– Сейчас подхватываете вашу коллегу, и все за мной. Десять секунд! Время пошло! Самым дисциплинированным, как ни странно, оказался сектант, который, услышав команду, сразу принялся ее выполнять. Жалко будет его терять. Помогала Милисандра, да, дама с формами, но не толстая, однако с легкостью подхватившая под второе плечо горластую дуру. Остальные больше толпились. Дальше пошли получать начальный комплект от Княжества. Восторгов, понятное дело, он не вызвал. Я же наблюдал за лицами. Впрочем, пока никто не спешил возмущаться. – Ждем здесь, не разбредаться! – отдал приказ, а сам зашел к Мальбу. Тот мне еще вчера предлагал снабдить команду лучшими образцами, но я отказался, пояснив, что будет видно после первого выезда, кому медали, а кому и пулю. – Что-то хотел? – спросил тот. – Нужен мозголом. Кладовщик не стал ни спрашивать, зачем и почему, ни говорить про бесчеловечность таких методов дознания. Вот такой подход мне импонировал, занес в список своих, а дальше все просто. Есть? Держи. А на нет и суда нет. – Есть у меня парочка. Цена за последнее время выросла, сто тридцать горошин, на сегодняшний день в Остроге он девять, итого десять и восемь рублей за одну. Подобьем: тысяча четыреста четыре. – Беру один, а нет какой-нибудь дряни, чтобы вырубить сразу и ненадолго? Минут на пять – десять. – Есть, но минут на пятнадцать любого – «Молоток» называется, еще сотня рублей. Виденная мной горошина средства, развязывающего язык, оказалась в пластиковом контейнере, а вырубающее средство – в цилиндре размерами с карандаш. Пользоваться им было достаточно просто, втыкаешь в жертву, одновременным нажатием на часть, окрашенную зеленым. Снизу выдвигалась игла, через которую и происходил впрыск медикамента. Нормально. Пожали друг другу руки. – За мной, – коротко приказал и, не оборачиваясь, зашагал к казармам. Строители сделали все, как и договаривались. Свежая покраска, побелка, новые буржуйки, пластиковый подоконник и оконная рама. – Располагайтесь. Это женская комната, следующая мужская. Они одинаковые. – Но… Можно обратиться? – Милисандра смогла вовремя одернуть себя. Кивнул. – Но здесь же ничего нет… Как спать? И вообще… – Первый выезд через полтора-два часа. Именно для того, чтобы улучшить ваши жилищные условия. Поэтому предлагаю задуматься о необходимом в первую очередь. Душ и туалет в конце коридора, кому надо оправиться и покурить, времени пятнадцать минут. – Сигарет нет… – оживился усач. Протянул запечатанную пачку «Парламента». Предупредил. – Это на всех. Дежурными, выдав ключи, назначил Винта и Мелисандру, я не привратник открывать и закрывать им двери. Сам же тоже отправился курить. По пути размышляя, в который раз за последние чуть больше суток, чем мне могла грозить инициатива Ковбоя. – У меня мало времени, поэтому буду краток, – заявил тот сразу же, буравя меня взглядом. – Со своими товарищами уже пообщался? – ткнул мне в грудь указательным пальцем, с пожелтевшим от никотина ногтем, намекая на висящий там черный квадрат. – Да, – не стал я отрицать очевидного. – И как? Пожал плечами, не говорить же, что они психи через одного. – С головой у них беда, – подытожил Ковбой. – Думают, что следуют воле самого Стикса. Регуляторы, мать их так. Мое предложение простое, если хочешь скорой смерти себе, то таскай дальше этот Знак. Если нет, то вот замена! Без нее нельзя. Верить или нет мне, тоже твое дело. Кинул тот на стол перстень-печатку. – Но почему? – Попросили, и очень, очень хорошо попросили. Кто – всему свое время. Но могу сказать одно: зла он тебе не желал, наоборот. Это могу заверить на сто процентов. А я никогда не вру, что все знают. И принимай решение скорее, жду пять минут. Потом ухожу или с твоим «амулетом», или с вот этим перстнем, – сигарой указал на «подарок». – Выбор за тобой. – Что это дает мне? – посмотрел пристально ему в глаза. – Возможность идти своим путем. Ага, все стало ясно и понятно. – Ладно, поясню, сейчас ты связан с Черными, эта связь будет только крепнуть, сам не заметишь, как пополнишь их ряды и с криком «За Стикс!» принесешь себя в жертву, осуществляя очередную перезагрузку. Этот знак, – тот потыкал вновь сигарой в перстень, – не обладает подобным свойством, да, ты будешь видеть черные квадраты, но никак не сможешь взаимодействовать с ними. После того как произойдет смена, а твой организм подстроится в течение суток под перстень, у тебя никогда уже не будет возможности пополнить ряды Черных. Ты будешь для них бесполезен. – А для кого полезен? – у всего есть две стороны. – В первую очередь сам для себя. А когда узнаешь больше обо всем, сам придешь ко мне и скажешь: «Спасибо, дядька Ковбой». И я за это ручаюсь. Большего не скажу. Менять шило на мыло? А почему нет? Сколько раз ловил себя на том, что когда снимаю черный квадрат, на душе делалось неуютно, нет, не властелиновское кольцо Толкиена, но дискомфорт ощущался. Заметив Герду, которая сейчас подошла к барной стойке, встретившись с ней взглядом, едва заметно отрицательно покачал головой, та кивком указала, что все поняла. Заняла в углу столик так, чтобы держать в поле наблюдения Ковбоя. – Пусть твоя девочка не нервничает, все будет хорошо, – неожиданно улыбнулся вполне по-доброму тот. – Что выбираешь? Я молча потянул с шеи Знак, снял и протянул рейдеру. – Правильный выбор, а значит, не дурак. Встретимся еще, – пожал тот мне руку и, насвистывая что-то знакомое, вышел из кафе. * * * Сейчас в моем командирском кабинете стоял только небольшой обшарпанный стол и два стула. Да трофеи с атомитов, почищенные и разобранные, часть которых находилась в сейфе, а часть так и продолжала лежать на полу. Например, «Корд». Вервольф, которого я на беседу вызвал первым, посмотрел на пистолет у меня в руке с опаской. – Присаживайся, – ткнул стволом на стул, тот молча сел, а глаза забегали. – Знаешь, что это такое? – показал ему пластиковый контейнер. – Мозголом, – обреченно ответил тот. – Скажу кратко, я задаю вопросы – ты отвечаешь, малейшее подозрение в твоем вранье… что дальше – понятно? В курсе, наверное, о порядках здесь и полномочиях командира. Тот сглотнул, кивнул. – Тогда первое, зачем? – совершенно идиотский вопрос, но здесь я исходил из простой логики, он сам придумает, о чем я хочу знать. Это как старая добрая шутка, мол, возьми любого человека в России под стражу, дай без всяких объяснений пять лет общего режима. Да, он будет возмущаться, будет говорить о несправедливости системы и прочем, но в глубине души он будет знать, за что. И сектант не обманул моих ожиданий. – Прибор необходимо было вернуть, он не твой, оставил бы в ФСБ, оттуда бы забрали. Больше мы ничего у тебя не взяли. Вот и первый результат. – А как узнали, что он у меня? – Маячок. – Я находился недалеко от вас, когда вы труп Цемента таскали, почему там не забрали? – Там сильное возмущение, а маяк не радио, метка видна людям со специальным даром. Когда ты находился на подъезде к форпосту, обнаружили. Затем, ты в баню, мы за минуту-две его изъяли. – А почему тогда Цемента не могли найти? Он ведь с ним давно таскался, как с трупов ваших взял? – Не знаю, откуда у тебя информация о том, что Цемент снял его с какого-то трупа, но именно прибор и данные по месту мы ему выдали сами. Скажу больше, я курировал эту операцию и передал ему Уловитель из рук в руки. В качестве аванса. После двадцати использований он должен был его вернуть. Все. И говорил Вервольф убежденно… Сразу, без всяких долгих обдумываний. Четко, по существу. Вопрос. Зачем мне наврал Цемент? Не хотел, чтобы я знал о его связях? Так это бред, он меня уже в покойники определил. Но и этот тип, я чувствовал, говорил правду. – Почему меня не грохнули как носителя госсекретов? – Это не такая особая и тайна. Кому необходимо – он знает. Но… Сам подумай, стал бы ты болтать языком. Нет. А если и так, то что? Про нас… – Тут он осекся и поправился. – Про Постигающих столько слухов ходит, одним больше, одним меньше. Прибора у тебя на руках не было, когда возникнет необходимая аномалия именно в управлении ФСБ, тебе неизвестно. А так, ну рассказал бы, сунулись бы туда с кем-нибудь, истратили бы жемчуг безрезультатно. Там тебя сами те грохнули, кто операцию спонсировал. Поэтому смысла не было. Вроде бы логично. Но какого хера меня пугал Цемент? – Что за сделка с Цементом была? – Он обещал нам одну очень важную вещь. – Какую? – постучал я коробкой по столу. – Его называют метазнак, куб абсолютно черный. Зачем он понадобился руководству – не знаю, мне лишь приказано было оказывать содействие. Это первая моя самостоятельная операция. Даже «Мастодонты» на время ее осуществления за мной закрепили – это про важность. И как Патриарх узнал, что Цемент мертв, едва нас всех не расстрелял. Хорошо, что прибор еще вернули, иначе бы однозначная хана. Затем поступил приказ искать. Вышли на бордель, который Цемент часто посещал.