Майор не смог сразу ответить. — Я выясню, Андрей Викторович. — Сделайте это как можно быстрее, и ещё… С какой стати Толстая получила приглашение на приём? Кто организовал ей это? Городов стушевался. — Мне как-то не пришло в голову спросить Толстую об этом. Простите… Генерал поспешил успокоить подчиненного: — Валерий Иванович, не посыпайте голову пеплом. Я же не наказываю вас. Просто, будьте внимательней к составлению вопросов. — Хорошо, Андрей Викторович, — кивнул майор. — Но вы посмотрите список гостей. Там и без цыганского театра хватает … Отпустив Городова, Ткачёв посмотрел список, но не нашел в нём сколько-нибудь значащие фамилии чиновников из МИДа. Прием был больше похож на «великосветскую тусовку», возглавляемую дочерью генсека — Галиной Брежневой. — Может быть, я что-то не понимаю?! — громко и вслух удивился генерал. Через минуту в дверь кабинета осторожно постучались. — Зайдите, — растерялся Ткачёв. — Андрей Викторович, с вами всё в порядке?! — обеспокоилась вошедшая секретарь. — Да, Елизавета Сергеевна… Может быть, вы мне поможете? — Так в порядке, или нужна помощь?! — недоумевала она. — В порядке, — засмеялся генерал. — Но если вы поможете мне разобраться. Вы кого-нибудь знаете из этого списка? Она подошла, прикрыв дверь. Ткачёв подметил, что сегодня Лиза чувствует себя более уверенно, да и юбка не такая узкая и каблуки меньше… И пиджак на ней скрывает небольшую, но полную грудь. От секретаря исходил едва уловимый цветочный аромат, на скуластом лице было минимум косметики. Лиза посмотрела на список и, прочитав, усмехнулась. — Что-то не так? — насторожился генерал. — Мне отец рассказывал про этот приём в посольстве, — продолжая улыбаться, ответила она. — Это было в виде прикрытия переговоров румынского посла с нашим представителем в СЭВ. Чаушеску задолжал МВФ десять миллиардов долларов и просил руководство СССР за него вступиться. Мрачный тон переговоров решили сгладить светским приёмом. Ну, а какой светский приём без Галины? Ещё отец говорил, что вокруг Румынии вертятся спецслужбы во главе с ЦРУ. — Спасибо, Лиза. Вы мне очень помогли, честно! — восхищенно воскликнул Ткачёв. — Не за что, — в этот момент секретарь подумала, что зря она вчера сожгла юбку с чулками. — Зовите, если что… Лизе Кудрявцевой Ткачёв понравился с того первого раза, когда она увидела его у парадного входа в управление. Лиза встретила отца после совещания с Андроповым и обомлела, когда статный молодой генерал поднимался по лестнице. — Папа, кто это?! — с придыханием спросила она. — Это? А… генерал Ткачёв, — ответил Кудрявцев. У него была очень хорошая память на имена и фамилии. — Недавно у нас по протекции Юрия Владимировича. Переведен из главка МВД. Опер. Был полковником. — А?.. — Живёт рядом с нами, — с готовностью ответил Кудрявцев, прекрасно зная свою дочь. — Через два дома. Готовится к разводу. Взрослый сын. Что тебя ещё интересует? — Я хочу работать у него секретарём, — выпалила Лиза, почувствовав тепло внизу живота. — Без проблем, — кивнул отец. — Иди, пиши заявление. Я позвоню Андропову. А то ты уже три года сама не своя… Кудрявцева была однолюбкой. Влюбившись в шестнадцать лет в молодого лейтенанта — десантника, Лиза в восемнадцать выскочила за него замуж, несмотря на уговоры отца этого не делать. И прожила с ним девятнадцать лет, скитаясь по гарнизонам. Последнее место было в Чарджоу, откуда майор — её муж — командир отдельного батальона, уехал в командировку в Афганистан. Кудрявцев постоянно настаивал на его переводе в управление КГБ, но десантник говорил, что ему там скучно. Вот и сгинул бесследно в горах Гиндукуша. Даже тело не нашли, прислав Лизе пустой цинковый гроб. Она ждала нечто подобное, поскольку ещё до его командировки не удержалась, и закатила ему скандал. Ей надоел жесткий и жаркий климат Туркмении, ей, наконец, хотелось ребёнка, и она устала от одиночества. Муж отправил её к отцу, сказав, что вскоре приедет за ней, и они поговорят. Возможно, он примет предложение Кудрявцева. Но Лиза не верила. Измученная солнцем и свалившимися на неё болячками, она ходила по врачам и переживала. Исчезновение мужа её практически добило. Помог отец. Кудрявцв ушёл в отставку и много времени посвящал дочери, читая ей книги по вечерам. А днем водил её в спортзал и рассказывал, рассказывал… всё же оставаясь генералом КГБ и близким другом Андропова. Мать Лизы умерла при тяжелых родах, и Кудрявцев в одиночку воспитывал дочь, стараясь, как мог. Он знал, что редкая женщина будет женщиной без мужского внимания и ласки. А дочь приехала из Чарджоу, похожая на отставного старшину-десантника, вечно таскающего чемоданы. А когда она разделась перед ванной, то заплакал. Лиза стояла в сатиновых синих трусах и тельняшке, потирая плечи жилистыми ладонями… Ткачёв посмотрел вслед ушедшей в приемную Елизавете. Его секретарь не была похожа на тех женщин, которых привык видеть Андрей Викторович. Почему-то считалось, что женщина в СССР должна быть «дородной». В теле, так сказать. Худощавыми и стройными могли быть только спортсменки и … больные не спортсменки. Нет, по молодости девушки старались не «расплываться» в размерах, ибо замуж надо. Но после родов контроль над ограничениями «уходил в никуда». Не у всех, конечно, но у большинства. Елизавета Кудрявцева сломала стереотип Андрея Викторовича. Да, он знал, что она недавно овдовела, и ему было чертовски неудобно оказать ей внимание, как к женщине. Но она ему сильно нравилась, и именно, как женщина. Её вчерашнее падение со стула заставило Ткачёва забыть о Надежде из Зареченска. Вчера вечером даже Хмель заметил: — Ты чего, генерал, дерганный какой-то?! Ткачёв смущенно рассказал про историю со стулом, про подол юбки и чулок. — Викторыч, а мы с тобой прямо друзьями становимся, — улыбнулся агент. — Хлеб делим, про баб рассказываем… Лиза, конечно, не подарок, но ты пойми… А, ладно — сам разберёшься! И ушёл, так и не сказав, что же надо понять. А Ткачёв всё стоял у окна и представлял, как выглядят женские выпуклости Лизы без одежды. Вздохнув, Ткачёв разложил записки от оперов и углубился в анализ. Первое, за что он зацепился — это личность дочери генсека Галины Брежневой. На приём в посольство она пришла не одна, а в сопровождении некого Бориса Буряце. По слухам, Галина Брежнева вела довольно «свободный» образ жизни, пренебрегая отношением к мужу, кстати, заместителю министра МВД. Понятно, почему милицейские опера нигде не указывали в расследовании о Галине. На глаза генералу попала справка с грифом «совершенно секретно». В ней убористым машинным текстом было напечатано, что Галина Брежнева и Светлана Щелокова — жена министра МВД СССР, близкие подруги и любительницы бриллиантов. Мало того, этот дуэт начал заниматься мошеннической деятельностью. Заключалось это в том, что официальная цена на бриллианты в СССР повышалась раз в два-три года. Решение о плановом повышении цен на драгоценности выносилось на закрытом заседании Политбюро. Понятно, что подруги знали о точной дате подорожания и накануне объезжали ювелирные магазины, скупая всё. В справке фигурировали показания директоров магазинов. После официального объявления повышения цены, подруги снова объезжали «ювелирки», сдавая изделия обратно. Естественно, что им выплачивали возврат уже по новой цене. Но самые интересные и дорогие изделия подруги оставляли себе. Прочитав справку, Ткачёв вспотел. Если Галина Брежнева на приёме в посольстве увидела украшения Толстой, а она их увидела, то вполне могла эти украшения захотеть. Тем более что бурбонская лилия впервые «появилась на свет». А такая брошь будет жемчужиной любой коллекции, а Галина не привыкла себе отказывать и жила, можно сказать, на широчайшую ногу, говоря — я живу для любви. Всматриваясь в фото Брежневой, Ткачёв отметил про себя, что влюбляться в дочку Брежнева не стал бы — столько водки ему не выпить. Сопровождающий её на приёме Борис Буряце был молод и смазлив, но справки на него у Ткачёва не было. Подумав, генерал нажал кнопку вызова секретаря. — Слушаю, Андрей Викторович, — проворковала Елизавета. — Соедините меня с МУРом, пожалуйста. С подполковником Тарасевичем… — Минуту, — попросила Елизавета Сергеевна. Саша Тарасевич был давним приятелем Ткачёва. Они общались редко и чаще всего — по делу. Но подполковник был знатоком по «ворам», в прошлом дав справку Андрею Викторовичу по Автондилу. — Андрей Викторович, Тарасевич на связи, — передала по интеркому секретарь. — Нажмите кнопку под номером два. — Привет, Саша, — сказал Ткачёв насмешливо. — Ты ещё меня помнишь? — Помню, товарищ генерал, — холодно ответил Тарасевич. — Чем обязан? — Ладно, ладно. Я по делу. Что ты мне можешь сказать про клиента по имени Боря Буряце? Тарасевич удивленно кашлянул. — Я думал, что в конторе более осведомлены… — Возможно, но у меня сейчас нет времени делать запросы по отделам. Так ты мне подскажешь? — Официально? — Нет. Вкратце. Подполковник молчал. Видимо, о чём-то раздумывал. Наконец, едва слышно проговорил: — Вы помните, где была наша последняя встреча? Через два часа… Связь прервалась. Ткачёв усиленно вспоминал, где он с Сашей встречался в последний раз. Даже встал из-за стола и прошёлся по кабинету. Вспомнил! Это было в чебуречной на улице Юных Ленинцев. Там готовили шикарные чебуреки по пятнадцать копеек за штуку. Большие, с горячим вкусным бульоном внутри. У Ткачёва потекли слюни при воспоминании. Только почему Тарасевич шифруется?! Боится скомпрометировать себя связью с конторой? Возможно, учитывая взаимоотношения МВД и КГБ. Или ещё что-то серьёзней? Тогда Сашу подставить нельзя. Так, рассчитать время. От управления на метро, а потом пешком — на это уйдет минут пятьдесят. Значит, ещё десять минут, чтобы осмотреться на месте. Итого — час. Время ещё есть. — Елизавета Сергеевна! В кабинет вбежала испуганная секретарь. Ткачёв быстро подошёл к ней и тихо сказал. — Через час сядете в мой автомобиль. Постарайтесь, чтобы вас не видели. Скажете старшине, чтобы быстро ехал к станции метро Сокольники. Сделайте вид, будто в машине я. В Сокольниках остановитесь у магазина «Зенит» и будете ждать меня. Когда остановитесь, то лягте на сидении. Если что-то понадобится — скажите старшине. Он поймёт. Кудрявцева загадочно улыбнулась и прошептала в ответ: — Слушаюсь, мой генерал. — Лиза, я серьёзно! — шептал Ткачёв. — А вы что подумали?! Секретарь улыбаясь, протянула: — Ни-че-го… Я понимаю, что у вас встреча с информатором. Вы мне доверяете? Ткачёв поджал губы. Такой вариант он не рассматривал. Она это поняла.