его взять! Она вернула телефон. Какое-то время они сидели молча. – Думаете, этих людей убил тот, кто дергает за ниточки? – спросила она. – Ваш Азазель? – Не знаю. – Боже мой, Руш. Что, черт возьми, происходит? Он печально улыбнулся и протянул руку в метель. – На нас падает небо. Глава 16 Воскресенье, 13 декабря 2015 года, 6 часов 13 минут вечера Снежная буря, разразившаяся раньше, чем предполагалось, накрыла штат Нью-Йорк плотным белым покрывалом. Над землей яростно носился необузданный ветер. Обогреватель в машине даже еще не заработал на полную, когда их заставили съехать с автострады Нью-Ингленд – судя по видневшимся впереди обломкам, там покоились первые жертвы бурана. Следуя наспех установленному дорожному знаку, мигающему оранжевой стрелкой, Кертис присоединилась к медленной процессии машин и некоторое время спустя выехала на трассу 1. Бакстер дремала на заднем сиденье. Мир за окном замер, будто кадр на экране. В салоне обогреватель гнал из приборной панели, сонно мигающей огоньками, горячий, пахнущий кожей воздух. Шуршание шин по снегу убаюкивало, как журчание ласкового ручейка, где-то вдалеке сонно бормотала рация, сообщая разными голосами о дорожных происшествиях, драках в питейных заведениях и квартирных кражах. Минувший день не прошел для нее бесследно, как и для всех остальных. На месте преступления она позволила себе профессиональную браваду и избрала модель поведения утомленного жизнью человека, к которой обращалась в самые трудные минуты карьеры. Но теперь, сидя в полумраке на заднем сиденье автомобиля, она видела перед собой только тот подвал и лежащие на полу тела членов целой семьи – покорные, неподвижные, с мешками на головах. Понимая, что это лишено всякого смысла, Эмили все же злилась на Томаса, на Тиа, на горстку друзей, с которыми еще не утратила связь. С какими ужасами приходилось им сталкиваться в повседневной жизни? Попасть под дождь по дороге на работу? Получить в «Старбаксе» не свой заказ? Или, может, услышать от коллеги едкий комментарий? Никто из них даже не догадывался, каково это – быть следователем отдела убийств. И ни один не мог представить того, что приходилось видеть и помнить ей. Для этого все они были недостаточно сильны. Эмили нередко приходилось злиться на людей с более обычным, чем у нее, образом жизни. Она не сомневалась, что именно по этой причине львиная доля ее коллег из правоохранительных органов заводили романы с сослуживцами. Конечно, тому были и другие объяснения: совместные смены, работа бок о бок, близость интересов – но Бакстер подозревала, что на самом деле все сложнее. Как ни досадно было это признать, но в действительности проблема сводилась к тому, что таким, как она, все, выходившее за рамки работы, казалось несколько… банальным. – Бакстер, вы согласны? – повернулся к ней Руш. Она даже не слышала, что в машине о чем-то разговаривали: – Что? – Погода становится все хуже, – повторил Руш, – мы говорили о том, что надо бы заехать куда-нибудь поесть. – Как хотите, – Эмили пожала плечами, но ради Кертис, которая была за рулем, пришлось все же открыть рот. Она вновь уставилась в окно. Заледеневший указатель возвестил, что их занесло в какой-то Мамаронек. Такого снега она в своей жизни еще не видела. Вглядываясь сквозь буран в выстроившиеся вдоль дороги дома, очертания которых едва виднелись за белой пеленой, Кертис с Рушем высматривали, где бы остановиться. – Вы не могли бы передать мою куртку? – спросил Руш, явно настроенный оптимистично. Бакстер взяла куртку с соседнего сидения и протянула ему. Когда Руш брал куртку, она заметила, что из кармана выпал какой-то предмет. Бакстер наклонилась вперед, пошарила рукой на полу салона, нашла, наконец, смятый лист бумаги и хотела было уже протянуть его Рушу, но в этот момент увидела наверху страницы имя Гленна Арнольдса. Не сводя с затылка Руша своих черных глаз, детектив медленно ее развернула. – Что это слева от нас? – спросила Кертис, показывая на череду машин, съехавших с автострады.