Ворота она застала приглашающе приоткрытыми. Деана была одна. Уже месяц она обменивалась с Самием словами, ее суанари, может, и не стал хорош, но она уже могла договориться со служанками, а потому решила, что как-то да справится. Весь этот месяц Самий, порой Сухи, а иногда и оба брали ее в город. Сперва Деану настигли ошеломление, растерянность, восхищение… первые дни она не знала, как с этим справляться. А эти два негодника показывали ей Белый Коноверин с такими лицами, словно все вокруг принадлежало им. Порт с сотнями кораблей со всего мира, Канал Змеи длиной в три мили, соединяющий озеро Ксес с морем, портовый район, где можно повстречать любую нацию, торгующую с Дальним Югом. Увидела Деана базары, что выглядели как поля битв, с воплями, криками и расхваливанием товаров, и кварталы торговцев шелком, специями, слоновой костью, фарфором и драгоценными камнями. Но потом она выработала иммунитет к прелестям города. Богатство, которое в меньшем количестве ошеломляло бы и бросало на колени, выказываемое таким-то образом, изрядно утрачивало силу воздействия. Она привыкла. За месяц Деана слегка поправилась, восстановила силы и привыкла, что раз в три-четыре дня у нее бывает гость. Лавенерес порой появлялся вечером, порой – поздней ночью, она же позволяла ему оставаться до утра, а иной раз вежливо выпроваживала. Если он оставался – разговаривали. О проблемах с великими родами, торгующими шелком, о делегации приморских городов, лежащих к западу от Империи, что просили об особенных привилегиях для своих кораблей, о попытках облегчить законы, втаптывающие головы рабов в грязь, и о том, кто и зачем выступает против таких попыток. Собственно, говорил он, а она слушала, лишь время от времени задавая какой-то вопрос. Не пыталась ему советовать или влиять на его решения, и он, пожалуй, был ей за это благодарен. И никогда уже не вспоминал, что он не князь. На свое счастье, поскольку она слишком не любила врунов. Ей никто не рассказывал об успехах укрепления власти Лавенереса, но это было заметно на улицах. Люди улыбались, разговаривали свободно, а по мере того, как Деана осваивалась с языком, она понимала все больше. Комментировали цены на специи, фрукты, овощи и мясо. Новые поставки шелка или то, что чья-то жена была поймана на измене, у кого-то украли кольцо, после свадьбы дочки половина гостей заболела… Сухи, который при вылазках в город одевался просто – хотя все равно часто даже это не помогало и его узнавали, – казался доволен тем, что слышал на улицах. Ничего не говорил, но то, как он порой улыбался, кидая горсть медяков нищему, или когда попивал разведенное вино на террасе винной лавки, выдавало, что он нынче поспокойней, чем месяц назад. Деана тоже заметила, что на улицах стало меньше солдат в желтых, зеленых и бурых одеждах, а раз она даже видела, как все три цвета братались друг с другом за одним кувшином. Кровь Владыки Огня утвердилась на троне, а Белый Коноверин вздохнул спокойней. Но Деане было сложно двигаться по городу в обществе погонщика слонов, отравителя или нескольких воинов из Рода Соловья так, чтобы не обращать на себя внимание. С тем же успехом могла бы она нанять герольда, который шел бы впереди и вопил: «Идет дикая воительница, спасшая жизнь князя!» – ожидая дождя шелковых платков, брошенных под ноги, и десятка рук, что пытались до нее дотронуться. Сперва это было даже забавно, потом начало ее нервировать. Потому сегодня она вышла без сопровождения и теперь стояла перед гигантскими воротами, украшенными бронзовыми, покрытыми патиной барельефами, что изображали, как описал ей Сухи, Агара, побеждающего Девять Демонов Пламени, поглощающего и сковывающего их силу, чтобы огонь служил людям, а не жег и не уничтожал все вокруг. В одиночку воительница в темной одежде, подпоясанная черным поясом, не должна бы пробудить никакого интереса, иссарам в Коноверине не были чем-то особенным: во время походов в город Деана уже встречала своих земляков, чаще всего из племен, что обитают на западе Анааров. Тогда ее черные пояса были для нее лучшей защитой, чем присутствие отравителя и стражников. Ни один иссарам не подойдет первым к паломнику, если тот сам не подаст знаков, что хочет поговорить. Она еще раз взглянула на ворота. Позеленевшая бронза в девяти рельефах. Девять смертей, причиненных девяти сотканным из дыма бестиям гордым воином в короне огня на голове. Только в короне. Сухи предупредил ее, что рассказ о том, как в начале времен Агар Красный победил и уничтожил демонов огня, тут воспринимается очень серьезно, а потому лучше не делать никаких презрительных жестов. Два года назад несколько пьяных моряков из дальних стран были казнены на месте Соловьями за такой поступок. Так-то, не расскажи он ей, она бы и не обратила внимания на изображения, сейчас же отметила разве что, что автор то и дело старался подчеркнуть мужественность Агара. Деана поднялась по лестнице. В здании она вошла в длинную прихожую с дверьми справа и слева. Везде горели лампы и кружили люди, но, казалось, все ее игнорировали. Один, самое большее пара взглядов – и возвращались к своим делам. Такое приятно отличалось от замешательства, какое она то и дело вызывала, но, с другой стороны, ей был нужен кто-то, кто выдаст ей несколько книг. В частности, тех, что рассказывают о родственных иссарам беглецах, которые после объявления Закона Харуды избрали изгнание. Как у Песенницы Памяти, у нее была обязанность собирать все известия о своих побратимах, пусть даже и тех, кто отбросил слова Избранника. Она зашагала вперед. Ее удивило, что над дверьми расположены надписи знаками, что выглядели как те, которыми иссарам записывали свои родовые древа. Некоторые она могла даже прочесть. «Книги лета», «Морские повествования», «История…» – этих знаков она не узнала, – «Дерево и цветы», «Меч во… рту»? Похоже, что даже знание древних пиктограмм не слишком-то ей пригождалось. Кто-то встал у нее на пути. Деана сделала шаг влево, чтобы обойти, передвинулся и он, сделала шаг вправо – он тоже; она опустила взгляд. Перед ней стояло пять футов и два дюйма вежливости. Вежливая улыбка, сложенные в вежливом жесте ладони, глаза с вежливым вопросом, таящимся на дне. Мужчина. На глаз – лет тридцать, белые одежды, голова и лицо гладко выбриты. – Я мешаю? – спросила она на суанари. – Нет, Ищущая, – ответил он вежливо на безукоризненном к’иссари. – Если твоя дорога известна, то прости негодному и не обижайся, – добавил он, отступая в сторону. Проклятие, она не ждала подобных слов так далеко от гор. Извинения Паломника. Если возникала потребность зацепить странника во время паломничества, то лучше начать с извинений. – Ты хорошо говоришь на моем языке, незнакомец. – Это заслуга долгого обучения, Ищущая. – Он казался смешавшимся и довольным одновременно. – Тебе нужна помощь? Мужчина смутился еще сильнее: – Прости за смелость. Твои земляки редко посещают стены библиотеки, а еще реже появляется тот, кто, как полагаю, распознает знаки конетх. – Конетх? – Да. Эта письменность некогда была распространена на всем юге континента, до Анаар и гор Вопля. Одна из древнейших письменностей мира. Мне казалось… Прости за смелость, Ищущая, но мне казалось, что ты читаешь надписи над залами. Деана невольно улыбнулась. Узнала этот голод, происходящий из неуспокоенного интереса. Даже среди иссарам искусство чтения знаков было слабо распространенным. Только Песенники Памяти и Знающие еще учили их, остальные пользовались алфавитом, принятым от геверийцев и других народов пустыни. – Я знаю его немного, в версии моего народа, – указала на ближайшие двери. – «Истории равнин», если я не ошибаюсь, а там написано: «Мудрость стали и бронзы». – Да! – Он обрадовался, словно ребенок. – Да, все именно так! Ты первая на моей памяти из народа иссарам, которая может это прочесть. Это превосходно. Чудесно. У нас есть книги… повествования для перевода, но версия, записанная на вашем языке, настолько сложная… Авелонея будет в восторге… просияет от радости… Вот увидишь. Пойдем же, пойдем. Он протянул руку и схватил ее за плечо. В ней проснулась он’иссарам. Поймала его за запястье, выкрутила до упора и слегка потянула вверх. Поскольку мужчина был ниже на полголовы, она легко поставила его на цыпочки. – Незнакомец, – промурлыкала Деана. – Ты прервал мое паломничество, что я тебе прощаю, поскольку ты знаешь обычаи. Ты не назвал своего имени, что недопустимо, но я прощаю тебе и это, поскольку приятно поболтать на родном языке, пусть даже и с варваром. Но теперь ты дотронулся до меня без позволения. Мне что, отрубить тебе руку, чтобы ты всегда помнил о правильном поведении? Он запнулся, раз-другой попытался открыть рот и вперил полный мольбы взгляд во что-то позади нее. – Если это только не сам князь с отрядом Соловьев, не рассчитывай на спасение, – развеяла она его надежды. – Хм… Если ты намереваешься отрубить ему руку или что-то другое, то лучше выйти наружу. Кровь из обрубка запятнает весь коридор, – услышала Деана женский голос. Должно быть, мужчина в белом знал меекх, потому что внезапно побледнел и издал совершенно мышиный писк. Деана чуть встряхнула его: так, что он даже затанцевал на кончиках пальцев. – Ты знаешь язык и чуть-чуть – обычаи, незнакомец, – продолжила она, – но ты забываешь, что иссарам всегда носит Законы Харуды в себе. Мужчина не из рода может дотронуться до женщины, лишь когда та даст на это согласие. Если он сделает это без позволения – лучше бы ему хорошенько владеть оружием. Я отнесу твою… неосторожность на счет возбуждения. Но только раз. Хорошо? Он истово закивал. Она отпустила его и обернулась, встав перед смуглой женщиной в белых одеждах, обшитых золотой бахромой. Перед высокой женщиной. Деана тоже не была низкой, но все равно пришлось чуть задирать голову, чтобы взглянуть ей в лицо. Темные глаза изучали ее внимательно и бесстрашно. И это спокойствие было интересным. – Откуда ты знаешь, что мне известен язык Империи? – спросила Деана. – В городе есть немного иссарам, носящих тальхеры в черных ножнах и та’хаффду из лучшего княжеского полотна. А еще меньше их захотело бы проведать наши стены. Ты Деана д’Кллеан, воительница, спасшая жизнь князя. Я не ошибаюсь? – А разве не та, которую князь спас благодаря силам Агара? – Говорят разное. Они мерились взглядами. Это всегда непросто для того, кто стоит перед иссарам, носящим на лице повязку, но женщина, похоже, любила вызовы. – Я – Авелонея Длинный Палец. Третья среди слуг Великой Библиотеки. Занимаюсь языками, сказаниями, легендами и мифами народов, что живут к северу от Анааров. Исследую иссарам, меекханцев, все племена, которые те покорили, до самых вессирских горцев. Народы Малых и Больших степей и даже, пусть ты наверняка о них не слышала, таинственных аг’хеери, расу, что лишь отчасти родственна людям. У кого-то другого ее слова прозвучали бы как похвальба. Но в случае этой женщины Деана была готова поспорить, что речь просто об информации. Ни следа высокомерия или гордыни. Так швея могла бы говорить, что она шьет одежды, а кузнец – что кует подковы. – Я – Деана д’Кллеан из д’яхирров, – представилась официально, поскольку женщина несомненно этого ждала. – Ависса, чье паломничество несколько подзатянулось. – Я рада нашей встрече. – Авелонея приложила ладонь к сердцу и слегка поклонилась. – Это честь для меня. Может, хочешь, чтобы мы перешли на язык иссарам? – спросила она легко на родном языке Деаны. В этот момент библиотекарь, похоже, решила, что они должны остаться одни, поскольку взгляд ее темных глаз переместился за спину Деаны, худощавая рука выполнила короткий жест, и раздался топот быстро удаляющихся сандалий. – Ты должна его извинить… – Я уже извинила. Улыбка женщины блеснула, словно драгоценнейшая из жемчужин. – Как понимаю, это очередная капля в чаше легенд об иссарам. Если бы ты ему не простила, он бы уже был мертв, правда? – добавила она гробовым голосом. – Правда. – Деана подняла руки на уровень груди и забалансировала ими, словно чашами весов. – Тут дело в равновесии. Кажется, все пытаются воспринимать меня как прирученную зверушку. Может, если я время от времени стану кого-то калечить, не случится несчастье большее. Люди не должны забывать, кто мы такие на самом деле. Авелонея указала путь. Они пошли вперед, а встречные быстро уступали им дорогу. – А кто вы такие? Кроме того, что вы безжалостные убийцы, не ведающие страха, мастера любого оружия, хотя наши Ученики Меча, наверное, улыбнулись бы, услышав этот титул, а еще – фанатичные последователи своих Законов, готовые убить лучшего друга, если тому не повезет увидеть лицо кого-то из вас? – И сколько ты знаешь таких рассказов? – Много. – А сколько слышала от достойных доверия людей, которые видели нас лично? – Ни одного. – Женщина рассмеялась снова. – Что не значит, будто все они неправдивы. – Нет, но иссарам, которые не сумеют позаботиться о фрагменте своей души, не проживут вне афраагры и нескольких дней. Да и всегда есть другой путь. Только иной раз его сложно выбрать в нужный момент. Куда мы идем? – В залы, посвященные книгам севера. В том числе и твоим соплеменникам. А ты? Что привело сюда тебя? Вопрос несколько сбил Деану с темы: – В Коноверин? – В Библиотеку. – Я Песенница Памяти в моем роду, а потому у меня есть обязанность искать рассказы о наших братьях и кузенах. Которые, как говорят, некогда сюда прибыли. Те, кто не захотел поклониться Законам Харуды. Тихое хихиканье заставило Деану повернуть к ней голову. Авелонея внимательно смотрела на нее: