– Что – вот? Офелия подняла глаза: этот разговор отвлекал ее от дела. Мужчина все ближе придвигался к юной соседке. Он буквально пожирал ее глазами и слушал так увлеченно, будто ничего интереснее в жизни не встречал. – Ну и вот, похоже, нам здесь устроят веселенькую жизнь, – продолжала девчонка, не переводя дыхания. – Придется зубрить круглые сутки, и чем больше зубришь, тем больше с тебя спрашивают. А мне уже обрыдло, что мной все помыкают. Ну так вот, – воскликнула она, словно ее вдруг посетила спасительная мысль, – хватит с меня материных наставлений! Нечего мне здесь делать! С этими словами девчонка злобно скомкала свой лист бумаги и выбежала из аудитории, громко хлопнув дверью. Мужчина с видом победителя вернул парту на место и, почувствовав на себе ошарашенный взгляд Офелии, послал ей воздушный поцелуй. – Не суди меня слишком строго, miss. Наш экзамен сейчас начнется. Закон конкуренции – суровый закон. – Вы на нее воздействовали? – догадалась Офелия, нахмурившись. – Я из Семьи эмпатиков с ковчега Аль-Андалузия, наше фамильное свойство – воздействие на людей. Мне дано незаметно внушать им желание поделиться своими чувствами. Не хочу тебя пугать, miss, но я самый великий добытчик информации на всем Вавилоне. Идеальный предвестник! Офелия с облегчением услышала, как эмпатика вызвали на собеседование. Она и сама невольно почувствовала к нему расположение, что доказывало его темную гипнотическую силу. Если ему удастся с такой же легкостью заворожить экзаменаторов, то у нее останется мало шансов на успех. Девушка заставила себя вернуться к словарю, но поняла, что не сможет осилить задание: она была неспособна сосредоточиться. Еще недавно Секретариум Мемориала казался ей вполне достижимым, но теперь сомнения Амбруаза и беседа с эмпатиком произвели обратный эффект. Кто она такая, чтобы претендовать на место в элите Вавилона?! Офелия попыталась – впрочем, безрезультатно – пригладить свои буйные кудри. Напрасно она так безжалостно обкорнала их садовыми ножницами. Наконец вошедшая чиновница забрала ее листок и повела в другую аудиторию. Там, за монументальным мраморным столом, сидели двое экзаменаторов. У мужчины были узкие пронзительные глаза; женщина отличалась мертвенной, чуть ли не синеватой бледностью: оба явно не принадлежали к потомству Поллукса, но по их осанке чувствовалось, что они полноправные граждане Вавилона. – Садитесь. Сиденье, на которое ей указали, представляло собой табурет со скрещенными ножками. Попытавшись усесться, Офелия опрокинула его. Произвести первое впечатление на этих двоих ей, что и говорить, удалось. – Ваше имя? – Евлалия, – ответила Офелия, устанавливая табурет. – У вас есть портфолио, рекомендательные письма, профессиональный опыт? – Нет. Девушка понимала, что ни в коем случае не должна рассказывать о своей работе в музее Анимы или при Дворе Полюса. Это могло привлечь к ней внимание Бога. Она Евлалия, и только Евлалия. А у Евлалии нет прошлого. – Вы должны понять, юная особа, – заговорила женщина, – что «Дружная Семья» – специализированное заведение, имеющее целью усовершенствование семейных свойств. Мы набираем студентов любого возраста и происхождения, но редко, крайне редко берем людей бесталанных. Разве что вы сможете нас переубедить. – Она не бесталанна. К великому удивлению Офелии, это сказал мужчина-экзаменатор. Он пристально рассматривал девушку своими узкими горящими глазами. – Я чувствую в ней несколько семейных свойств – правда, они так спутаны друг с другом, что их трудно распознать. Да вы не бойтесь нас, – дружелюбно добавил он. Значит, он тоже эмпатик. Офелия уже знала, что эти люди способны мысленно входить в резонанс со свойствами жителей других ковчегов. Застыв на своем табурете, девушка думала: надеюсь, он не видит меня насквозь. К великому ее облегчению, в разговор вступила женщина-экзаменатор. – Итак, мы вас слушаем, юная особа. Почему вы решили, что из вас получится хорошая предвестница? Назовите свои семейные свойства. Офелии стало ясно, что комиссия расценивает ее шансы как ничтожные. – Мое семейное свойство – анимизм[15]. – Анимисты нечасто встречаются на Вавилоне. Вы умеете оживлять любые предметы? – Да, особенно те, что мне хорошо знакомы. – И вы способны устранять поломки? – Я могу вылечить свои очки за несколько дней. – Могли бы вы создать вечное движение? – Движение – да. Вечное – нет. Мужчина и женщина переглянулись. Офелия поняла, что, если у нее и есть хоть какой-то шанс стать виртуозом, нужно сыграть ва-банк, то есть продемонстрировать свой главный талант, даже с риском разоблачить себя. «Предвестники – лучшие из лучших в области информации», – так сказал Амбруаз. – А еще я чтица. – Чтица? – повторила женщина. – Ах, да, я слышала об этой стороне анимизма. Вы узнаете правду, прикасаясь к предметам, не так ли? Ее пренебрежительный тон ясно указывал, что она не принимает всерьез это свойство. Если роль мужчины-экзаменатора заключалась в установлении контакта с соискателями, то женщина, напротив, демонстрировала свое безразличие к ним. Судя по голубоватому оттенку ее кожи, она принадлежала к селенитам, которые умели подавлять сознательные и бессознательные силы в каждом человеческом существе. Бесполезно было льстить или угождать им, испытывать на них свои чары. Их убеждали только голые факты, и ничего более. Поправив очки, Офелия обвела взглядом аудиторию: строгая обстановка, зеленые растения в горшках, пневматические трубы, стопки перфокарт, – и остановила его на витрине, где под стеклом поблескивали награды. Некоторые из них выглядели особенно древними. – Эти вещи принадлежат «Дружной Семье»? С вашего позволения, я хотела бы подвергнуть экспертизе какую-нибудь из них. – Мы позволяем, – ответил мужчина. – Но предмет исследования выберем сами, – уточнила женщина. И она протянула Офелии медаль с сильно поблекшей позолотой, без единой надписи или таблички. На взгляд невозможно было угадать, кому ее вручили и за какие заслуги. Идеальный вариант. Офелия сняла перчатки, взяла медаль и тут же ощутила прилив скептицизма, не относившегося к предмету: он выражал настрой женщины, которая достала его из витрины. Но это ощущение тут же исчезло, и девушку захватил и увлек в прошлое поток времени. Награду передавали из рук в руки. Ее показывали как трофей – в назидание неудачникам. Ее похищали, чтобы насолить дирекции Школы. На нее бережно наводили глянец. Ее швыряли наземь и яростно топтали, стараясь расплющить. А за этим последовал взрыв аплодисментов и приветственные крики, радость с примесью смущения и неслышные для ликующей толпы, но достигшие слуха награжденного слова, дышавшие ненавистью: «Тебя скоро все забудут, жалкий бездарь!» Офелия положила медаль на стол и взглянула в лицо экзаменаторам. – Это первая награда за блестящие успехи, врученная виртуозу, причем бесправному. Сегодня он служит всем нам примером для подражания, но в старину право владения этой наградой оспаривалось более знатными студентами. Когда-то здесь была табличка с выгравированной надписью, – добавила девушка, указав на нижнюю часть медали. – Но ее в приступе зависти оторвал соперник победителя. Надпись гласила: «В награду за великие заслуги в ваших теоретических и экспериментальных исследованиях в области создания аналитической машины». Экзаменаторы снова переглянулись, но не сказали ни слова. Они оба держались так бесстрастно, что Офелия не могла определить, удалось ли ей произвести на них впечатление. К тому же она понятия не имела, что такое аналитическая машина. Женщина убрала медаль в витрину и протянула Офелии авторучку: – Мы просим всех претендентов подписывать протокол экзамена. Но прежде я хочу, чтобы вы прочитали эту самописку. Офелия скомкала перчатки, которые уже собралась надеть. – Вы ждете от меня, чтобы я дала вам информацию о других кандидатах? – Да, это будет вашим последним тестом. – Но я не могу читать предметы без согласия их владельцев! – Эта ручка, так же как и награды в витрине, собственность «Дружной Семьи», – ответила женщина, – между ними нет никакой разницы. Офелия долго рассматривала ручку: солнечный луч, проскользнувший в щель жалюзи, играл золотыми бликами на ее пере. Значит, последний тест… Девушка решительно надела и застегнула свои перчатки. – Очень сожалею, мадам, но между ними есть разница. Награды – не ваша собственность: они принадлежат прошлому, и все, что я могла бы рассказать об их владельцах, не повлияет на будущность этих людей. Тогда как предложенная вами ручка… Женщина поджала губы, и Офелии почудилось, что сетка ее вен под голубоватой кожей стала заметнее, чем прежде. Солнечный луч, проглоченный облаком, угас на кончике пера. – Подпишите и выйдите, юная особа. – Я должна оставить вам контактный адрес? В настоящее время я живу в доме господина Лаза… – Это нам не понадобится, – отрезала женщина. Офелия криво нацарапала свое имя «Евлалия», пытаясь проглотить комок в горле. Экзаменаторы сделали пометки на том же листе, засунули его в футляр и куда-то отправили по пневматической трубе. Покинув аудиторию, девушка зашла в ближайший туалет, чтобы ополоснуть лицо холодной водой. На экзамене она не могла поступить иначе. Ее профессиональная этика снова взяла верх над личными планами. Она упустила свой единственный шанс попасть в Секретариум Мемориала, расследовать загадку «последней истины», разоблачить Бога, отыскать Торна – и все это ради кого?! Ради кандидатов, которые не колеблясь использовали свои семейные свойства, чтобы избавиться от конкурентов… Едва она вышла из туалета, как к ней обратилась юная девушка – судя по ее форме, студентка: – Miss Евлалия? – Да. – Пройдите за мной, пожалуйста. С вами желает говорить леди Елена. Офелия плохо разбиралась в иерархии Духов Семей. До сих пор она встречалась только с двумя из них, и каждая такая встреча оставила в ее памяти неизгладимый след. Вот и на сей раз, войдя в кабинет леди Елены, она поняла, что ее ждет примерно то же самое. Кресло, в котором восседала правительница, было соединено с многоруким роботом: десятки железных конечностей с жужжанием выдвигали ящики картотеки, открывали дверцы подъемных механизмов, извлекали почту из пневматической трубы, складывали поступившую корреспонденцию налево, уже прочтенную – направо, и все это – проворно, не теряя ни секунды.