– Ну и чего раскисли, опера? – спросил наконец Орлов. – Что, впервые не удалось «по горячим следам» раскрыть дело? – Какая разница, впервые или нет, – проворчал Гуров. – У нас два смертельных случая, а преступник где-то ходит и наслаждается жизнью. – Ладно, давай продуктивно, – отмахнулся Орлов. – Если отставить в сторону эмоции, что еще конкретно можно сделать в этом направлении? – Можно, например, еще ждать, когда поступит информация о похожем совершенном преступлении, – хмыкнул Крячко. – Перестань, Стас! – скривился Лев. – Ну что ты, в самом деле! – Да я ничего, – улыбнулся Крячко. – Просто не люблю, когда ты такой. Слушайте, ребята, а где мы еще что-то упустили? Мы оценили все характерные особенности, раскинули сети по всей территории Москвы и ближайших пригородов. Наши ориентировки работают и дают результат. Правда, не того, кого нужно, но мы же выуживаем похожих парней, которые занимаются примерно тем же, но без особого криминала. – Вот такое оживление мне нравится, – ухмыльнулся Орлов. – Не знаю, поможет вам или нет. Я вчера разговаривал с одним психологом, специализирующимся по подростковой и юношеской психологии. Он считает, что юноши, испытывающие тягу к женщинам старше себя, даже те молодые люди, которые женятся на женщинах намного старше себя, делают это под воздействием того влияния, которое на них в детстве оказывали матери. – Знаю, – кивнул Гуров. – Консультировались мы со Станиславом. Неосознанно ищут себе не столько жену, сколько маму. Детство, в котором их перелюбили матери и в котором им не хватало отцовского влияния. Только мне кажется, здесь мы имеем перед собой чистый расчет. Парень прекрасно знает, что есть довольно многочисленная категория женщин, которых тянет к мужчинам моложе себя. Не буду сейчас вдаваться в психологические причины такой тяги. Но этот «Казанова» прекрасно осведомлен, он выискивает именно таких женщин и старается им понравиться. А потом дама влюбляется в нежного и пылкого парня, который, видимо, имеет хорошо подвешенный язык и знает, какие комплименты говорить дамам. – Думаешь, существуют какие-то внешние признаки, позволяющие отличать этих женщин? – удивился Орлов. – Нет, Петр, я так не думаю. Очевидно, он просто высматривает дам у банкоматов или наводит справки у своего подельника, являющегося хорошим компьютерщиком, и тот в базе банка может определить женщин, карты которых регулярно пополняются приличными суммами денег. Смотри, пенсия зачисляется в одно и то же время, зарплата приходит на зарплатные карты в одно и то же время, да и отличить зарплатную карту от других видов карт для сотрудника банка несложно. Они вычисляют женщин с богатыми мужьями или с высокими доходами от предпринимательской деятельности. По различным договорам деньги ведь могут поступать на карту в разное время. – Ну и? – спросил Орлов. – Он далеко не «маменькин сыночек», – вместо Гурова ответил Крячко. – Это расчетливый подонок, который в какой-то момент понял, кого и как можно обирать. Толчок какой-то у него был, было что-то, что навело его на мысль зарабатывать таким образом. Так сказать, приятное с полезным. – Значит, Липатов не подходит на эту роль? Случайное совпадение? – Ничего криминального, кроме случая с Захаровой, – качнул головой Лев. – Случайная попытка взять деньги – так обстоятельства у него сложились. Больше он ничего подобного не делал, по крайней мере, у Анастасии Вартанян не пытался что-то украсть. И другие пострадавшие его не опознали. И рисунок у него на руке не был змеем, кусающим себя за хвост. В период его «дружбы» с Захаровой на руке был изображен стилизованный скрипичный ключ в огне. Ухлестывал парень в тот момент за студенткой консерватории. Мы это проверили. – Выходит, просто мошенник? – уточнил Орлов. – Я бы даже не стал его так называть. Кроме Захаровой и Вартанян у него за это время была только одна такая любовница, которая баловала его, давала деньги, пополняла счет на телефоне. Там тоже никакого криминала, мы проверяли. Глава 8 Алексей Золотарев был горд, что его взяли в компанию, что с ним дружат и считают за равного. Серега Бобров, конечно, давний приятель, а вот Костыль – дело другое. Он появился у них на районе недавно. Уверенный, циничный, способный дать отпор любому. Леха Золотарев впервые понял, что к судимым можно относиться с уважением. Димка Коростылев, он же Костыль, был человеком справедливым и считал, что к людям надо относиться так же, как они относятся к тебе. На этом якобы строятся и все блатные «понятия». Сколько раз Леха чувствовал это сладкое замирание сердца, когда Костыль самолично клал ему руку на плечо и говорил: – Ты, Леха, главное не ссы! Главное в том, что на тебя «не по делу» никто наехать не может! Виноват – отвечай, за «базар» отвечай, а если ты «не при делах», то отвечать будет тот, кто наехал. Тут тебя любой пахан или смотрящий всегда поддержит. Потому что уголовный мир справедливый, а этот, ментовский, – самый подлючий. – Ментовской – это как? – удивлялся Золотарев. – Ну, неважно. Так говорится. Раньше менты были, теперь полиция, а «понятия», они все равно остаются. И Леха понял, что дружба с Костылем – это дело полезное. Как-то и уважение сверстников сразу появилось, и уверенности в походке добавилось, и плечи сами по себе развернулись. Лехе было приятно, что он в друзьях с Костылем, что его уважают и принимают как равного. Ну, почти. Ведь совета спрашивают. И про ту женщину, на которую Костыль показал, тоже с ним советовались. – Не, она тебе нравится? – настаивал Костыль, по-свойски толкая Леху кулаком в бок. – Вообще-то да, – смущенно опускал голову Золотарев, чувствуя, как снова накатывает возбуждение от мысли, что они займутся с этой взрослой женщиной сексом. – Ну и классно! Ты, главное, просеки за ней, в какое время домой с работы идет, в каком доме живет. А когда «оседлаешь», мы, типа, подвалим к ней… туда-сюда… базар-вокзал! Напросимся домой чайку попить. Она увидит, что пацаны клевые, особенно ты у нас симпатяга, на тебя она точно клюнет. Ну а потом уже дело техники: как начнем ее лапать, она заведется и даст нам. Ты, Леха, такого еще не испытывал. Зрелая тетка – это супер! Это не соплячка, которая ничего еще не умеет. – А это… Костыль… – Золотарев набрался смелости и все же задал мучивший его вопрос: – А если тетка не даст нам? Ну, не захочет, вырываться будет? – Секи сюда, Леха! – уверенным тоном стал объяснять Костыль. – Она, по ходу, не замужем, и ей за счастье три самца сразу. Я те зуб даю, что за счастье! Во-вторых, я-то уж знаю, как бабу возбудить. Это девка артачиться будет, а эта уже не девка, этой терять нечего, только удовольствие получать! А потом… ты сам прикинь! Ей какие понты шум поднимать? Ее же обвинят, ей же позор. С тремя пацанами связалась, доказывай, что мы первые начали приставать. А мы скажем, она сама нас звала и денег предлагала. Кто поверит? Зуб даю, что в тряпочку заткнется и будет терпеть, пока мы свое не сделаем. Еще и спасибо скажет. Золотарев так этими разговорами и объяснениями себя довел, что мысленно уже свыкся с мыслью, что та женщина, которую они приглядели на улице, просто спит и видит, чтобы потрахаться с молодыми парнями вдвое моложе себя. А тут еще Бобер намекнул, что Костыль такими делами занимается часто и еще ни одна шум не поднимала. Леха поверил. Уж больно ему хотелось стать настоящим мужчиной, не стыдиться того, что у него пару раз было с ровесницами, но он толком ничего и не смог сделать. Стыд страшный, а тут сразу такой подвиг, да еще с опытной женщиной. Голова у Лехи от таких мыслей шла кругом и переставала соображать. Это произошло в пятницу, когда Нина Владимировна задержалась на работе дольше обычного. Для одинокой женщины это вообще в порядке вещей – отдавать себя чему угодно: работе, хобби, подругам. Лишь бы не торчать в пустой квартире в полной тишине или со звуками осточертевшего телевизора. Но вот уже три месяца, как Нина Владимировна стала на своем предприятии заниматься продвижением продукции через социальные сети. Раньше были только постоянные покупатели, долгосрочные договора. Но небольшое производственное предприятие могло изготавливать из металла много различных изделий и деталей, на которые есть спрос. Изучением этого спроса и его формированием директор поручил заниматься Нине Владимировне. Что-то сдвинулось в мозгу закоренелого «технаря» и производственника после серии тренингов, которые он посещал этой весной. Нина вспомнила, что дома нет хлеба, что она второй день забывает купить себе кашу в хлопьях мгновенной заварки. Но в магазине набрала зелени, свежих груш, потом зашла в отдел хозяйственных принадлежностей, где ей попались на глаза очень симпатичные прихватки и кухонные полотенца. Настроение было приподнятое. То ли оттого, что увлекала новая работа, то ли пятница радовала. Нина Белогорова любила работать, но когда тебе уже пошел пятый десяток, то нет-нет да и задумаешься об отдыхе, ведь не девочка уже. Не девочка, думала о себе Нина, идя не спеша домой с тяжелым пакетом. Она почему-то вспомнила своего бывшего мужа, с которым рассталась семь лет назад. Да и был ли он мужем? Так, мужиком в доме пахло – вот и вся польза от него. И расстались легко: ни горя она не ощущала, ни опустошенности. Даже какое-то облегчение было. А потом одиночество, одиночество, от которого женщина бежала на работу. Нельзя сказать, что на нее мужчины не обращали внимания, но что это были за мужчины? Чем-то каждый из них неуловимо напоминал ее бывшего мужа. Было что-то в них похожее, чувствовалось, что через неделю или две в доме снова будет присутствовать только запах мужчины. – Давайте я вам помогу? – неожиданно раздался рядом молодой голос, и Нина удивленно повернула голову. Парень лет двадцати с наивными светлыми глазами смотрел на нее странно, с каким-то теплом, что-то светилось в его глазах такое, что заставило ее улыбнуться. А ведь не все еще потеряно для этого мира, весело подумала она. Вот, подрастает поколение джентльменов, мужчин, которые не смогут пройти мимо женщины, когда ей тяжело, когда она в беде. Какой-то девочке очень повезет или уже повезло. – Буду благодарна, юноша, – ответила Нина Владимировна и протянула тяжелый пакет, у которого уже трещали ручки. Еще несколько минут, и все ее покупки могли бы оказаться на земле. Парень сразу понял состояние пакета и, обхватив его руками, прижал к груди. – А вы в каком доме живете? – спросил он, вышагивая рядом и поглядывая на свою спутницу. – Недалеко. Вон в том, с красным цоколем. Но если тебе тяжело или нам не по пути, я смогу донести и сама. А тебе все равно спасибо. Ты славный мальчик. – Не, мне не тяжело, – с каким-то странным волнением ответил парень. – Мне тоже в этот дом. Я вам до лифта донесу. И даже до двери. – Ну, – засмеялась Нина, – ты настоящий рыцарь! Она шла и расспрашивала паренька о том, где он учится, кто его родители, чем он увлекается. Странный парень замялся и назвал себя Мишей. О доме и месте учебы он бормотал что-то невнятное и все пытался свести разговор на то, где и кем работает сама Нина Владимировна, есть ли у нее дети. Что-то тревожное закралось в душу женщины. Она с опаской посмотрела на пакет, который Миша старательно прижимал к груди. Ну не убежит же он с продуктами? И одет парень прилично, и вид у него не оборванца, не гопника. Что я, в самом деле, стала укорять себя Белогорова, и мой сыночек мог бы уже таким быть, если бы не неудачная беременность и операция. Странная нежность к этому славному парню вдруг нахлынула на нее, и Нина даже заулыбалась. Свое волнение она тоже списала именно на мысли о том, что у нее мог бы давно уже быть такой сыночек. И когда Миша, как назвался парень, остановился возле ее двери на шестом этаже, Нина поблагодарила его и стала отпирать дверь. То, что парень не уходит, ее удивило, но она подумала: он видит, что с пакетом ей трудно открыть дверь, и хочет помочь до конца. Славный мальчик! Случившееся потом оказалось настолько невероятным и диким, что Нина Владимировна даже на время потеряла связь с действительностью, решила, что она сошла с ума и все происходящее ей только мерещится. Двое парней, спускавшихся по лестнице с верхнего этажа, вдруг бросились на нее. Один, с неприятным скуластым худым лицом, зажал Нине рот и стиснул ее руки, прижав к бокам. Второй подхватил несчастную жертву под колени. Нина пыталась кусаться, кричать, но через зажимавшую ей рот руку слышалось только мычание. Входная дверь захлопнулась, как крышка гроба. Мирный и уютный дом, за дверью которого она замыкалась в своем внутреннем мире, отдыхала от всего, что снаружи, вдруг оказался коварной ловушкой, западней, в которую ее тащили какие-то вурдалаки. Пусть возьмут все, все вынесут, до нитки оберут, только бы не убили! Но парням не нужны были ценности. Когда Нину повалили на кровать и жадные потные руки стали сдирать с нее блузку, лапать за грудь, лезть за спину и расстегивать лифчик, она поняла, что ее ждет совсем другое, ужасное. – Мальчики, не надо, – билась Нина в истерике. – Ну, зачем вы… вам девочек мало?.. Пожалуйста… Я же вам в мамы гожусь. – А еще лучше – в училки, – прохрипел возбужденным голосом скуластый, лапая ее обнаженные груди. – Ну, говори: я хочу, чтобы вы меня трахнули, мальчики! – Не-ет! – закричала Нина, когда замечательный мальчик Миша и третий паренек стали задирать ее юбку и стаскивать трусики. – Мишенька, нет! Как ты можешь! – А! – засмеялся скуластый. – Видал, ты ей понравился! Уже Мишенька. А ну, давай первый! Хотел же взрослую тетку отодрать. Давай, а мы ее держать будем. Нина плакала навзрыд, сил сопротивляться у нее не было. Парни крепко и очень больно держали ее руки. Миша навалился на нее со спущенными брюками и стал больно сжимать грудь, возить по телу мокрыми губами. Сейчас у этого мальчика было лицо безумца. Было очень больно, но у него никак не получалось… Скуластый захрипел, потом смачно выматерился: – Не можешь! Отвали, Леха. Давай я покажу, как надо! Нина рванулась из последних сил, но парень прижал ее к кровати и лег сверху. Было так стыдно и унизительно, что хотелось умереть. Мальчишки, им всего-то лет по двадцать, и они насилуют женщину, которая вдвое старше их. Насилуют неумело, а от этого грубо и очень больно. Нина стонала в голос от этой боли и еще больше от ужасного стыда. Она не могла кричать, хотя рот ей уже не зажимали. Скуластый сполз с ее измученного тела, и на женщину лег третий, смуглый и невзрачный парень. И снова боль, и снова мучения, снова грубо раздвинутые ноги. Это продолжалось до бесконечности. Парни стали пресыщаться, они уже не держали свою жертву, думая, что Нина совсем обессилела. Но она собралась в комок и посмотрела на вазу, стоявшую на столике неподалеку. Эта ваза заняла все мысли Нины Владимировны. Надо всего лишь до нее дотянуться. Она сделала вид, что ее тошнит и вот-вот вырвет. Парни брезгливо отпрянули, и тут Нина сделала невозможное. Почти падая с кровати на пол, она оттолкнулась ногами и схватила вазу за край. Бросала не рукой, почти без замаха, а всем телом, вложив в этот бросок все, что в ней оставалось живого. Ваза ударилась в стеклопакет и полетела вместе с осколками стекла на улицу. – А, тварь! – Удар по лицу был таким сильным, что Нина почти потеряла сознание. Может быть, она просто отдала последние силы, бросая вазу, но остальное видела и чувствовала уже как во сне. Она не плакала – слезы кончились, во рту было сухо и противно. А потом ее вырвало по-настоящему… Майор Великанов шел с дежурства. Вообще-то дежурство участкового закончилось еще утром, но поквартирный обход, который срочно нужно было провести вместе с оперативниками и другими участковыми, задержал его почти на весь день. Они писали рапорта, затем пришлось ехать по адресам, где мог быть разыскиваемый преступник. И только к ночи офицеров распустили по домам, дальше – работа следователей и оперов. Великанов торопился. Забежать в дежурку, сдать пистолет и домой! Спать хотелось неимоверно. А еще хотелось отмыть с себя пот, так липко под мышками и на спине, да и носки от пота почти мокрые. В душ, потом выпить водки, поесть горячих мясных щей, добраться до кровати и упасть мертвым сном часов до шести утра, хотя бы до шести. Но когда раздался звон разбиваемого стекла где-то над головой, когда на газон упала и разлетелась на несколько частей стеклянная ваза, участковый интуитивно понял, что где-то беда. Слишком характерные признаки, слишком большой опыт был у Андрея Великанова. Он хорошо знал, что просто так вазы для цветов из окон не летят, да еще с такой силой, чтобы пробить стеклопакет. Видимо, в какой-то из квартир скандал: пьяный муж издевается над женой или происходит что-то в этом роде. Майор сразу отступил на несколько шагов в сторону и, задрав вверх голову, стал смотреть на окна. Вон окно на шестом этаже, и свет горит, и дыра в оконном стекле видна хорошо. И даже чьи-то торопливые руки задвинули гардины, и кто-то свет потушил. Показалось или нет, что послышался женский вскрик? Великанов, уже не раздумывая, напрочь забыв об усталости, бросился к подъезду. Что-то в случившемся говорило ему об отчаянии, участковый просто физически чувствовал беду, которая гнездилась там, в квартире шестого этажа. Лифт был свободен. Притоптывая от нетерпения ногой, майор ждал, пока кабина доползет наконец до нужного этажа. Когда двери лифта распахнулись, он выскочил наружу и тут же стал озираться, пытаясь определить, какой квартире принадлежит окно, из которого вылетела ваза. Женщина с мусорным пакетом не спеша спускалась к мусоропроводу. Увидев полицейского, да еще с таким возбужденным лицом, она замерла месте. – Скажите, кто живет в этой квартире! – потребовал Великанов, ткнув пальцем в сторону железной двери. – Вы знаете жильцов? – А что случилось? – сразу испугалась женщина и зажала рот рукой. – Нина там живет. Одинокая. – Кто у нее бывает, приходят к ней гости? – Да не знаю, – стала отступать назад по ступеням женщина. – Одна она живет, не ходит к ней никто. Что случилось-то? – Беда там, понимаете! Звоните к соседям! Вы их знаете, знакомы с ними? Понимая, что на счету каждая секунда, Великанов бесцеремонно подтащил женщину к соседней двери и нажал на кнопку звонка. Сейчас важно, чтобы люди, от которых он ждет помощи, знали друг друга. Он хоть и в форме, но он тут чужой. Пока предъявит удостоверение, представится, начнет объяснять, что произошло, пройдет слишком много времени. Убийственно много!