Он принялся расстегивать рубашку. – Нет! Ни за что на свете, Руш! Вы с ума сошли? – воскликнула она, наконец догадавшись о его намерениях. – Но нам же нужно туда попасть, – ответил он и спустил с плеч рубашку. – Нужно, – спокойно возразила Бакстер, – но не таким способом. И он, и она знали, что другого способа у них нет. – У нас нет времени на препирательства, – сказал Руш, – либо вы мне поможете, либо я все сделаю сам и разведу при этом ужасную грязь. С этими словами он протянул руку, чтобы забрать у нее нож. – Ну хорошо! Хорошо! – сказала она с жалким видом. Она неуверенно подошла к агенту и уперлась левой рукой в его обнаженное плечо. Почувствовала на лбу его теплое дыхание. Потом поднесла нож к его беззащитной коже и замерла в нерешительности. Дверь позади них распахнулась, и на пороге застыл, как вкопанный, здоровенный мужик. Они повернулись и уставились на него. Мужик окинул взглядом Бакстер, Руша, его расстегнутую рубашку и нож у его груди. – Зайду попозже, – пробормотал он, повернулся и исчез. Эмили опять посмотрела на Дамьена, втайне радуясь, что ей выпало несколько дополнительных секунд, чтобы собраться с духом. Поразмыслив, с чего начать, она легонько надавила острием, выдавив капельку крови, и провела вниз тонкую линию. Руш схватил ее за руку. – Меня убьют из-за вас, – сказал он нарочито резко, стараясь ее спровоцировать. – Вы же видели эти шрамы. Если вы не сделаете все как следует… – Это на всю жизнь, Руш. Понимаете? – Не теряйте времени, – кивнул он. Он вытащил из кармана дежурный галстук, сложил его, сунул в рот и крепко закусил. – Давайте! – приказал он сквозь импровизированный кляп. Эмили вздрогнула и вонзила лезвие, стараясь не замечать, как он сдавленно стонал от боли, как под его кожей перекатывались мышцы, как ее волосы обдавало его жарким, сбивчивым дыханием, пока она высекала буквы на его груди. В какой-то момент Бакстер увидела, что пояс его брюк насквозь пропитан кровью, отшатнулась, прислонилась к раковине и чуть не потеряла сознание. Он взял небольшую паузу, чтобы отдышаться, и Бакстер с отвращением посмотрела на свое творение, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Ее руки были покрыты его кровью. КУКЛ Руш посмотрел в зеркало на почти доделанную работу. – Что же вы раньше не сказали, что у вас такой отстойный почерк? – пошутил он, но Бакстер была слишком потрясена происходящим и даже не улыбнулась. Он сунул кляп обратно в рот, выпрямился и кивнул. Бакстер снова погрузила лезвие в его плоть и добавила последнюю букву: КУКЛА Закончив, она выронила из дрожащих рук в раковину нож и побежала в кабинку, где ее сразу же вырвало. А вернувшись через минуту, в ужасе обнаружила, что Руш устроил себе еще одну, последнюю пытку. В одной руке он держал нож, в другой зажигалку, разогревая ею окровавленное лезвие. Она была больше не в силах это выносить. – Надо прижечь раны, – объяснил он, – чтобы остановить кровотечение. На этот раз он не просил ее помочь. Он приложил лезвие плоской стороной к самой глубокой ране. Послышалось тошнотворное шипение горелой плоти. Так же он обработал остальные раны. Закончив, Руш бросил нож и скрючился над раковиной; его глаза слезились, он с трудом переводил дыхание. – Который час? – едва слышно произнес он. – Десять пятьдесят семь. Руш кивнул, вытирая шероховатым бумажным полотенцем кровь: – Рубашку. Бакстер смотрела непонимающе. – Рубашку, пожалуйста, – прохрипел Руш, указывая на пол. Бакстер протянула ее, не в состоянии отвести глаз от его обезображенной груди. Когда шрамы наконец скрылись под хлопковой тканью, она достала мобильный: – Эдмундс? Займи удобную позицию. К вам идет Руш. Глава 31 Воскресенье, 20 декабря 2015 года, 10 часов 59 минут утра У Эдмундса закружилась голова. Бакстер только что рассказала ему о жертве, которую принес агент ЦРУ, чтобы спасти операцию. Эдмундс смотрел, как Руш через вращающуюся дверь входит в отель. Его серое лицо покрылось испариной, он медленно шел на нетвердых ногах, старательно прикрывая пиджаком окровавленную рубашку. – Вижу Руша, – сказал Эдмундс, с трудом подавляя желание броситься к нему на помощь. – Ничего не выйдет, – обеспокоенно добавил он. – Он даже до двери не дойдет. – Дойдет. Держась за грудь, Руш проковылял мимо стойки администратора, обратив на себя несколько любопытных взглядов. Едва оказавшись вне зоны видимости двух охранников, он прислонился к стене, чтобы удержать равновесие. Колени под ним подогнулись, он сполз вниз. На кремовой стене осталась алая отметина. Эдмундс машинально сделал пару шагов к Рушу, но тот едва заметно покачал головой, и он остановился. Электронные часы на руке Эдмундса пикнули, и цифры на табло сложились в новую комбинацию: 11.00. Охранники у дверей тоже вскинули запястья. – Ну, давай же, – едва слышно прошептал он, метнул взгляд сначала на Руша, потом на бычьи шеи у входа в конференц-зал и обратно на Руша. Руш отклеился от стены. Чувствуя, что рубашка прилипла к телу, он попытался убедить себя, что ткань пропиталась не столько кровью, сколько потом. Ему казалось, будто в нем проделали зияющую дыру. С каждым поворотом крутящейся двери он ощущал, как сквозняк продувает его насквозь. Не в состоянии точно определить источник боли, его мозг сообщал каждой нервной клетке тела, что оно полыхает в огне. Он заставил себя выпрямиться, свернул за угол и решительно направился по коридору к открытой двери в конференц-зал. Двое громил внимательно наблюдали за его приближением. Участники собрания за их спинами стали рассаживаться, гул разговоров постепенно стихал. Охранники, по всей видимости, были братьями – одинаковые резкие черты, одинаковая импозантная тучность. Всячески демонстрируя, как велит психология, что ему нечего скрывать, Дамьен подошел к тому, что повыше, и коротко кивнул. Настороженно глядя на него, первый охранник позволил ему шагнуть в дверной проем, так что он уже не мог видеть второго за своей спиной. Охранник указал ему на грудь.