Но когда ты увидела ее, то заплакала. – Нет, Даффи. Ты мальчик! – сказала ты ей, морща личико. Ты всегда так реагировала, когда я меняла прическу. Дафна выглядела огорченной, и я отчитала тебя за грубость. Ты убежала в свою комнату, обидевшись на нас. Я заверила Дафну, что ты привыкнешь. И, конечно, ты привыкла. К первым выходным марта снег почти растаял, оставив лишь островки на возвышенностях, похожие на выброшенное белое белье. В субботу Дафна впервые за неделю вышла из коттеджа – похоже, сменив прическу, она обрела некую уверенность. Вернувшись, объявила, что нашла другую работу. – На ферме, – сказала Дафна, сбрасывая пальто. Шею она по-прежнему обматывала полосатым шарфом. В коттедже было отвратительно холодно, и казалось, что с прошлой недели на улице похолодало на несколько градусов. Я развела огонь в передней комнате, но он согревал только тогда, когда мы сидели прямо перед ним. Я все собиралась установить отопительную систему, но мне казалось, что сейчас неподходящее время нанимать чужаков, пускать их в наш коттедж, в наше убежище, к тому же это было дорого. – Но это довольно далеко, – заметила я. Ферма находилась на другом конце деревни. – На какую работу тебя наняли? Дафна протянула мне кружку. На кухне было так холодно, что я видела, как над кружкой поднимается пар. – На разную. Уход за лошадьми, уборка, все такое… Я предпочитаю общаться с животными, а не с людьми. Кроме тебя и Лолли, конечно. – Она пила чай, глядя на меня поверх кружки, и мое сердце растаяло. Итак, Дафна пошла работать на ферму. Каждый день, независимо от погоды, она проходила полторы мили туда и обратно, водрузив вязаный беретик поверх своей новой прически. Возвращалась домой, пахнущая лошадьми и соломой, но счастливая, с румяными щеками и блестящими глазами. Она наслаждалась свободой, как тигр, выпущенный на волю после содержания в зоопарке, бродила по ферме, довольная тем, что пребывает на свежем воздухе, а не в пабе, где до нее домогается хозяин и смотрят маслянистыми глазами пьяные посетители. Я почувствовала облегчение, увидев, что Дафна, похоже, стала меньше волноваться о том, что ее найдут. – Почему бы и тебе не поработать там? – спросила она через несколько дней. – Было бы весело ходить туда вместе. Я часто работаю в одиночку, никто мной не интересуется. Так приятно, когда никто не задает вопросов… Фермер, Мик, конечно, ворчливый, но не мешает мне заниматься делом. Кроме меня, там есть еще один новичок, Шон. Довольно симпатичный, как многие считают. Но мне было трудно найти работу. Ты должна была пойти в школу только через два года. – Может быть, когда Лолли начнет учиться, – ответила я. Я подсчитала, что у меня достаточно сбережений, чтобы сделать кое-какие ремонтные работы в доме, и осталось бы еще немного, чтобы продержаться эти два года. Я брала с Дафны за аренду комнаты не так уж много – в конце концов, коттедж вряд ли можно было назвать роскошным, – и еще она оплачивала третью часть расходов на еду. Но я заметила, что она умела обращаться с деньгами. Дафна была экономной, всегда старалась покупать вещи выгодно, когда была такая возможность: например, консервы в деревенском магазине, которые продавали со скидкой, когда срок их годности был на исходе. Не говоря уже о том, что она экономила для меня деньги – всю одежду для тебя шила на своей швейной машинке. К этому времени я уже знала, что испытываю определенные чувства к Дафне. Чувства, которых у меня не было со времен моих последних отношений с Одри. Я не позволяла себе сближаться с кем-либо после того, как она причинила мне такую боль. Но ничего не могла поделать со своим отношением к Дафне. Я не знала, чувствует ли она то же самое. Иногда, если она касалась моей щеки, или подходила слишком близко, или закидывала ноги мне на колени, когда мы сидели на диване, я думала, что, возможно, так и есть. Но я была слишком напугана, чтобы что-то предпринять: я не желала переступать эту черту. Не хотела, чтобы она ушла. Мы были так счастливы, что забыли о постоянной бдительности, хотя нам следовало бы быть начеку. Нам следовало бы быть очень осторожными, когда мы поняли, что кто-то ищет Дафну. Но шли недели, а в деревне больше не появлялись мужчины, и мы убаюкивали себя ложным чувством безопасности, наивно полагая, что ее маскировка обеспечит нам безопасность. Как будто стрижки и цвета волос было достаточно, чтобы скрыть ее… Как же мы были глупы! Мы должны были быть готовы – но не были. Поэтому, когда он появился у нашей входной двери тем пасмурным вечером в начале апреля, он застал нас врасплох. 35 Лорна – Итак, – говорит один из двух офицеров в форме, входя в гостиную, где Лорна и Саффи сидят бок о бок, обхватив руками кружки. Адреналин и страх не дают им заснуть, хотя обе измотаны. Они даже не сняли пальто. В течение последних двадцати минут эти двое полицейских проверяли дом. – Судя по всему, ничего не украдено. Драгоценности и электроника на месте. Это странное проникновение. Лорна обменивается взглядом с дочерью. Она уверена: это дело рук того ублюдка, Дэвиса. Содержимое коробок ее матери разбросано по полу. Очевидно, детектив искал «улики», которые, как он убежден, ее мать спрятала здесь, в коттедже. Если таковые имеются, ей интересно, нашел ли он их. Может быть, в этом случае он оставит их в покое. Ранее, после того как Том удостоверился, что в доме больше никого нет, Саффи стала убеждать его пойти и поискать Снежка. – Что, если тот, кто ворвался в дом, ранил его? – предположила она. Лицо у нее было белым, глаза огромными и печальными. Это рвало душу Лорны. После всего, через что Саффи уже прошла сегодня, меньше всего ей были нужны подобные переживания. Она слишком любит эту чертову собаку. Том дождался приезда полиции и только потом ушел. Его нет уже больше пятнадцати минут, а Саффи все это время кусает губу. Лорна отмечает, насколько осунувшейся выглядит дочь, какие у нее темные круги под глазами. Уже час ночи. Лорне жаль, что она не может оградить Саффи от всего этого. Она никогда не была особенно строгой, не то что ее собственная мать. Она разрешала Саффи смотреть фильмы с рейтингом 15+, когда той было десять лет. Она не возражала, если та хотела засиживаться допоздна (хотя Саффи никогда этого не делала), или завтракать шоколадными кексами, или пить вино на Рождество. Если Саффи задавала ей вопрос о том, что происходит на Земле – о голоде в странах третьего мира или о педофилах, – Лорна всегда давала честный ответ, каким бы жестоким он ни был. Она помнит, как однажды ее мать сказала ей, когда Лорна была моложе Саффи, но уже была замужем за Юэном и жила более чем в ста милях от Бристоля, в Кенте: «Я никогда не перестану беспокоиться о тебе. Сколько бы лет тебе ни было». И Лорна старалась не мыслить таким образом, когда Саффи была подростком: ведь ей хорошо было известно, каково это – когда мать душит тебя любовью и чрезмерной опекой. Но теперь… теперь она беспокоится о своей дочери больше, чем когда-либо прежде. Она наконец-то понимает, что имела в виду ее мать много лет назад. – На вашем месте, – говорит один из полицейских, рыжеволосый, симпатичный, немного похожий на актера Дэмиана Льюиса, – я бы заменил заднюю дверь на вашей кухне. Она не очень надежна. Злоумышленник проник внутрь, выбив замок. Мы нашли этот замок на полу. Я положил его на вашей кухне, в сторонке. Кто-то должен будет его починить. За домом у вас лес… – Он качает головой, засовывая блокнот в карман своей формы. – Я знаю, но мы не озаботились этим, потому что собирались сделать пристройку, – объясняет Саффи. – Ну, я бы, по крайней мере, сменил замки. И подумал бы о сигнализации. Сердце Лорны замирает. Они не смогут спать спокойно, пока не заменят дверь. Рыжеволосый офицер и его помощник допивают чай, который приготовила Лорна, и уходят. После их ухода Лорна чувствует себя особенно уязвимой. Они с Саффи здесь – словно готовая мишень. – Нам придется рассказать сержанту Барнсу, – говорит Саффи слабым голосом. – Мы обе знаем, что это была не кража со взломом. – Она кутается в широкое пальто и выглядит в нем совсем юной. – Полиция свяжется с ним. Я их об этом попросила, – отвечает Лорна. Она встает, собирает кружки с кофейного столика и несет их на кухню. Задняя дверь, которую Лорна ухитрилась закрыть, заклинив сложенной газетой, внезапно распахивается, впуская порыв ветра и дождь. Саффи испуганно вскрикивает, а Лорна отпрыгивает от раковины и встает перед дочерью, готовая защитить ее от любого незваного гостя. Но это всего лишь Том. Это Том. Его волосы потемнели от дождя и прилипли к голове. Он ведет на поводке Снежка. Лорна прикладывает руку к колотящемуся сердцу и делает глубокий вдох. Саффи бросается к Тому в объятия. – Слава богу! Я так волновалась… – Затем она наклоняется, чтобы поцеловать мокрую макушку Снежка. – О, мой мальчик, мой чудесный малыш, ты цел? Лорна чуть заметно морщится: она чувствует запах мокрой псины даже с того места, где стоит. – Я нашел его, когда он слонялся по лесу. Кажется, он в порядке. Совершенно не пострадал, – говорит Том, отстегивая поводок. Затем закрывает заднюю дверь и подпирает ее стулом, чтобы она не распахнулась от ветра. – Этого пока хватит. – Берет со стойки выбитый замок. – Но мне придется закрепить его заново. У меня есть несколько винтов в ящике с инструментами. Он выходит из кухни, держа в руках замок. Саффи берет с вешалки старое дырявое полотенце и вытирает им подушечки лап Снежка. Тот ухитрился забрызгаться по самый живот, однако ласково лижет лицо Саффи, радуясь, что снова дома. Том возвращается с ящиком для инструментов. – Я займусь этим, – говорит он, доставая электродрель. – Через минуту к нам придет Бренда, чтобы пожаловаться на шум, – предсказывает Саффи. – Если придет, я ей выскажу все, что думаю, – рычит Лорна. – А если он вернется и снова выбьет дверь? – спрашивает Саффи. – Не знаю, смогу ли я заснуть, зная, что кто-то был здесь, рылся в наших вещах… Я чувствую себя такой… оскверненной. – Я сомневаюсь, что он вернется сегодня ночью, – возражает Том, зажав винт между зубами. – Это точно. – Лорна надеется, что сумела вложить в голос уверенность, которую она отнюдь не чувствует. – Иди, солнышко, тебе нужно поспать. Утром мы все уладим. Саффи кивает и уносит Снежка с собой наверх. Лорна стоит на кухне и наблюдает за Томом, заново ставящим замок, и желудок у нее стягивается в узел от тревоги. Закончив работу, Том зевает. – Боже, как я устал… Лорна велит ему идти наверх, сказав, что выключит свет внизу. Она смотрит, как он уходит, затем делает себе чай без кофеина и садится на неудобный диван в гостиной в полутьме, окруженная беспорядком. Затем опускается на колени и поднимает брошенную у камина фотографию, на которой ее мать и загадочная Дафна Хартолл, которая на самом деле может быть Шейлой Уоттс, стоят в заднем саду. Снимок явно сделан в холодную погоду – обе закутаны в шарфы и пальто, но широко улыбаются. Лорна задается вопросом, кто сделал эту фотографию. Не она ли сама? – Что я упускаю? – беззвучно спрашивает она двух женщин на фотографии. – Что вы наделали? 36 Лорна На следующий день Лорна просыпается рано утром. Она так и заснула на диване в своем твидовом пиджаке, укрывшись пуховиком Саффи и прижимая к щеке фотографию Дафны и своей матери. Солнечный свет проникает в гостиную через неплотно задернутые шторы, падает на пол и освещает пылинки, парящие в воздухе. Лорна смотрит на часы на запястье. Уже девять. Она садится и потягивается. Каждый мускул в ее теле болит. Наверху нет никакого движения. Она не хочет их будить. Им нужен сон. Лорна благодарна, что сегодня суббота и им не нужно вставать на работу. Ее сердце замирает, когда она замечает беспорядок на полу, и в памяти всплывает все, что произошло вчера. Так не пойдет. Нужно с этим что-то сделать. Она встает и идет на кухню. Сланцевые плитки леденят ее босые ноги. Лорна с облегчением видит, что стул все еще на месте, прислонен к дверной ручке. Она открывает холодильник. Молока нет. Значит, нужно сходить в деревню и купить необходимые продукты. Это единственное, что она может сделать для Саффи и Тома, – снять с них бремя повседневных домашних трудов. Лорна надевает свежую одежду, затем берет свою сумку и тихо выходит из коттеджа. Навстречу ей попадается почтальон, пожилой мужчина в форме Королевской почты: оранжевой куртке и темных штанах-капри. Он приветливо улыбается ей, протягивая мягкий конверт. Ее телефон. Без него она чувствовала себя потерянной. Лорна берет, благодарит почтальона и включает телефон – тот почти разряжен. Она отмечает десять пропущенных звонков от Саффи и кладет телефон в сумку. Ясное голубое небо обманчиво: дует прохладный ветерок. Спускаясь с холма, Лорна старается держаться посередине дороги, подальше от кустов. Каждый раз, когда за ее спиной хрустит ветка, волосы у нее на затылке шевелятся, но всякий раз оказывается, что это всего лишь собака или семейная пара, вышедшая на утреннюю прогулку. Она позволила своему воображению разгуляться слишком сильно. Так нельзя. Она должна быть сильной – ради дочери. У подножия холма Лорна проходит мимо «Оленя и фазана». Молодая пара сидит за одним из столиков бистро на улице, попивая кофе со сливками, и кивает Лорне, когда та проходит мимо. Они похожи на влюбленных, приехавших сюда отдохнуть на выходные, и Лорна думает об Альберто. В воображении он ей нравится больше, чем в реальности. Она понимает, что на самом деле ей все равно, даже если он сейчас вывозит свои вещи из ее квартиры. Проходя через площадь, Лорна смотрит на церковь: та стоит напротив «рыночного креста» за высокими железными воротами, которые сейчас приоткрыты. Церковь красивая, старинная, со шпилем и витражами; перед ней виднеется небольшое кладбище с искусно выполненными старыми надгробиями. Лорна облокачивается на перила и заглядывает внутрь. Она ощущает внезапный укол узнавания, некое всплывшее из глубин прошлого воспоминание. Она гуляет с мамой. И чем-то расстроена. По ее щекам текут слезы. Воспоминание исчезает, как наваждение, и Лорна некоторое время стоит у ворот, пытаясь вызвать его снова. Но ничего не происходит – только тяжелое чувство поселяется внутри нее, глубокая печаль. Были ли они на похоронах? Умер ли кто-то, кого они знали? Лорна сдерживает слезы и говорит себе, что ведет себя нелепо. Какое-то странное чувство – она понятия не имеет, почему ее вдруг охватило такое горе… Лорна делает глубокий вдох и идет в маленькое кафе на другой стороне площади, где заказывает латте, радуясь, что ее сегодня обслуживает Сет. Она пытается подавить нахлынувшую на нее меланхолию и задает ему пустые вопросы, чтобы отвлечься. Сегодня за стойкой рядом с Сетом сидит пожилая женщина. Ей, должно быть, не меньше восьмидесяти лет, у нее пухлое лицо, три подбородка и румяные щеки. Она коренастая и подвижная, несмотря на то что опирается на трость, наблюдая за Сетом. Она носит маленькие золотые очки, а ее густые седые волосы скреплены заколкой-«крабом». Женщина приветливо улыбается Лорне. – Я Мелисса, двоюродная бабушка Сета, – говорит она. – Я владела этим кафе сорок лет назад. За эти годы оно почти не изменилось. Лорна выпрямляется, в крови ее бурлит адреналин. – Я в гостях у своей дочери, которая живет в Скелтон-Плейс. Моя мать жила там когда-то, очень давно. Еще в конце семидесятых годов.