Эдмундс вернулся в офис и немного приободрился, увидев, что за столом Марка никого нет. Затем разблокировал экран и хотел уже было вернуться к выполнению отупляющей задачи, над которой с перерывами работал целый день, но вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Из кабинета Гатисса за ним наблюдал Марк, но, встретившись с ним взглядом, тут же отвел глаза. Предчувствуя недоброе, Алекс закрыл все вкладки, не имевшие прямого отношения к его текущей работе, и сунул на дно сумки распечатку с анализом счетов Томаса. К несчастью, адвокат Филлипа Иста их опередил и уже сидел в допросной комнате, наверняка советуя клиенту не отвечать ни на какие вопросы. Дождавшись приезда Кертис, Леннокс вручила одному из членов своей команды мобильный телефон и без лишних предисловий сказала: – Он уже при адвокате. Попытайтесь узнать хоть что-нибудь, пока он у нас, хотя, если честно, я очень сомневаюсь, что мы сможем задержать его больше, чем на полчаса, мне уже предъявили здоровенный список угроз. – Кто его представляет? – спросила Кертис, когда они направились через офис в допросную. – Ритчер, – ответила Леннокс. – Вот черт! Кертис имела с ним дело и раньше: этого прославленного, вечно сующего полиции палки в колеса адвоката обычно нанимали богатые и влиятельные клиенты, чтобы он вытаскивал их из беды, в которую они попадали по причине своих денег и высокомерия. Что еще хуже, он напоминал ей отца. Она очень сомневалась, что им сейчас удастся вытянуть из Иста хоть какие-то сведения. – Ну, с богом, – произнесла Леннокс, когда они подошли к двери допросной комнаты, вытянула руку и преградила Бакстер путь, – вам туда нельзя. – Это еще почему? – спросила Эмили. – Вам не стоит разговаривать с Ритчером. Он на вас подаст в суд прежде, чем вы успеете рот открыть. – Но… – попытался вступиться Руш. – Можете наблюдать со стороны. Все, разговор окончен. Руш застыл в нерешительности, но Бакстер махнула ему рукой, а сама прошла в небольшую комнатенку, примыкавшую к допросной. Он переступил порог и устроился рядом с Кертис. По другую сторону стола сидел Ритчер – важный, надутый и злобный, в полном соответствии с закрепившейся за ним репутацией. Ему было под шестьдесят, он обладал длинным, угловатым лицом и густой седой шевелюрой. По сравнению с ним Ист казался утомленным и истощенным; поношенный костюм, в котором он щеголял, болтался на его невзрачной фигуре, как на вешалке. Взгляд впалых глаз метался по комнате. – Доброе утро, господин Ист, – приветливо сказала Кертис, – господин Ритчер, как приятно снова вас видеть. Не хотите ли чашечку кофе или чая? Ист отрицательно покачал головой. – Нет, – ответил Ритчер, – и вы израсходовали один вопрос, осталось четыре. – В самом деле? – спросил Руш. – Да. – Вы серьезно? Ритчер повернулся к Кертис и сказал: – Думаю, будет разумно посоветовать вашему коллеге меня не злить. – Неужели? – спросил Руш. Кертис пнула его под столом ногой. Бакстер в соседней комнате в отчаянии покачала головой и пробормотала: – Все-таки надо было туда пойти. – У меня к вам вопрос, – сказал Ритчер, – по какому праву ФБР, не потрудившись даже ничего объяснить, притащило сюда, будто мелкого уголовника, моего клиента, не совершавшего ничего противозаконного? – Мы пытались связаться с вашим клиентом по телефону, – беспечно ответил Руш, – но он вместе с семьей сорвался с насиженного местечка и ударился в бега. Потом повернулся к врачу и добавил: – Правильно я говорю, Филлип? – Нам надо всего лишь задать господину Исту несколько вопросов в рамках расследования одного нашего расследования, не более того, – сказала Кертис в тщетной попытке успокоить вспыльчивого адвоката. – Вашего расследования, это вы правильно заметили, – презрительно фыркнул Ритчер, – ваша начальница любезно ввела меня в курс дела и объяснила, над чем сейчас трудятся лучшие специалисты ФБР, что, конечно же, совершенно не помешало ей отобрать у нас личные вещи, чтобы у нас не возникло желания рассказать общественности о вашем непревзойденном мастерстве: после убийства психиатра, консультировавшего одного урода из этих ваших Кукол, вы, самым поразительным образом, стали подозревать в преступном умысле всех его коллег… Вдохновляет, ничего не скажешь. – Ваш клиент консультировал двух наших убийц, – возразила на это Кертис. – С вашего позволения, я внесу уточнение, – вздохнул Ритчер, – в качестве лечащего врача он вел только одного. Что же касается второго, то с ним он работал в свободное время в рамках благотворительной акции, ставившей своей целью помощь бездомным. Надеюсь, вы согласитесь, что это в высшей степени человечный поступок. Ист на мгновение поднял на Руша широко открытые глаза и вновь уставился в стол. – Вы раньше представляли интересы Филлипа? – спросил Руш докучливого адвоката. – Не понимаю, какое это имеет отношение к нашему разговору. – Зато я понимаю. – Очень хорошо! – гневно воскликнул Ритчер и подчеркнуто ответил: – С господином… Истом… мы работаем впервые. – Кто оплачивает ваши услуги… и каким образом? – Что-что, а этот вопрос уж точно не имеет отношения к обсуждаемой теме. – Насколько я понимаю, вы обходитесь недешево, – заметил Руш. – Вы же лучше всех умеете утирать дерьмо за богатенькими засранцами. Ритчер улыбнулся и откинулся на стуле. Руш продолжал: – Прошу прощения, но мне кажется немного подозрительным, что врач, который порой консультирует больных, но большую часть времени исполняет функции администратора, да еще при этом носит костюм из секонд-хенда, вдруг решает воспользоваться услугами ГУДО… На лицах присутствовавших отразилось замешательство. – …то есть Говнюка, Убирающего Дерьмо за Обделавшимися, – уточнил Руш, – только для того, чтобы ответить на несколько вопросов, чего он раньше никак не мог сделать, потому что вместе с семьей прятался. – Вы хотели что-то спросить или просто решили разразиться бессмысленной гневной проповедью с переходом на личности? – спросил Ритчер. – Задавать вопросы бесполезно, – сказал Руш. – Вы же не будете отвечать. Так что говорить буду я. Он потянулся к лежавшей перед Кертис папке. Ист не сводил с него глаз и явно нервничал. Кертис, казалось, тоже беспокоилась, но решила довериться Рушу. Руш начал листать содержимое папки. – Можете считать меня скептиком, Филлип, но, узнав, что вы пропали, я подумал, что вас подгоняло чувство вины. Но теперь, увидев вас, я понимаю, что это был страх. Дойдя до нужной страницы, Руш замер и на мгновение даже отвел глаза. Но потом все же вытащил из папки снимок и швырнул его на стол. – Боже праведный! – ахнул Ритчер. – Руш! – воскликнула Кертис. Ист при виде черно-белой фотографии членов семьи Бентхема, связанных по рукам и ногам, с мешками на головах, убитых и уложенных ровным рядком – именно в таком виде их и нашла Бакстер – будто прирос к стулу от ужаса. – Это Джеймс Бентхем, психиатр… ваш коллега, – объяснил Руш, обратив внимание, что Ист подсознательно оттянул ткань прилипшей к груди мешковатой рубашки. – Рядом с ним жена, а чуть дальше сыновья. Ист не находил себе места. Он не мог отвести от снимка взгляд. Его дыхание участилось, в нем появились хриплые нотки, заполонившие собой небольшое помещение. – Бентхем так ничего нам и не рассказал, – с наигранным сожалением произнес Руш, – возможно, он думал, что таким образом защищает родных. Ритчер протянул руку и перевернул ужасающий снимок. – До свидания, агент Руш, – бросил он и встал. Какая досада – единственный человек, который в кои-то веки правильно произнес его фамилию, оказался тем, кого лучше забыть. – Н-н-но у нас остались вопросы, – запинаясь, возразила Кертис. – Не сомневаюсь, – ответил Ритчер. – Филлип, – обратился к Исту Руш; адвокат торопился вывести своего клиента из комнаты, – Филлип! Ист обернулся и посмотрел на него. – Если вас смогли найти мы, значит, найдут и они.