От внезапно налетевшего шквалистого ветра стекла в оранжерее задрожали. Их позвякивания оказалось достаточно, чтобы профессор Вольф в панике вскочил на ноги и вскинул карабин на плечо. Широко раскрытые глаза, сверкавшие из-под лохматых черных бровей, придавали ему безумный вид. Офелия невольно начала вглядываться в заросли сорняков. Определенно, паранойя профессора передалась и ей. Убедившись, что это ложная тревога, Вольф грузно опустился на раскладушку, и та жалобно скрипнула. Он провел рукой по лицу, как бы смахивая следы, оставленные на нем бессонницей и тревогой. – Я… я не особо интересовался книгами Е. Д. В свое время, подобно каждому уважающему себя мальчишке-вавилонянину, я пару раз поднимался на стремянку, запрещенную для детей моего возраста, чтобы добраться до расставленных наверху сказок. Но они оказались ужасно нудными, и я быстро вернул их на место. Кивнув в знак согласия, Октавио остался сидеть в прежней позе. Его оценка сказок Е. Д. совпадала с оценкой профессора Вольфа, но это лишь обострило любопытство Офелии. – Когда же ваше мнение изменилось? – спросила она. – Чем заинтересовали вас книги, которые вы в детстве считали скучными? Профессор скривился, словно глотнул скисшего молока. – Поначалу – ничем. Благонамеренные истории в замшелом стиле. Создавалось впечатление, что эти сказки написаны с одной-единственной целью: прославить новый мир. Да-да, с целью рассказать, как Духи Семей стали настоящими прародителями человечества! – с неожиданным пафосом продолжил Вольф, вращая глазами. – Как их потомки чудом вновь заселили ковчеги! Как семейные свойства необыкновенным образом стали передаваться из поколения в поколение! Как появились властители предметов и властители пространства, властители гравитации и вся остальная клика! Как мир пришел на смену войне, и все в таком роде. Я никогда не продвинулся бы дальше, если бы не… кое-что другое. Жадно ловя каждое его слово, Офелия так подалась вперед, что чуть не свалилась со стула. – Истории Е. Д. не стоят выеденного яйца, – приглушенно продолжал профессор Вольф. – Его книги заинтересовали меня как предметы. Поймите, речь не идет о переизданиях: книги явно напечатаны при жизни автора и к тому же хорошо сохранились. Пожалуй, даже слишком хорошо. Я же эксперт по датировке, – горько усмехаясь, напомнил он. – Я был уверен, что мемориалист, описавший их для каталога, совершил грубейшую ошибку. Эти сказки не могли появиться спустя век после Раскола – они, без сомнения, увидели свет гораздо раньше! Профессиональная гордость побуждала меня предложить Мемориалу свои услуги чтеца, чтобы провести надлежащую экспертизу всех книг Е. Д. Впрочем, нет, – прошептал профессор, скорее для себя, чем для Офелии или Октавио, который, похоже, даже не смотрел на него. – Не гордость, а гордыня. Я хотел доказать им, что они недооценили меня. – Он снова горько усмехнулся. – И что же? Я не только получил категорический отказ, но и привлек внимание miss Сайленс к книгам Е. Д. Офелия затаила дыхание. Пазл наконец начинал складываться. Так вот почему miss Сайленс хотела полностью уничтожить собрание сочинений этого автора! Потому что оно вызвало интерес профессора Вольфа! – И что вы тогда сделали? – спросила она. – Самую большую глупость за всю свою жизнь. Я украл одну книгу. Октавио не произнес ни слова. Однако его глаза вновь загорелись, словно угольки. На Вавилоне кража считалась тяжким преступлением. Офелия не разделяла его возмущения. – А эта книга до сих пор у вас? Это ведь «Эра чудес»? Не могла бы я ее увидеть? – Нет. Ответ профессора прозвучал как удар хлыста. – Нет? – Нет, вы не можете ее увидеть. Нет, это не «Эра чудес». И нет, у меня ее нет. Если вы хотите знать мою истину, – нетерпеливо произнес он, – вам, юная особа, следует дослушать до конца. Офелия закрыла рот, чтобы удержать рвавшиеся наружу вопросы. – Я украл книгу, – повторил профессор Вольф. – В спешке схватил один том, спрятал его под курткой и ушел, ускользнув от бдительных ушей miss Сайленс. Только придя домой, я наконец осознал, что я наделал, – нехотя продолжал он, отводя взгляд. – Когда я произносил внесенные в Индекс слова или собирал запрещенные предметы, я не чувствовал себя виновным. Но украсть… Теперь я оправдывал мемориалистов, не считавших меня достойным именоваться профессором. Я решил сообщить Лорду Генри, что готов заплатить солидный штраф за кражу, объяснить ему свои побуждения и разоблачить miss Сайленс. Этот Лорд никогда не слыл сентиментальным, но он всегда противился уничтожению книг. Офелия с трудом сглотнула слюну. Каждый раз, когда речь заходила о Торне, ей казалось, что внутри у нее что-то обрывается. Профессор Вольф поморщился, на лице его появилась беспомощная улыбка. – Я ничего не сделал. Не связался с Лордом Генри. Никого не разоблачил. Вместо этого я своими руками прочел книгу. Лицо профессора приняло такое жесткое выражение, что Офелия и Октавио переглянулись. Вольф резко побледнел. По его черным бакенбардам струился пот. Чем ближе он подходил к развязке своей истории, тем труднее ему становилось говорить. Дрожь профессора передалась гипсовому воротнику и раскладушке. – And?[44] – выразительно спросил Октавио. – Похищенная вами книга оказалась такой давней, как вы и предполагали? Вы были правы? Его вопросы помогли профессору Вольфу продолжить рассказ. – Нет, молодой человек. Я ошибся. Причем настолько, что поначалу сам себе не поверил. Книги Е. Д. имели гораздо более древнее происхождение. Профессор сунул руку под матрас своей раскладушки и вытащил оттуда пачку сигарет, наверняка купленных на черном рынке. Увидев вспыхнувший в полумраке огонек зажигалки, Офелия сообразила, что за стенами оранжереи сгустились сумерки. Воздух, казалось, замер: ни дуновения ветерка, ни стрекота насекомых. – Книги Е. Д. написаны не после Раскола, – выпустив облако табачного дыма, объявил профессор Вольф. – Они написаны до него. Офелию словно током ударило. Она почувствовала, как по спине побежали мурашки. – Это невозможно! – воскликнул Октавио. В сигаретном дыму голос профессора Вольфа звучал безжизненно, словно голос призрака. – Я тоже так думал. Отрезав уголок страницы, я отдал его на экспертизу одному из своих коллег, не сказав ему, где я его раздобыл. Он подтвердил мое заключение. Состав бумаги не похож ни на один из известных нам, а ее прочность не поддается воображению. Иными словами, – отчетливо произнес профессор Вольф, – сказки Е. Д. не описывали новый мир. Они его предвосхищали. У Офелии закружилась голова; ей показалось, что стул под ней зашатался и вот-вот упадет в бездну. В последний раз она испытывала подобное чувство, когда прочла Книгу Фарука. – Раскол, ковчеги, Семьи, мир, каким мы его сегодня знаем… – перечислял профессор, – все запланировано. И Е. Д. это знал. – Невозможно, – повторил Октавио. В вечерней мгле его глаза сверкали подобно глазам зверя. Профессор Вольф затушил сигарету, крошечная искра погасла. Его следующие слова прозвучали как телеграфное сообщение. – Книги Е. Д. таят угрозу. Из-за них моя жизнь рухнула. В буквальном смысле. С высоты лестницы. – Кто? – нетерпеливо спросила Офелия. – Кто вас столкнул? В темноте слышалось учащенное дыхание профессора Вольфа. – Он меня не толкал. Ему не нужно этого делать. Он просто появился передо мной… возник ниоткуда. Ему не пришлось ни касаться меня, ни говорить со мной. Одно лишь его присутствие меня… Он замолчал. Не надо было ему этого говорить. Ужас сдавил ему горло. – Хотите знать, что самое смешное в моей истории? То, что я даже не помню, на что он похож. Помню, как я поднимался по лестнице к себе в спальню. Он ждал меня наверху, на площадке. А потом… не знаю… все словно в кошмарном тумане… нет… в самой гуще кошмарного тумана. Сплошной мрак, ни единого звука. Бездна абсурда. Небытие во всем его ужасе. – Начав задыхаться, профессор Вольф прервался и медленно сделал глубокий вдох. – На следующий день квартирная хозяйка нашла меня у подножия лестницы. С разбитым телом и истерзанной душой. Потом я обнаружил: книги, которую я украл, у меня больше нет. Спустя некоторое время я узнал, что ее вернули на полку, на прежнее место. В Мемориале, похоже, никто ничего не заметил. На Вавилоне люди видят только то, что хотят видеть. Профессор встал, и его раскладушка опять скрипнула – на сей раз с облегчением. – Такова моя истина, – скорбно произнес он. – Мне больше нечего вам рассказать, разве что поплакаться в жилетку. Когда я узнал о новой трагедии в Мемориале, я трусливо бросил свою квартиру и заперся здесь. Я боялся, ужасно боялся, что он вернется и придет ко мне. Я не понимаю ни кто он, ни чего он хочет. Единственное, в чем я убежден, – сплюнув сквозь зубы, зловеще произнес Вольф, – так это в том, что вызвали его сюда вы. Слова из ее сна ударили Офелию, как хлыстом. Если ты ищешь Е. Д., тебя найдет Другой. – Я догадываюсь, чего он хочет, – прошептала девушка. – Miss Сайленс бросила все книги Е. Д. в мусоросжигатель, и это, без сомнения, заставило его… нет… испугало его. Все книги, – громко повторила она, не давая Октавио и профессору Вольфу прервать ее, как они уже собирались сделать. – Все, за исключением одной. «Эры чудес». Она избежала уничтожения и исчезла из Мемориала. Мне кажется, ваш таинственный посетитель разыскивает именно сочинения Е. Д. А Медиана и Бесстрашный, сами того не ведая, встали у него на пути… Слова Офелии замерли в воздухе. Тишина, окутавшая всех трех собеседников, казалась столь же непроницаемой, как и спустившаяся наконец ночь. Теперь единственным источником света в оранжерее остались широко раскрытые глаза Октавио. Тень профессора Вольфа пришла в движение. Офелия сумела поймать корзиночку, брошенную профессором ей на колени. Из корзинки исходил густой аромат инжира. – Ешьте и ложитесь спать, а я покараулю. В такой час вы не найдете ни одного трамаэро, который доставил бы вас в Школу. Главное, не подходите к раскладушке, – буркнул он, удаляясь. – Если кто-нибудь, кроме меня, ляжет на нее, она захлопнется, как раковина устрицы. Вердикт Всю ночь Офелия пыталась разглядеть звезды сквозь грязные стекла оранжереи. Среди растительности иногда мелькал огонек – это профессор Вольф затягивался сигаретой. Рассказ профессора не оправдал ее надежд. Разумеется, ужасно, если Раскол и образование Семей были запланированы заранее. Но Офелия по-прежнему не знала, кто такой Е. Д, где находится «Эра чудес» и та ли это книга, которую ищет Торн, как не знала и убийцу, сумевшего напугать стольких людей. Пожалуй, у нее снова было больше вопросов, чем ответов. Офелия уже почти заснула, когда Октавио растолкал ее и указал на небо: занималась заря. Они по очереди умылись и почистили форму в туалетной кабинке, стараясь не обращать внимания на витавший там сомнительный запах. Молча загасив последнюю сигарету, профессор Вольф натянул черную куртку, убрал мушкет, подпиравший дверь оранжереи, и по крышам повел их к той же пожарной лестнице, которой они воспользовались накануне. – Здесь мы расстанемся, – заявил он. – Вы ухoдите. Я остаюсь. Кончиками пальцев профессор пожал руку, протянутую ему Октавио, и стал смотреть, как тот спускается по лестнице. Потом, схватив Офелию за плечо, спросил: – Вы ему доверяете? – Да. Уверенный ответ девушки удивил прежде всего ее саму, ведь еще два дня назад она считала Октавио врагом. Профессор судорожно сжал плечо Офелии: – Однако при этом он не перестает быть Сыном Поллукса. Все, о чем мы вчера говорили, он расскажет властям. На вашем месте я бы не доверял людям, которые манипулируют коллективной памятью. Особенно теперь, когда вы знаете то же, что и я. Офелия согласно кивнула. – У меня к вам просьба, юная особа, – продолжал он. – Вы должны оказать мне одну услугу.