– Пятьдесят лет – это много? – Для слона – весьма. Она еще не умирает, но уже не рожает, а ее роль – предводительствовать стадом. И бóльшая часть княжьих слонов – ее дети, внуки и правнуки, а потому нам приходится обогащать этот род животными из других городов. А еще два раза в год она идет во главе Процессии Цветов, увешанная белыми лилиями, ведя двадцать самых больших слонов князя. Это ее праздник. Следующий будет через три месяца, возможно, ты его увидишь. – Возможно. Отравитель смотрел на нее, прищурившись: – Ты ведь не понимаешь, что тут произошло, верно? – Если не считать, что меня облили водой? – Нет. Ты и правда не понимаешь? – Он покачал головой, явно веселясь. Похлопал по морщинистой ноге слонихи. – Это Мама Бо. Мать, бабка и прабабка слонов из Белого Коноверина, которые с нами настолько же долго, как и сам Агар. Летописи гласят, что слоны сражались бок о бок с нами в войнах против Нежеланных, причем их род не прерывался веками. Проклятие, мы за это время успели сменить с десяток династий, даже Кровь Агара владеет княжеством не более тысячи лет. Но родовые древа княжеских слонов длиннее, чем у всех здешних аристократов вместе взятых. Ты стоишь перед живой легендой, наследницей сотен поколений и надеждой для сотен следующих. Полагаешь, что всякий может вот так войти и… – Быть облитым водой? Он посмотрел на Деану мертвым взглядом: – Собственно, зачем я это тебе говорю? Это словно… проклятие, это невозможно перевести, не утратив большей части смысла. Словно сыпать соль в море, если понимаешь, о чем я. Она чуть склонила голову: – Понимаю. И не переживай, я знаю, какая это честь. – Деана похлопала серо-розовый бок. – Она чудесная. Большая, красивая, сильная. В горах мы называем таких оноус, и этого я тоже не сумею перевести. Мы так говорим при виде песчаной бури, движущейся над землей, мощной и спирающей в груди дыхание. Или о ком-то, кто исполнил особенно сложный, почти невозможный удар. А она именно такая: почти невозможная, мощная и прекрасная. Оноус. Его взгляд смягчился. – Ну вот. Может, для тебя и не все потеряно. Слониха тряхнула головой, засопела, булькнула и громко выпустила газы. Деана задержала дыхание, но даже сквозь экхаар почувствовала, как щиплет ей глаза. Обменялась взглядом с отравителем, и они – все еще стиснув губы – вышли наружу. – Это тоже было оноус? – спросил он, судорожно глотая воздух. – О да. Решительно – оноус. Песчаная буря так не умеет. – Деана едва поборола желание приоткрыть экхаар и вдохнуть поглубже. – Говоришь, их используют на войне? – Все время. Не многие выдержат атаку боевых слонов. – А ты уверен, что их ставят нужным концом к противнику? * * * Этот день был полон оказанной чести. Причем такой, какую ей пришлось оказывать самой, поскольку отравитель что-то пробормотал об обязанностях и быстренько исчез, оставив ее в компании парня, его земляков и огромной слонихи. А Деана имела честь наполнить поилку Мамы Бо, омыть ее бока и задние ноги, загрузить в мешок с десяток куч слоновьего дерьма и поменять солому в половине зала. Старая слониха смотрела на нее – девушка готова была поспорить – с ласковой веселостью и пару раз неожиданно подталкивала ее хоботом, опрокидывая Деану на землю. Самий пояснил, главным образом с помощью жестов, что быть опрокинутым таким слоном – великая честь. Если Деана хорошо поняла, честь состояла в том, что ее опрокидывали, но не втаптывали в пол. До вечера она уже наелась той чести досыта. Но она была странным образом довольна. Целый день она и минутки не задумывалась о князе и о том, что все о ней забыли, а боль мышц обещала благость, которую принесет ей горячая ванна и длинный, глубокий сон. Ну заметила, что взгляды кружащих неподалеку людей стали чуть менее равнодушными, заметила и несколько улыбок, кто-то подал ей щетку на палке, кто-то помог забросить мешок с дерьмом на тележку. Почувствовать себя частью группы было приятно. Когда солнце начало клониться к западу, Маму Бо повели к остальным княжеским слонам. За стойлами находилась гигантская площадка, где в меньших или больших группках стояло примерно сорок животных. Они вошли туда втроем: она, Самий и белая слониха, и Деана была свидетелем самой странной церемонии, какую ей приходилось видеть в жизни. Старая слониха остановилась посредине, а остальное стадо начало к ней подходить и здороваться. Не бестолково, но согласно с ясно видной иерархией. Сперва самки с детьми, потом самцы с Маахиром во главе, и только после молодые обоих родов и любой величины. Словно владычица давала аудиенцию подданным. Мама Бо была настоящей королевой. Когда Деана вернулась в свою комнату, ее уже ждала горячая ванна. А еще ковры, несколько больших и малых шкафов, три внушительных зеркала на стенах, несколько кресел и стол с целой армией мисок и графинов, готовых к бою. И гость. Она захлопнула дверь, выталкивая Самия наружу. Проверила те шкафы, в которых мог кто-то прятаться, старательно прикрыла ставни и зажгла несколько ламп. Все это время Лавенерес сидел за столом с лицом, спрятанным в ладонях, и молчал. Вздрогнул, только когда она встала над ним. – У меня для тебя подарок, – сказал он тихо, указав на лежащую перед ним безделушку. Деана взяла ее: небольшой, украшенный рубинами медальон в форме пламени. – Красивый, – пробормотала она, кладя украшение на стол. – Ты всегда просишь прощения драгоценностями? – Это не драгоценность, но ключ. Если ты покажешь его кому-нибудь во дворце, тебе укажут дорогу к моим комнатам. Днем и ночью. Она промолчала, полагая, что упоминание ночи не скрывало в себе никаких намеков. – Всего у нескольких людей есть такие, – прошептал он. – Великий Кохир, Сухи, командир стражи. Я доверяю тебе. Это простое признание заставило сжаться ее сердце, а потому она только иронически фыркнула и сменила тему. – Это твоя заслуга? – обронила она, стягивая тальхеры и вешая их на спинку. Не дождавшись ответа, уточнила: – Все эти вещи. Он впервые поднял голову и неуверенно улыбнулся. Она вздрогнула. – Ну-ну, ты выглядишь как тот, кто едва закончил неехас, – быстро добавила Деана, чтобы скрыть впечатление, которое произвело на нее его лицо: худое, с кругами под глазами и восковой кожей. – А что это такое? Голос его тоже звучал нелучшим образом. – Пост, являющийся искуплением за небольшой грех. Чаще всего длится месяц. За это время искупающий получает раз в день краюху хлеба, а каждую вторую ночь проводит в молитве и бдении. Слабая улыбка сделалась несколько мечтательной: – Это значит, каждую вторую ночь можно высыпаться? Она скривилась раздраженно: – Дурень. Несколько минут у нее заняло отыскать небольшой кувшинчик, от которого шел интенсивный горький запах с ноткой ванили. Деана налила в бокал – анвайя наполнила его глубокой коричневой жидкостью – и сунула посудину князю в руки: – Выпей, говорят, такое взбодряет. Он обнял бокал подрагивающими пальцами. Улыбнулся: – Впервые пью анвайю из хрусталя для вина. Обычно мне подают ее в фарфоре. – Пей. Представь себе, что мы снова в пустыне и что нет другой посуды. Улыбка его погасла. – Я бы порой хотел… правда хотел бы… вернуться в пустыню. – Лавенерес смочил губы, скривился. – Пью ее вот уже несколько дней непрерывно. Больше не действует. А ты? Не желаешь? Перед ее глазами возникли стаи птиц и люди в широких шляпах: – Нет. Не хочется. Я спрашивала, твоя ли это заслуга. Ковер и все прочее. Он покачал головой: – Ничего об этом не знаю. Но в полдень я слышал, будто ты пошла к Маме Бо. Для одних это почти святотатство, для других подтверждение, что ты избрана. Похоже, Овийя принадлежит ко вторым. Хотя я и не жду, что она когда-нибудь в том признается. Деана уселась напротив мужчины, потянулась за миской с рисом и фруктами. Здешний рис был другим, чем тот, что иссарам покупали у купцов с Юга: белый и чистый, без чешуек и твердых зерен. Ей немного не хватало того, из дома. Она сняла экхаар и принялась есть. – Она неплохая женщина. Ты ведь именно это хотел сказать, верно? – Да. Она неплохая. Она… немного как Мама Бо. Любит знать, где и на каком месте находится всякий. Иерархия, место, важность. Она – главная в Доме Женщин, а потому все женщины находятся под ее командованием… Ну, может, кроме Варалы и теперь – тебя. – Варала? Та, которая сегодня меня навещала? Он вздрогнул, словно пойманный врасплох. Нахмурился: – Этого я не знал. Самая важная женщина во дворце лично проведала тебя. – Он покрутил головой, словно осматриваясь. – Я не заметил какой-то труп? Она фыркнула, игнорируя шутку: