— Мне кажется, что рассказы Сибиллы о признаках обретают смысл, — Аманда остановилась посреди комнаты, пытаясь оценить, не пропало ли что. Вдруг Мирабелла вскрикнула и изменилась в лице. — Твоя шкатулка, Аманда! Сейф был открыт. И в сейфе, как и прежде, стояла шкатулка с драгоценностями, которую Аманда привезла с собой из Бостона. Только она была раскрыта, и вместо ожерелий на самом ее дне лежало одинокое колечко. Детское колечко с маленьким алым рубином, подаренное матерью, когда та еще была жива. — Боже мой, — Аманда всхлипнула. Она взяла колечко и надела его на мизинец, — мамино колечко мне оставили... — А то, что у тебя забрали целое состояние не расстраивает тебя? — разозлилась Мирабелла. Аманда подняла глаза, погладила колечко по камешку: — Но папа же говорит, что во всем надо искать только хорошее. Глава 16, В которой Доминик рассказывает Мирабелле о прошлом Скоро начнется сезон в Париже и сестры Винсен покинут замок. Доминик де Сен-Савиньон сидел в своем кабинете и смотрел в одну точку. Жизнь покинет замок вместе с ними. Снова его уделом станут холодные стены и холодные взгляды, лишенные человеческого тепла или хотя бы толики участия. Страх и презрение — вот чего он достоин, и это как раз то, что он получит. Как обычно. Страх перед его необузданным характером и презрение. Интересно, Мирабелла тоже станет смотреть на него так, если узнает правду? Он провел руками по лицу, пригладил волосы. Он должен сделать все, чтобы она никогда ничего не узнала. В дверь постучали. Доминик встал и открыл дверь. На пороге, как будто материализовавшаяся из его грез, стояла Мирабелла в белом платье в синюю полоску. Черные волосы уложены в простую прическу, но, как бы служанка ни старалась, они все равно мило пушатся надо лбом. Он отступил, пропуская ее в кабинет. Мирабелла явно нервничала. Она никогда не умела скрывать эмоций, и это Доминику тоже нравилось. Мирабелла не холодная кукла, типа Сибиллы, не прекрасная холодная кукла. Она настоящая — от макушки до кончиков пальцев ног. — Я не знаю, как начать, Ваше Высочество, — проговорила она, расхаживая по кабинету, — но я должна спросить у вас... — глаза ее заметались, а потом она предложила, — давайте выйдем в сад? Он подал ей руку, заинтригованный тем, что она хотела ему сказать. В парке Мирабелла немного успокоилась. — Я на самом деле не знаю, как начать, месье, — Мирабелла посмотрела на него, — но я должна знать. Этот вопрос давно гнетет меня, только не спрашивайте почему... — Что за вопрос, мадам? Черные глаза ее сверкнули, а потом она опустила ресницы, точь в точь, как Аманда, хотя ей давно было уже не семнадцать лет. — Я прошу... расскажите мне о своей жене. Доминик был готов к любому вопросу, кроме этого. — О моей бывшей жене, — поправил он, чтобы собраться с мыслями. Тема Лили была под запретом в замке, и он уже много лет не произносил ее имени в слух. Только про себя. С болью и раскаянием. — Да, о вашей бывшей жене. Лили де Сен-Савиньон. Имя Лили из уст Мирабеллы прозвучало совершенно буднично. В звуке этого имени не было кощунства. Имя — одно из многих, которые носят разные женщины. И его первую жену тоже звали так. Лили. Сердце сжалось скорее по привычке, отдавая болью в голову и грудь. — Что вы хотите знать, мадам? — спросил он, стараясь говорить обычным тоном, но голос получился все равно глухим и тихим. Мирабелла внимательно посмотрела на него. — Я хочу знать все, что вы пожелаете рассказать мне, — ответила она, но глаза ее внимательно изучали его лицо, — если, конечно, боль утраты не настолько сильна, что вам неприятно говорить об этом. Она снова проявила заботу. Было странно, что ей не все равно, что он чувствует. Всем вокруг было все равно. Всегда. Всем, с тех пор, как... Да что там говорить, всегда. Отцу, Себастьяну, Лили... Лили. Он сжал губы. Лили тоже было совершенно все равно, что он чувствует, лишь бы он не мешал ей, не путался под ногами. А со времен трагедии его мачеха, сестра, кузены, дядя и Сибилла полностью отвернулись от него. — Я женился на Лили по любви, — сказал он, пряча глаза, женился потому, что мой отец пожелал этого, но любовь возникла в тот же миг, как я увидел ее. Вы верите в подобное? Мирабелла вздохнула. Странно, что за последние дни ее второй раз спрашивают об этом. — Да, верю. Доминик вскинул на нее глаза, обжигая взглядом. — Я очень сильно любил ее, Мирабелла! — почти прошептал он, — но она в тот же день сообщила мне, что любит другого. Но мы обязаны стать мужем и женой по-настоящему.