– Давайте прекратим играть в вопрос-ответ и начнем делиться информацией, – с нажимом проговорил Лев. – Если собираетесь про него расспрашивать, предупреждаю сразу: за постояльцами не шпионю, никогда не шпионил и не собираюсь. – В глазах Сазонова мелькнул вызов. – Нужны сведения по Мухамбетову? Отправляйтесь к самому Мухамбетову. – Не очень разумное заявление, если учесть, что от вашей откровенности зависит его алиби. – Какое еще алиби? – удивился Сазонов. – Учтите, если он что-то натворил, я не в курсе. Отношения у нас приятельские, но и только. Это мамаше кажется, будто мы неразлейвода, на самом деле всего лишь удобство. Ему удобно останавливаться в одном и том же месте, мне удобно, что не нужно лишний раз ехать на квартиру, чтобы показать новым жильцам, что где стоит. – И снова возвращаемся к первоначальному вопросу: как часто Мухамбетов приезжает в Сочи? – Как вам сказать… – Сазонов наморщил лоб, изображая активную мыслительную деятельность. – Бывает, что подолгу не заглядывает, а случается, и два раза в месяц квартиру занимает. Сейчас, например, он в городе, но вам, вероятно, об этом известно. – О приезде оповещает заранее? – Не всегда. В этот раз заранее не предупреждал. Позвонил утром, по свершившемуся факту, так сказать. Хорошо, что я на постой никого не пустил. – Квартира пустовала? Почему не сдали, в самый-то сезон? Кто еще из постояльцев может приехать в любое время? На какой срок обычно приезжает Мухамбетов? – Гуров задавал один вопрос за другим, не давая Сазонову времени на раздумья, а тот отвечал с некоторой задержкой, точно взвешивал каждое слово. Крячко в разговор почти не встревал, стоял в стороне и лениво наблюдал за копошащимися во дворе курами. Казалось, ему нет никакого дела до происходящего, но ощущение это было обманчивым. На самом деле Стас видел и слышал все: малейшие изменения выражения лица, смена интонации, подергивание века и другие признаки, позволяющие понять, говорит ли человек правду или пытается эту правду скрыть. Гурову Сазонов сообщил следующее: с Мухамбетовым знаком года четыре, через приятеля тот забронировал квартиру в пик сезона, а после первого визита стал ездить постоянно. С какой периодичностью приезжает, так и не сказал, искусно уходя от прямого ответа. Тем не менее подтвердил, что Мухамбетов в городе Сочи частый гость. Чем заполняет досуг в свои приезды, Сазонов не интересовался, но каждый раз, когда появляется в городе, он обязательно хоть раз, но позовет Сазонова на кружку пива или чего-то покрепче. Из всех постоянных клиентов без предупреждения могли приехать только три человека. В их числе и Мухамбетов. Такую привилегию они заработали благодаря своей щедрости – цену за квартиру автоматически повышали вдвое против той, что ставил Сазонов. Причем как в разгар сезона, так и в «мертвые» осенне-зимние месяцы. Сазонову такое положение вещей было выгодно. Если в квартире кто-то жил, он быстро находил тем альтернативное жилье, перевозил их багаж и вносил оплату из тех денег, которые получил ранее. В его же квартиру въезжал клиент, который платил вдвое против рыночной цены. Когда снова зашла речь про алиби, Сазонов как бы нехотя признался, что ведет что-то подобное бухгалтерскому учету, где фиксирует сроки пребывания постояльцев. Сразу не сказал, потому что бизнес его налогами не облагается и платить в государственную казну он не собирается. Но подтвердить, какого числа приехал и какого уехал Мухамбетов, может. Правда, тетрадь не покажет и имена остальных клиентов раскрывать не будет. В результате получался замкнутый круг: Гуров не говорил, какие именно числа его интересуют, а Сазонов отказывался предъявлять тетрадь с записями. В конце концов, Лев пошел на уступки, разрешив Сазонову продублировать записи, касающиеся Мухамбетова, зачеркнув все, что к нему не относится. Сазонов пообещал выслать фотоснимки интересующих полковника страниц, на чем беседу и закончили. От Сазонова поехали к дому Мухамбетова. Стрелки часов перешагнули отметку двадцать ноль-ноль. Вечер в самом разгаре, самое удобное время, чтобы производить поквартирный опрос. По дороге обсуждали впечатление от рассказа Сазонова. Оба пришли к мнению, что набрехал тот с три короба. Гуров был уверен, что страницы, которые тот собирается предъявить, сначала будут основательно подкорректированы. Связаться с Мухамбетовым по телефону и выяснить, какие конкретно даты интересуют полицию, дело пяти минут. Крячко начал было возмущаться, почему Гуров дал тому время, чтобы подчистить записи, почему не заставил отдать тетрадь сразу. Лев даже отвечать на выпад не стал, и так понятно, что законных оснований для этого нет. Не обязан Сазонов им тетрадь отдавать. Разве что в суд его повесткой вызовут, а до этого еще ох как далеко. Стас поворчал-поворчал и успокоился. Легко перевел тему, начав придумывать, как быстрее справиться с квартирным обходом. – Эх, нам бы участкового в помощники взять. Он показывает, где любопытные бабуси живут, мы их живенько на беседу, и через полчаса вся подноготная на Мухамбетова у нас в кармане, – размечтался Крячко. – И тогда мы идем к Мухамбетову, надеваем на него наручники и везем в Череповец. – Участкового дожидаться долго, а у нас время поджимает. Если повезет, и без его помощи нужного человека найдем. – На опрос соседей Гуров тоже возлагал немалые надежды. – Хозяев квартир, которые сдаются внаем, постоянные жильцы не жалуют, так что с радостью выдадут все их секреты. Ну а не повезет, ты хоть десяток участковых пригони, а толку не будет. – Генералу звонить собираешься? – После опроса решим, – подумав, ответил Лев. – Очень надеюсь, что сказать нам будет что. С какого подъезда начнем? – Давай я возьму на себя два первых подъезда, ты – два последних. Встречаемся в пятом, там делимся поэтажно. – Встречное предложение: начинаем с пятого, а этажи делим так: я сверху, ты снизу. Встречаемся, обмениваемся информацией, а дальше – по обстоятельствам. – Да мы забодаемся так ходить, – воспротивился Крячко. – Я за свой вариант. Крайние по-быстрому пробежим, основные силы на мухамбетовский подъезд останутся. Зато мы будем точно знать, что никого не пропустили. Не упрямься, Лева, так быстрее получится. Спорить Лев не стал. В конце концов, не такой уж это принципиальный вопрос, чтобы время на него тратить. Такси, на котором напарники добирались до дома Мухамбетова, въехало во двор. Расплатившись, Гуров вышел вслед за Крячко, махнул рукой и направился к первому подъезду. – Эй, Лева, у меня клюет! – вдогонку ему крикнул Крячко. – Видишь, как все чудесно складывается! Гуров оглянулся. Возле последнего подъезда сидела пожилая, но, судя по виду, энергичная женщина в камуфляжном костюме и с сигаретой, прилипшей к нижней губе. Он улыбнулся: «На баб Крячко всегда везло. Как знать, может, повезет и на этот раз?» – и скрылся за подъездной дверью. А Крячко чуть ли не бегом помчался к женщине в камуфляже. Он уже представлял себе, как уделает Гурова, собрав компромат на Мухамбетова с первого же жильца. Женщина наблюдала за его приближением с плохо скрываемым неодобрением. Не успели они поравняться, как она заголосила на весь двор: – И чего это мы тут разбегались? Стадионов мало? Ишь чего удумал, пылищу во дворе поднимать! Он набегается, а нам тут этой пылюкой дыши? Знаешь что, бегун, заворачивай ласты и чеши с нашего двора, пока я Монькиных собак на тебя не натравила! Крячко как в стену врезался. Затормозил в трех шагах от горланящей женщины и застыл. Такого приема он не ожидал. – Вот те на! Дружелюбный приемчик! – вырвалось у него. – Что же вы, мамаша, на людей бросаетесь? – Это ты людь, что ли? Носишься по двору, точно подорванный, – продолжала горланить женщина. – И в мамаши ты меня не записывай. Я, может, одного с тобой года буду. Да и сынков таких мне даром не надо. – Это хорошо, что не надо, – решил подыграть ей Стас, вспомнив, зачем он здесь. – За пыль простите, не подумал. К вам торопился, боялся упустить, вот скорость и прибавил. – То-то и видно, что не подумал, – тут же смягчилась женщина. – Чего бежал-то? – Да как не бежать? Вижу, женщина сидит. Сразу видно, что умная и наблюдательная, а мне позарез наблюдательная женщина нужна. – Не старовата я для твоих заявлений? – жеманно пожав плечами, проговорила она. – Старовата? Вы смеетесь надо мной? С вашей внешностью вы Мадонне фору в десять очков дадите. – Крячко мигом сообразил, как умаслить даму в камуфляже. – Где Мадонна, а где вы! Деловую женщину издалека видно, уж вы мне поверьте. – Ладно, ладно, считай, галочку заработал, – добродушно рассмеялась женщина. – Давай по существу. Чего бежал-то? – Вот это уже разговор, – кивнул Стас и сразу перешел на деловой тон: – Дело у меня к вам есть, государственной важности. – Так-таки и государственной? – Кроме шуток. Вас как звать-величать? – присев рядом на скамейку, спросил он. – Я Станислав Крячко, можно просто Стас. – Ну а я Анастасия Петровна, – в тон ему представилась женщина. – Можно просто Петрович. – Петрович? – Что, не нравится? Не смущайся, меня здесь все так кличут. Я ведь почти полвека в армии прослужила, так что к мужским прозвищам привычная. – Она снова улыбнулась и добавила: – Ладно, не хочешь Петровичем звать, называй тетка Тася. На это прозвище я тоже отзываюсь. – Анастасия как-то приятнее, – заметил Крячко и перешел к делу: – Скажите, Анастасия, с жильцами из сорок девятой квартиры приходилось общаться? – Это с постояльцами Сазона, что ли? Да чего с ними общаться? Сегодня один, завтра другой. Ни сплетен от них не дождешься, ни помощи. – Так они вроде не по одному разу на курорт приезжают. Один вон чуть ли не каждый месяц катается. И в финансовом плане не жадный, и в помощи, говорят, не откажет, если до дела дойдет. – Ты, Стасик, прям сказки рассказываешь. Где это ты такого жильца видел? Тетка Тася перебросила руки с колен на спинку скамейки. Поза получилась странная и смешная, но Крячко улыбку сдержал. Нехорошо это – женщину осмеивать, тем более когда хочешь из нее сведения выудить. – Руслан Мухамбетов, про него так говорят. С ним вы должны были пересекаться. Он чуть ли не каждый месяц у Сазонова гостит. – Нет, Стасик, не по адресу ты обратился, – заявила тетка Тася. – Сазоновских постояльцев я на дух не переношу, ни с одним из них дел не имела и начинать не собираюсь. – И Мухамбетова не знаете? – повторил вопрос Крячко. Надежда его таяла на глазах. – И его в том числе, – вздохнула тетка Тася. – Было бы чего, непременно рассказала. Знать бы заранее, что тебе помощь моя потребуется, я бы намеренно за его квартирой последила. Жизнь-то у нас, у курортных, скучная. За любые сплетни хватаемся, но про Мухамбетова твоего я ни разу разговора не слышала. – Жаль. Очень жаль, что вы не ведете счет квартирантам Сазонова. – А ты к Моньке сходи, – посоветовала тетка Тася. – Монька собак трижды в день выгуливает. Если кто про твоего Мухамбетова и знает, так это она. – В какой квартире она живет? – уточнил Крячко. – Подъезд видишь? – Тетка Тася ткнула куда-то в сторону. – Тот, что крайний – Монькин. Она там вроде как старшая по подъезду. К ней иди, не ошибешься. Крячко проследил взглядом за указательным пальцем. Подъезд, на который указывала тетка Тася, при дележе достался Гурову. «Да, не судьба тебе, Стас, в этом деле первым быть», – с досадой подумал он. – Квартира ее хоть не на первом этаже? – Как раз на первом, – кивнула тетка Тася. – Удобно ей так. Собак у нее целая свора, выгуливать их по часу нужно, а она не загоняется. Вытолкает их в подъезд, усядется у окна и глазеет, а чтобы псины ее далеко не разбегались, время от времени из окна покрикивает. Они голос слышат и бегут к окну, награду ждут. А какого лешего, спрашивается, вам награду подавай только за то, что вы хозяйский голос от пришлых отличаете? Балует своих псин Монька, вот что я тебе скажу, Стасик. Балует безбожно. – И что, никто не жалуется? – поинтересовался Крячко. Уходить от тетки Таси, как только стало понятно, что пользы от ее болтовни не будет, ему показалось неловко. – На что жаловаться? – не поняла она. – Собаки бегают сами по себе, без поводка. Еще наверняка и без намордников. – Да ты их видел? Это же смех, а не собаки, – рассмеялась тетка Тася. – Вот сходишь, сам все поймешь. – Туда уже мой напарник пошел. А мне другой источник информации искать придется. С Монькой он сам справится. – Да, не повезло тебе, Стасик, – поддела тетка Тася. – Зря только пылюку поднимал. Да ты не горюй, я, как та Баба-яга, сперва накормлю-напою, в баньке попарю, а уж потом три шкуры спущу. Пиши адресок, там тебе столько про Сазонова расскажут, слушать утомишься. – Секретный адресок? – пошутил Стас. – Секретнее не бывает. Пока твой приятель ноги бьет, по подъезду шатаясь, ты будешь в тепле сидеть, мед на сдобную булку намазывать и сплетнями обрастать. – И откуда же такое счастье мне привалит? – Баба у Сазона была, года четыре уж как разбежались. Сперва все чик-пак у них шло, она о свадьбе мечтала, планы строила, а Сазон вдруг хвостом вильнул и с крючка сорвался. Некрасивая там история вышла. Сама не в курсе всех подробностей, да только баба его, когда манатки в машину грузила, на весь двор орала, что найдет способ отомстить Сазону. – Четыре года – долгий срок, – протянул Крячко. – Для кого долгий, а для нее – что для тебя одна неделя. По секрету тебе говорю: ходит она сюда как на работу. Раза три в неделю ее рыжие кудри во дворе мелькают. В дом не заходит, садится возле старой березы, газеткой прикроется и делает вид, что чтением увлечена, а сама все на подъезд зыркает. А потом в книжечку все записывает. И аппаратиком щелкает. – Каким аппаратиком? – не понял Стас.