Морда найдется. В помещении находился только молодой парнишка, вроде бы оператор. – Подержи, пожалуйста, – попросил его я, протягивая документы, тот их машинально взял. Борм только поднимался с пола, вставая на колени и капая на пол юшкой, когда я схватил его за правую руку, завернул ее назад за пальцы. – Ты что творишь, сукааа! – заорал тот. Лишь усилил нажим, перехватывая левой ладонью запястье подлеца. Хруст. После – скуление. Добавил ногой в голову. Отчего рейдер распластался на полу. Присел на корточки рядом, за волосы приподнял голову. Посмотрел в мутные, пытающиеся сфокусироваться, глаза. – Понял за что? Или повторить? Тот попытался кивнуть. Но не в том положении. – Дааа… – А это чтобы помнил! – тупой башкой о пол, но теперь не сильно, сломлен. – И в угол, быстро, мразота! Борм, едва не свалив пепельницу, на карачках метнулся, куда показывал мой перст. У парнишки-оператора лицо обалдевшее, а сигарета в зубах тлела сама по себе. – Мне еще твоя помощь потребуется, подержишь немного папки, от меня спасибо, – попросил вполне спокойным голосом и улыбнулся. Тот нервно закивал. Барменталь сидел в углу и, даром что кинетик, не рисковал связываться. Все верно, сломал его, внушив страх безжалостной и быстрой расправой. – Не сдал, ввалил, падла, взыскание, – с этими словами ввалился в курилку и Гек. Конский хвост – это здорово. Падший рейдер еще только оценивал обстановку, что было видно по округлившимся глазам, когда я взялся за модный и харизматичный девайс правой рукой, а левой за шкирку, и с силой отправил толстяка в стену, в которую тот впечатался со смачным шлепком. Не давая ему опомниться, развивая успех, пока тот еще оседал, добавил ногой по жирному боку. Затем вновь за волосы левой рукой, отчего тот тонко взвизгнул. Я потащил поросенка по полу, отчего тому пришлось перебирать ногами, конечная остановка – высокий цилиндр урны-пепельницы. Поднял на уровень чашки с окурками голову приколиста, пришлось тому встать на колени. Я достал «Катран», приставил практически к глазу Гека. – Лижи! – спокойно сказал, указав острием на пепел. Тот ломался недолго, до зрачка оставалась пара сантиметров. Высунул длинный язык, провел им по пепельнице, в глазах слезы. – Еще! Второй раз. Ладно, хватит. Закрепление урока прошло нормально. А затем, потянув еще сильнее за хвост, заставил выгнуть шею и быстро провел две пересекающиеся перпендикулярно линии в центре лба острием ножа. Хоть и неглубоко, но получилось кроваво. – Это крестик на память. Заглянул в глаза. Поплыл окончательно, поплыл товарищ Лизун. Отпустил и скомандовал: – В угол, тварь! Тот на коленках, быстро-быстро, пополз к товарищу, который прижимал к груди покалеченную руку, баюкая ее, смотрел в пол. Уставился на них, осклабился. – Запомните, суки, у меня глаза на затылке, я все вижу. Еще хоть один взгляд косой в мою сторону или жест, я тебя – ткнул ножом в Гека, – заставлю трахать его, – указал на Барменталя, – и после этого дам погоняло Пидрочук, в честь брата близнеца, а к тебе прилипнет вместо честного помощника профессора Преображенского, или Метро, или Тоннель! Все ясно?! То же самое будет, если стуканете кому-то. Не слышу ответа?! – Да, да, поняли, – закивали они. Но бежать с жалобами им не пришлось. На пороге возник сначала Демидыч, а затем вошел и Сургут. – Это что такое? – вполне спокойно спросило начальство. – Проведение работ по прививанию дисциплины штрафному командирскому звену, – спокойно ответил, убирая нож. – Тогда их надо закончить, – усмехнулся, еще сильнее прищурившись, куратор. – Люгер, за избиение других командиров тебе пять взысканий! – Избиения не было. Или было? – обернулся к своим оппонентам, улыбнувшись. – Ничего не было! – отрицательно замотали головами те. – Пол, наверное, скользкий, упали неудачно? – как-то участливо, но с насмешкой произнес Демидыч. – А Люгер любезно предложил вам боевым ножом оказать первую помощь? Кровопускание? – развеселился совсем тот, обернулся к продолжавшему оставаться в прострации пареньку, похоже, я сегодня и его мир перевернул, одно дело дроны, другое вот так. – А ты что скажешь, Альк? – Не, не, я ничего не видел, и, вообще, мне пора! – пошел в отказ оператор. – Спасибо! – поблагодарил, забирая папки. Сургут смерил меня оценивающим взглядом, впрочем, без злобы, скорее так определяют степень угрозы, примериваются, я подмигнул. – Итак, как я и сказал, Люгер, тебе пять взысканий, не добавил еще четыре – развеселил ты меня, – усмехнулся Демидыч. Кивнул, что понял. Ему в принципе никакие доказательства не требовались, до девяти без всяких объяснений влепить мог. – Сургут, забери пострадавших, к знахарю их, завтра, если вы не в строю – залет. Ясно? – В голосе прорезался металл. – А ты за мной! Направились, судя по маршруту, в кабинет, который только что покинули. Голос у северянина был зычным, как в бочку бухал, поэтому успело донестись: – …Что, допрыгались, а я вам говорил, это Люгер, у него такой мороз в башке, что на висках иней! Самые отпетые в шоке! И за него такое люди говорят, и те, кому я верю… Что говорят люди, уже не расслышал, Демидыч, пропустивший меня вперед, закрыл дверь. Отморозок? Ага… Именно. Для обывателя, который дальше своей зоны комфорта не выбирался, а гопник в подворотне для него лютый кошмар. Простая истина, спустил раз, второй легче, третий, как должно, а на четвертый о тебя ноги вытерли. Здесь же все еще жестче, чем в той же Африке. И мы даже не в Остроге. Завтра при бойцах моих пошутили, послезавтра те, а еще через день нож в спину загнали. Меня должны бояться больше, чем любого жемчужника, имея в руках лишь клевец. Как жить рядом с такими, как я, в одном социуме? Не трогайте, не задевайте и в ответ получите только любезную улыбку. – Присаживайся, закуривай, – показал на офисное кресло напротив куратор, достал пепельницу и сам вытащил сигареты. – Обычно редко здесь курю, но разговор приватный. Он побарабанил пальцами по столешнице, затем от указательного прикурил сигарету, выпустил вверх дым. – Знаешь, о чем я с тобой хочу поговорить? – спросил тот. – Нет, – односложно ответил. – Хорошо… Итак, рекомендация от Герды: имеет лидерские задатки, может сколотить боеспособный отряд, под который создать материальную базу с нуля. Обдумывает свои действия, то есть расчетливый, хладнокровный, на рожон не лезет, но, если требуется, действует жестко, адекватно. Комендант решил ей поверить, да и обстановка сложилась, мягко говоря, дерьмовая. Так вот, комендант поверил в то, что ее слова действительно соответствуют реальности, а не от… – задумался куратор о правильной формулировке, глубоко затягиваясь, – влюбленности. Мы решили дать тебе шанс, несмотря на внутренний регламент соответствия командирского звена. В частности, выполнение не менее тридцати заданий в составе какого-либо отряда. Далее срок наказания не должен превышать трех месяцев. Еще, общее время, проведенное в Улье от двух лет, а также наличие рекомендаций не только от непосредственного командира. Здесь удивил. Действительно, ни под одно из них я не подходил от слова «совсем». Выходило – всем обязан только Герде… Долг возрос. Потому что отказаться уже невозможно. Демидыч продолжил: – Что вижу я? Удачливого отморозка, плюющего на других командиров, беспредельно жестокого. Ты понимаешь, что сегодня ты уронил ниже плинтуса их авторитет? Ладно бы по-тихому разобрался где-то… Слухи пойдут… И это первый инструктаж, первый день в должности. Что будет дальше? Ты наплевал не только на свое реноме, но и на человека, поручившегося за тебя. И, кстати, только из уважения к ней ты до сих пор жив. – В его руке материализовался «Глок» и тут же исчез. – Расскажи мне, как видишь ситуацию со своей колокольни? И учти, я хоть и слабенький, но ментат. Еще один старожил, к тому же продуманный, умений пачка нужных, так он не дурнее паровоза, под присмотром знахарей жемчуг принимал. Тоже бы хорошо «быстрострелом» обзавестись. И здесь лучше не шутить. Тут два варианта: или сам не может до простых истин дойти, или проверяет, действовал исходя из целесообразности или из общего атрофирования головного мозга. Хочешь честно? Мне не жалко. – Во?первых, то, что здесь увидел, – это утренник в школе для дебилов. – Сощуренные глаза чуть распахнулись. – И, кроме Герды и меня, в некоторой степени Сургута, пока еще не могу дать ему характеристику, это мясо, которое не только не думает о будущем своих бойцов, но и о собственном. Да, все мы под Богом ходим, и завтра может все закончиться или даже через минуту, секунду, но делай, что должно. И если сам плох, Он не помогает, на Него надейся – сам не плошай. Тут же полное безразличие к выполнению своих прямых обязанностей. Глубоко затянулся, выпустил дым через ноздри, куратор ждал. – Во?вторых, обдумав ситуацию, я принял решение наказать их предельно жестко, чтобы не только восстановить и поднять собственный авторитет, а они пытались его порушить, как и предотвратить подобные попытки в будущем. И не только с их стороны. Еще одна причина публичности наказания – банальное желание провести скорейшую ротацию кадров командирского звена, чтобы на место идиотов пришли адекватные люди, работая вместе с которыми мы бы повышали возможный процент своего выживания без ущерба общему делу. И да, планы у меня крайне большие, я хочу не только дожить до конца своего срока заключения, но и заработать гражданство Острога. Есть немало и других резонов, но это – главные. – Как говорил товарищ Сталин, перефразирую его. Других командиров у нас для вас нет. Но тебя понял… – Тот с силой вдавил окурок в пепельницу, встал, подошел к стеллажу, откуда снял еще три папки. – Ты не врешь, но и не договариваешь всего. Поверю. Поэтому вот тебе еще информация, это доступ уже свободных командиров. – Тот неожиданно улыбнулся, покачал головой сам себе, для меня пояснил: – Удивительно, но я тоже думал, что девочка устала быть одна, а оказалась во многом права.